В прошлом году в прессе то и дело появлялись публикации о подростках, живущих по воровским понятиям – приверженцах криминального движения АУЕ (Арестантский Уклад Един, Арестантско-уркаганское единство – прим. авт.). Шумиха в СМИ началась после того, как ответственный секретарь совета по правам человека (СПЧ) Яна Лантратова сообщила: тюремная субкультура держит под контролем детей из 17 российских регионов, в том числе Забайкалья и Бурятии. О АУЕ, «захватившем» республику, неоднократно писали ведущие федеральные издания. В марте 2016-го телеканал «Россия 24» даже посвятил этой проблеме спецрепортаж под названием «Забайкальская каморра». Тогда корреспондент рассказал: неформальное движение в Бурятии и Забайкальском крае буквально «поглощает» местную молодёжь, а заправляет «блатным миром» один человек – авторитет Георгий Углава по прозвищу Тахи.
Об АУЕ infpol.ru подробно рассказывал бывший следователь и улан-удэнец из околокриминальных кругов. В декабре откровения самих последователей этого движения опубликовал «Московский комсомолец».
«Вокруг пустота»
Интерес СМИ к криминальной субкультуре, которая «захватывает» молодёжь, не угасает. Даже наоборот. Так, на минувшей неделе «Новая газета» опубликовала статью под названием «Страна из трёх букв», посвящённую АУЕ . По мнению автора материала – Алексея Тарасова – эта аббревиатура стала «настоящей идеологией» и «объектом поклонения» среди подростков, склонных к криминалу. Её используют в качестве возгласа-приветствия, для идентификации «свой-чужой» и при нападениях на граждан. «НГ» называет АУЕ «новой пионерией» и отмечает: без досконального изучения движения, пропагандирующего тюремную романтику, невозможно понять криминализацию современных подростков: по мнению издания, она достигла пугающих масштабов.
«Новая газета» также упоминает о поручении президента страны Владимира Путина создать межведомственную рабочую группу с участием членов СПЧ по предотвращению криминализации подростковой среды. А Русская православная церковь предложила запретить группы в соцсетях с блатной романтикой – так же, как «группы смерти». Кроме того, в публикации приводится расшифровка беседы красноярского психолога Николая Щербакова с подростками об АУЕ. Они подтверждают, что не только знакомы с понятием, но и считают его «трендом».
Со страниц газеты Тарасов обращается ко всем родителям с предостережением: «Если думаете, что вас и вашего ребёнка защитят деньги, социальный статус и приличная школа, вы заблуждаетесь». Он также подчёркивает, что идея АУЕ – изначально региональная – постепенно становится для современных детей «национальной идеей».
- Шпана, гопота, сборы в общак были всегда. Но никогда не было так, чтобы молодёжи не давали альтернатив. Зоновская идеология так легко всё вокруг заполняет, потому что вокруг – пустота, – заключает автор статьи.
АУЕ = детские страшилки?
Чтобы разобраться, откуда взялось понятие АУЕ и представляет ли оно реальную угрозу, «Медуза» поговорила с экспертами. Так, по словам доктора исторических наук, ведущего научного сотрудника института этнологии и антропологии РАН Дмитрия Громова, информация о том, что где-то в регионах существует движение под названием АУЕ, поступает регулярно.
- Лет восемь назад я слышал о таком движении в Краснодарском крае, а прошлым летом о нём заговорили благодаря выступлению Яны Лантратовой, которая в то время была кандидатом на пост детского омбудсмена. Речь шла о посёлках и малых городах в Забайкалье. Что там есть в реальности, трудно понять, не совершив серьёзного исследования. Но с самого начала нужно уяснить, что явление имеет два уровня, – подчеркнул Дмитрий Громов. – С одной стороны, было бы глупо отрицать наличие криминальной среды во многих российских городах и посёлках, особенно в тех, где много людей, отсидевших в тюрьме.
В качестве примера он привёл населённые пункты, расположенные неподалёку от зон.
