Окончила юридический факультет Иркутского государственного университета. Профессиональную деятельность начала следователем прокуратуры в Бурятии. Свыше 20 лет работала адвокатом в Волгограде. Выступала в качестве защитника и представителя в ряде резонансных судебных дел, неоднократно была участником передачи «Человек и закон». Считает, что адвокатура не специальность, а стиль жизни. Именно она подарила ей встречу со многими интересными личностями, человеческими судьбами и жизненными обстоятельствами, которые и стали когда-то поводом для пробы пера.
В настоящее время Александра Тухтарова живет и работает адвокатом в Иркутске. По ее мнению, литературное творчество дает возможность ей более успешно вести дела, так как позволяет рассматривать правовую модель шире и многогранней.
В творческих планах – выпуск сборника рассказов, сюжеты которых основаны на реальных событиях.
Не шути с вором
Это было одно из первых дел на адвокатском поприще молодой выпускницы юрфака Татьяны Баировой. То самое время, когда молодость адвоката расценивается как недостаток.
Татьяна Петровна немного мандражировала. Еще бы, ей уже вкратце донесли, что предстоит защищать вора, а в свете недавних событий еще и убийцу, который почти наизусть выучил весь Уголовный кодекс, грамотен, знает толк в психологии. Не любит адвокатов, считает их всех жадными до денег и пустозвонами, а потому всегда сам ведет свою защиту на практически профессиональном уровне.
Помните фильм «Мимино», когда молоденькая адвокатесса защищает главного героя, предварительно предупредив его, что он может отказаться от ее услуг по причинам ее неопытности? Конечно, герой Фрунзика Мкртчяна есть воплощение невинности и простоты рядом с коронованным зэком. Но нечто общее с этим было и в истории Усова и адвоката Баировой.
Татьяна Петровна памятуя об этой истории, в случае чего решила немного «сплагиатить» оттуда фразу: «Не нравлюсь, можете отказаться от моих услуг».
Сделав два-три глубоких вдоха и выдоха, она вошла в комнату для свидания с подзащитным. На удивление Усов не производил впечатления бывалого зэка. Волевой подбородок и молчаливое достоинство жесткого проницательного взгляда говорили о сильной личности. Глядя на его высокий лоб и тонкую линию носа, многие бы назвали его породистым. Разве что руки с характерными наколками и зубы с фиксами «под золото» выдавали его непростую биографию. Маска безразличия, застывшая на мужественном лице, не покидала его ни на секунду. При виде своего молоденького адвоката, не обремененного годами опыта, у него на лице возникло подобие полуулыбки. Та полуулыбка была скорее снисходительной, чем доброжелательной. Так усмехается старый пес, глядя на непоседливого щенка.
Сергей Усов в среде криминальных кругов слыл авторитетным вором. Вырос он в детском доме в Иркутске, не знал ни тишину домашнего уюта, ни тепла родительской ласки. Но не считал это особой трагедией. Он принадлежал поколению детей войны. Таких как он, выросших на казенных кашах в послевоенной России, были тысячи. Не знал он ничего и о своих родителях. Няньки в детдоме говорили, что отец погиб в войну, а мать умерла во время эвакуации в Сибирь, когда вместе с малолетними детьми бежала от войны. В глубине души он, конечно, завидовал своему другу Лешке, которого на воспитание забрал их учитель истории. Сирот в Иркутске в послевоенное время часто брали в семьи. Но это его не коснулось.
Здесь же в интернате училась двумя годами старше его сестра Нина. Окончив 10-й класс, она вышла замуж и уехала на родину своего мужа в Бурятию в небольшой поселок близ Улан-Удэ.
Усов же остался в Иркутске. Часто крутился в гараже рядом с дядей Мишей, школьным водителем, который ему заменял если не отца, то старшего брата или дядю. Его привлекали автомобили, и он хотел стать водителем большегрузных машин. Окончив ПТУ и получив специальность автослесаря, устроился в ПМК, а по вечерам ходил на курсы водителей.
