Сейчас не сомневаюсь, что одним из самых светлых и значимых событий моей жизни стала встреча в 1990 году с замечательным российским учёным и яркой человеческой индивидуальностью Львом Николаевичем Гумилёвым, пишет доктор социологических наук, профессор, заслуженный деятель науки Бурятии Цырен Чойропов.
Поэтому не могу отказать себе в удовольствии и, более того, считаю своим долгом рассказать о том, что сохранила моя память о краткосрочной встрече с этим выдающимся человеком.
Лекции при полных залах
Лев Николаевич Гумилёв прочитал тогда в актовом зале ЛГУ лекцию по этногенезу и пассионарной теории, на которой присутствовали не только студенты, но большей частью все желающие. Народу было много, поэтому организаторам приходилось устанавливать дополнительные скамейки и стулья. Мне довелось узнать, что Лев Николаевич выступал с лекциями в Русском географическом обществе, собиравшими удивительно много народу при самой скромной рекламе. «Гумилёвцы» города находили какие-то свои каналы информации, хотя это была очень разная публика – от трогательных старушек «старорежимного» вида, каким-то чудом уцелевших в войну и блокаду, до восторженных молодых людей, просивших автографы у именитого учёного.
После окончания встречи организатор публичной лекции, декан факультета социологии ЛГУ, профессор А.О. Бороноев представил меня знаменитому учёному. Это произошло возле главного корпуса университета - здания Двенадцати коллегий. Запомнился он мне непередаваемо милой картавостью речи и тем, что курил одну папиросу за другой. Кажется, это были папиросы «Беломорканал».
Великий евразиец
До этого я знал лишь об одной его книге под названием «Старобурятская живопись», где были размещены изображение коллекций живописи из бурятского дацана, описание иконографических традиций в их эволюции от Индии до берегов Байкала.
Лев Николаевич упомянул об этой книге и назвал себя человеком, который всю жизнь занимался кочевничеством, далёкими и давно исчезнувшими этносами…
И охотно именовал себя евразийцем. Дальше речь пошла о возможности опубликования книг Л.Н. Гумилёва в Улан-Удэ. Дело в том, что в 1980-е годы издательства и редакции журналов практически перестали печатать Гумилёва, он ограничивался 1 - 2 публикациями в сборниках конференций и научных трудов.
Известно, что теории Гумилёва подвергались критике в советской печати, и постепенно его перестали печатать в центральных журналах. Взгляды Гумилёва отождествлялись с социал-дарвинизмом, географическим детерминизмом (как немарксистские). Характерная формулировка: «В работах Л.Н. Гумилёва немало бездоказательных, парадоксальных выводов, основанных не на анализе источников, а на «нетрадиционности мышления», стремлении противопоставить свои взгляды «официальным точкам зрения». В целом критика сводилась к «методологически неверным построениям», которые «опасны серьёзными идеологическими и политическими ошибками».
А.О. Бороноев в присутствии Л.Н. Гумилёва предложил мне съездить в Улан-Удэ и поговорить с нужными людьми в республиканском издательстве на эту тему. Позже он добавил, что опубликование работ «опального» учёного поднимет престиж издательства (тогда ведь вовсю развертывалась гласность) и заметно улучшит его финансовое положение.
Такая приятная миссия, как мне виделось тогда, совпала по времени с моими каникулами, и я немедля вылетел на родину. В столице республики встретился с разными редакторами и издателями. Все они, конечно же, были наслышаны о Льве Гумилёве, все восклицали «ух» да «ох», говорили «надо бы», но, увы, жаловались на дефицит бумаги! Ну и понятно, конец 1980-х - начало 1990-х годов – «смутное время» конца перестройки и развала страны. Наши издатели, к сожалению, оказались неэффективными менеджерами, как сейчас принято говорить.
А издание книг Л.Н. Гумилёва «Древняя Русь и Великая степь», «Тысячелетие вокруг Каспия», «От Руси к России», «Конец и вновь начало», «Из истории Евразии», переиздание знаменитого «Этногенеза и биосферы Земли» были осуществлены, конечно же, практически в тот же год и чуть позже в других, более предприимчивых издательствах. И гигантскими тиражами в 50 и более тысяч экземпляров! А ведь на «чёрном рынке» эти тома тянули на тридцатку – большие деньги в ту пору.