- В России есть и спивающиеся посёлки, и посёлки с криминалитетом во власти. Всякое можно найти. Вполне допускаю, что в таких местах могли формироваться и структуры по типу АУЕ. Многое зависит от лидеров. Если, скажем, харизматичный юный преступник захочет организовать такое движение у себя по месту жительства, он может это сделать, – отметил антрополог. – Но и преувеличивать возможности криминальной среды я бы не стал. В моей полевой практике было два информанта, проживающих в городах с тюрьмами, где много отсидевших. Но показательно, что у местных подростков не было никакой серьёзной связи с местной тюрьмой – несмотря на то, что на дворе стояли 90-е. Тюрьма жила своей жизнью, подростки – своей. Тут надо понимать, что криминал не заинтересован в том, чтобы люди знали о нём. Чем больше людей знают о профессиональной преступности, тем более она уязвима. Организовывать подростков, собирать с них копейки «на зону» – слишком опасно и малоэффективно. У профессиональных преступников есть свой, довольно закрытый круг общения, которым они ограничиваются. «Мирные жители» обычно питаются только слухами о преступности, и эти слухи мало соотносятся с реальностью.
Второй слой информации об АУЕ – это процессы, происходящие в интернете, говорит учёный.
- Вот это уже явление совершенно другого плана. С социальной реальностью оно мало связано. Это определённый интернет-фольклор. Я бы сравнил интерес к АУЕ в интернете даже не с традиционным подростковым интересом к криминальной стилистике, а с детскими страшилками: где-то есть страшные «группы смерти», фашисты, а сейчас вот появился и мем АУЕ. Дети и подростки его знают, но это совершенно не значит, что они имеют хоть какое-то отношение к криминалу, – пояснил он. – Такие игры не новы. Например, в середине 2000-х годов в «Живом журнале» прокатилась волна интереса к гопникам. Был создан виртуальный образ гопника, в который интернет-пользователи с увлечением играли. Кепка, спортивные штаны, привычка сидеть на корточках. Среди посетителей ЖЖ-сообществ, посвящённых гопникам, была исключительно образованная городская молодёжь.
«Модный всероссийский мем»
По мнению Дмитрия Громова, при изучении АУЕ следует различать реальные социальные проблемы и виртуальную игру.
- Хочется заострить внимание ещё и на том, что нынешняя волна интереса к АУЕ возникла благодаря выступлению Яны Лантратовой, которая фактически сделала рекламу этому движению. Даже Путин отреагировал на её доклад. Перед нами пример «моральной паники»: некто сообщает через массмедиа о незначительном явлении и через это явление получает информационную поддержку, – рассказал Дмитрий Громов. – Благодаря сообщениям в СМИ все узнают о явлении и начинают его воспроизводить. И вот уже вместо маргинального забайкальского явления – модный всероссийский мем. Если бы Лантратова просто сделала доклад о криминализации в подростковой среде (не упоминая яркого бренда АУЕ), она бы поступила более профессионально.
«Отсталая Бурятия»
Представитель Байкальского правозащитного центра, юрист тз Иркутская Святослав Хроменков заявил «Медузе»: АУЕ нельзя назвать угрозой национальной безопасности.
- Но это движение точно подрывает целостность общества и государства. Вовлечение детей в идеалы АУЕ происходит с помощью соцсетей, а также фильмов и сериалов, в которых облагораживается образ бандитов, – прокомментировал он. – Тюремной романтикой интересуются молодые люди из разных регионов России. Об этом мне рассказывают мои коллеги: - правозащитники, юристы, адвокаты. Криминальные авторитеты, «смотрящие», «общаки» есть у нас везде, а значит, и с молодёжью кто-то работает. Им нужны новые кадры, иначе, варясь в собственном соку, они просто исчезнут. Также им нужны исполнители: своими руками совершать преступления не хотят. Думаю, идеология АУЕ (она может называться как угодно) была сформирована, чтобы влиять на молодёжь и вовлекать её в преступную деятельность. Детей учат совершать преступления и говорят, что им за это ничего не будет, ведь они ещё не подпадают под уголовную ответственность.
Люди, связанные с криминалом, работают с подростками давно, сообщил Святослав Хроменков.
- Раньше, 20-25 лет назад, они писали так называемые прогоны – что-то вроде самиздатовских газет, которые распространялись среди заключённых. В них тоже писали, как нужно работать с молодёжью. Исторически сложилось, что наш край (Приангарье – прим. авт.) – сидельческий: в каждой второй семье кто-то или сидел, или сидит сейчас. Поэтому, возможно, у нас влияние АУЕ ощущается в большей степени. Но, так или иначе это распространено везде. Хотя статистических данных по этому поводу просто нет, – сообщил правозащитник.
Он упомянул о соседних регионах.
- Иркутская область граничит с Забайкальем и Бурятией, оттуда к нам тоже идёт молодёжная преступная субкультура, связанная с воровскими традициями. На мой взгляд, всё это обусловлено экономическими факторами. Эти регионы, по сравнению с Иркутской областью, более отсталые, там хуже развита инфраструктура, выше безработица, поэтому направить молодёжь на преступный путь там легче. Добавьте сюда кризис и плохую экономическую ситуацию, – подчеркнул специалист. – Ребятишки приходят к нам за помощью, потому что не знают, в какую сторону двигаться. Они ещё не расставили приоритеты, не знают, как правильно себя вести.
Хроменков также рассказал, как происходит «вовлечение» подростков в банду.
- Старшие товарищи предлагают им совершить мелкое противоправное деяние или просто покурить, а потом используют этот поступок для шантажа: если ты не будешь делать то, что я тебе говорю, то я обо всём расскажу твоим родителям. Ребятам, которые попадают в эту ловушку, около 12 лет. В этом возрасте на них легче всего повлиять. Вовлечение происходит как будто бы ненасильственно, ребёнок вроде бы сам отдает телефон или деньги, никто его не заставляет, но вырваться из этой сети уже почти невозможно, – заметил он. – Эти дети собираются в подворотнях — гулять им просто негде, расписывают аббревиатурой АУЕ стены и рассказывают друг другу истории «про жизнь». Старшие товарищи облагораживают криминальную субкультуру, блатную романтику, рассказывают, что криминальные авторитеты – самые порядочные люди, им можно верить, а полиция и государство – плохие: они преступники, а мы Робин Гуды.
Чаще под такое влияние подпадают дети из неблагополучных семей.
- Те, кто чем-то интересуется или хорошо учится, к жизни относятся более осознанно, им труднее запудрить мозги: у них есть цель, так просто их уже не обманешь. А если у ребёнка проблемы с родителями или с законом, если они живут в неполных или бедных семьях, повлиять на них довольно просто, – заключил эксперт.
«Распространять законы АУЕ стало проще»
Профессор кафедры уголовного права РГПУ имени Герцена, полковник милиции в отставке, старший советник юстиции из Санкт-Петербурга Сергей Милюков заметил, что такое явление в России существовало всегда.
- Низовая часть населения не желала подчиняться государству, его карательным органам, и это нежелание проявлялось достаточно рано – в детском или подростковом возрасте, что создавало благоприятную почву для распространения воровских и хулиганских обычаев. И в советское время, 50-60-е годы, значительная часть подростков и детей преклонялась и подчинялась этим «воровским» обычаям. Просто тогда ещё не было такой аббревиатуры – АУЕ. Дети в пятых-восьмых классах увлекались блатными обычаями и правилами. В этом, возможно, выражалось их стремление к независимости. «Понятия» переходили от класса к классу, от поколения к поколению. При этом всё это сочеталось каким-то удивительным образом с иной жизнью – с пионерскими и комсомольскими организациями, с чтением серьёзных книг, – вспоминает Сергей Милюков. – Сейчас благодаря интернету распространять законы АУЕ стало ещё проще.
Он подчеркнул, что современное общество практически не знает, что происходит сегодня в колониях для несовершеннолетних.