Дружба с Бямбын Ринченом
Лев Гумилёв предложил комплекс оригинальных методов изучения этногенеза, заключающихся в параллельном изучении исторических сведений о климате, геологии и географии вмещающего ландшафта и археологических и культурных источников. Используя эти методы наряду с традиционными, он исследовал историю многих народов Евразии. Кроме того, он предложил оригинальную пассионарную теорию этногенеза, с помощью которой пытался объяснить закономерности исторического процесса.
Пассионарность - мера энергии в одном человеке. Чем больше людей одной нации обладают свойством пассионарности, тем выше пассионарность всей нации. Она проявляется в резком расширении границ государства, подчинении более слабых наций (обладающих меньшей пассионарностью). Ярким примером являются Монгольская империя и католическая Европа XII - XIV веков.
Гумилёва можно считать евразийцем в буквальном смысле слова - сторонником русско-тюрко-монгольского братства. Для Гумилёва евразийство было не политической идеологией, а образом мысли. Он пытался доказать, будто Русь - это продолжение Орды, а многие русские люди – потомки крещёных татар, на что потратил пятнадцать последних лет жизни.
Эти взгляды были изложены в его поздних работах. Кратко их содержание сводится к следующему: Александр Невский помог хану Батыю удержаться у власти и взамен «потребовал и получил помощь против немцев и германофилов». Татаро-монгольское иго, собственно, не было игом, а являлось союзом с Ордой, то есть русско-татаро-монгольским «симбиозом».
Монголо-татары являются защитниками Руси от немецкой и литовской угроз, а Куликовская битва была выиграна крещёными татарами, перешедшими на службу московскому князю. Великий князь Дмитрий Иванович на Куликовом поле сражался с «агрессией Запада и союзной с ней ордой Мамая».
Из далёкого Улан-Батора Льва Гумилёва утешал друг и почитатель академик Бимбаев Ринчен:
«…Вы слишком близко к сердцу воспринимаете людское невежество, зависть и всё злое, исходящее от этого. Вы должны быть достойны своего имени Лев! И работать, делать то, что велит учёному делать его высокий долг Человека, поднявшегося над стадом двуногих».
Ещё образнее академик выразился в другом письме:
«Помните, что путник в долгой дороге не считается с собаками стойбищ, его встречающими и провожающими». Монголо-бурятский академик (он и сам был опальным в Монголии в какие-то времена) утешал Л.Н. Гумилёва, подбадривал его.
…Бывают люди поразительной судьбы. Сразу не скажешь — трагической или, в конечном счете, счастливой. Лев Николаевич Гумилёв - человек такой пронзительной судьбы. Несмотря на все жизненные перипетии, он стал учёным мировой величины.
Cправка infpol.ru: Лев Николаевич Гумилёв (1912 - 1992) - историк-этнолог, доктор исторических и доктор географических наук, основатель пассионарной теории этногенеза. Сын великих русских поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой. До войны, как сын белогвардейского офицера, был арестован, будучи студентом ЛГУ, и осуждён на пять лет. После отбывания срока заключения в 1944 году добровольно вступил в Советскую Армию, воевал рядовым в штрафбате на Первом Белорусском фронте, закончив войну в Берлине. После войны восстановлен в ЛГУ, который окончил в 1946 году, и поступил в аспирантуру Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР. В 1948 году защитил в ЛГУ диссертацию и принят научным сотрудником в Музей этнографии народов СССР. В 1949 году арестован и осужден на 10 лет. В 1956 году реабилитирован по причине отсутствия события преступления. C 1956 года работал библиотекарем в Эрмитаже, защитил докторскую диссертацию («Древние тюрки»). До выхода на пенсию в 1986 году работал в Научно-исследовательском институте географии при Ленинградском государственном университете. Умер 15 июня 1992 года в Санкт-Петербурге.