- Оттуда АУЕ тоже идёт – и идёт очень насыщенным потоком, просто специально это явление никто не исследует, – пояснил профессор.
«Вход – рубль, а выход – два»
По мнению кандидата юридических наук, доцента, исследователя проблем криминальной субкультуры Вадима Тулегенова, АУЕ – свод неформальных норм, которыми руководствуются подростки.
- Есть мир законопослушный – неправильный, а есть правильный мир – криминальный. Адепты АУЕ пытаются насадить его, а власть с ними борется. Совершая преступления, они не думают, что причинили кому-то вред, а считают, что всё это во благо. Так они оправдывают своё поведение, образ жизни, наделяют определенным смыслом своё существование, – считает Тулегенов. – Этот смысл заключается в оправдании альтернативного образа жизни: все работают – я не работаю, нормальный человек старается вести трезвый образ жизни – я буду пить и употреблять наркотики, нормальный человек создаёт семью – я же семью создавать не буду, буду считать тюрьму своим родным домом. Они также оправдываются, что совершают преступления против тех, против кого нужно это делать, то есть считают себя кем-то вроде современных Робин Гудов.
Эксперт отметил, что далеко не все криминальные явления можно держать под контролем.
- Хотя когда начали бороться со скинхедами, они стали представлять меньшую общественную опасность. Наверное, дойдет и до АУЕ, но это явление должно быть хорошо изучено, должны быть разработаны соответствующие профилактические меры. Отслеживать детей и несовершеннолетних с такими идеями очень сложно, потому что об этом не сообщают в правоохранительные органы. Существует кодекс молчания. Дети обычно отвечают на подобные вопросы односложно: это наша тайна, наше братство и никто об этом не должен узнать, – рассказал Вадим Тулегенов. – При этом, чтобы покинуть группировку, нужно прилагать определённые силы и иметь определённое мужество. Есть ведь поговорка: «Вход в блатную компанию рубль, а выход – два».
«Почему вы об этом не знаете?»
На днях в Госдуме прошло заседание, посвящённое поиску способов борьбы с распространением идеологии АУЕ среди подростков. Во время мероприятия представитель МВД России Евгений Дубов попытался приуменьшить опасность, исходящую от этого движения.
- Все слышали и видели в интернете и средствах массовой информации ролики с участием подростков, которые выкрикивают какие-то лозунги и при этом звучит аббревиатура АУЕ. Как она расшифровывается, все, наверное, опять же из СМИ знают: «арестантский устав един». Если разобраться, то никто из этих несовершеннолетних в местах лишения свободы не был, – цитирует Дубова «Дождь». – Раскрывать всё я, конечно, не могу, но ребята, когда их спрашивали, в чём смысл состояния в некоей организации, отвечали: «Никакой организации нет». - А где ты узнал? -Из интернета. -А что это значит? -Я не знаю, что значит. Вот все говорят и я говорю».
За этим последовал жёсткий ответ старшего помощника главы следственного комитета России Игоря Комиссарова, который счёл, что его коллега живёт «в параллельном мире».
- Я не знаю, где вы работаете, но вы абсолютно не представляете себе ситуацию, которая творится. За свои слова я готов ответить. Ситуация родилась – сколько там – лет шесть назад, когда я прибыл в Забайкальский край – туда, где девятилетний мальчик подвергался систематическому сексуальному насилию. Вот там были школьные тетрадочки, где было написано: положенец, смотрящий, вор в законе. Не только у этого – у каждого ребёнка в детском доме. Приехала масса чиновников из Забайкальского края, включая бывшего губернатора, – рассказал Комиссаров. – Меня вообще спрашивают: что так много машин приехало? Я говорю, знаете, тут такое ЧП случилось: ребёнка малолетнего изнасиловали в интернате. Мне говорят: вы знаете, у нас в каждой школе в Забайкальском крае есть столы для опущенных. Вот это всё подтвердилось – что в каждой школе есть общак. Почему вы об этом не знаете? Вы работаете в МВД.