Весной 1961 года получил повестку в военкомат, но вместо армии он попал в следственный изолятор, а затем в колонию. Спустя годы Усов не винил никого, кроме себя, за то, что, соблазнившись легкими деньгами, послушался своего зятя Михаила и поехал к нему в Бурятию, где ждали его подельники. Он явственно и сейчас помнит ту поездку. Когда в тамбуре поезда он курил махорку и глядел в голубую дымку Байкала, раскинувшуюся за ним гряду прекрасных Саянских гор, воображение его юношеского ума рисовало одну заманчивую картину за другой… Под покровом ночи их группа, коих насчитывалось человек 15, «обчистила» склады запчастей Илькинского ремонтно-механического завода.
Потом наступило то самое утро, разделившее жизнь Сергея на «до» и «после» него. Была суббота. Он любил по выходным отсыпаться. В тот выходной Сергей, отоспавшись, собирался в кино, а потом планировал заняться ремонтом старенького транзистора.
Разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь.
– Кого надо? – недовольно сонным голосом спросил Сергей.
– Товарищ Усов Сергей Николаевич 1942 года рождения, уроженец города Брянска, здесь проживает? – разбудил Сергея строгий властный голос.
– Здесь, – неуверенно промолвил он.
– Это милиция, вы должны пройти с нами в отдел.
Словно током поразило Сергея осознание происходящего. В его голове заметались сотни мыслей, вариантов отступления, в том числе и побег через окно. Он медлил секунду, но все же открыл дверь и впустил людей в форме. Этого мгновения хватило ему, чтобы принять решение, определившее следующие пять лет его жизни.
– Одевайтесь. Возьмите паспорт и следуйте за нами, – вежливо, но хладнокровно отчеканил лейтенант.
Так прервалась мирная жизнь 19-летнего Сергея Усова и начался воровской путь Туза. В этот же день он был арестован. Для следствия его этапировали в Бурятию. Львиную долю вины тогда он взял на себя, вывел из круга в числе многих в первую очередь своего зятя. «Как там будет Нина поднимать ораву детей. Успела же нарожать, хотя живут-то без году неделя...» – с досадой думал он тогда. И Михаил остался на свободе, Сергей же получил пять лет колонии.
То было лишь начало. Менялись лица следователей, судей, прокуроров, но статья, за которую он привлекался оставалась неизменной – кража «социалистического, общественного имущества». Даже появился миф, что Усов принципиально отказывается красть, грабить нехитрое имущество честных советских граждан. Эдакий Робин Гуд советского времени. По прошествии многих лет на зоне Сергей стал чувствовать себя куда комфортнее, чем на воле.
На дворе стояло смутное время начала 90-х, когда состоялся очередной визит Усова к следователю, за которым последовал скорый арест. Знакомый скрип тяжелых дверей камеры, лязг ключей надзирателя, периодический вызов одних, других к следователям, оперативникам, адвокатам. Только вот статья в этот раз была незнакомая, новая – «убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку».
ХХХ
…Сухо ответив на приветствие своего защитника, Усов старался более не смотреть ей в глаза. Отвергая все попытки борьбы Татьяны Петровны за смягчение наказания, он упрямо стоял на своем.
– Я виновен. Это я убил Короткова, – чеканил он, уставившись в треснутое окно следственного изолятора.
– Сергей Федорович, но ведь там даже нет ваших пальцев! И вообще, я читала вашу явку с повинной, там много несостыковок, – пыталась вывести его на разговор адвокат.
– Дык, что я, пацан, что ли. Убрался, ясен пень, и не будет следов.
– Что-то непохоже на вас, чтобы из-за тридцати рублей человека лишили жизни, – не унималась защитник.
– Дело не в деньгах, а в другом, – отпарировал он.
– В чем же? Вы ж настаиваете, что причиной конфликта было невозвращение долга.
– Татьяна Петровна, давайте так. Я следователю все сказал, так, как должно быть написано в деле. Я не пацан, чтобы каждый день менять свои показания. Деньги, не деньги – какая разница… А если хотите мне помочь, то, пожалуйста, сходите к моей знакомой женщине и передайте ей это письмо, и еще, попросите ее принести немного чая и сигарет. Домашнего телефона у нее нет. Но она живет неподалеку от милиции, – немного выдержав паузу, подзащитный добавил:– Хотелось бы, конечно, свидания. Но лучше не надо, – с обычной твердостью закончил он.
– Вам защитник вообще как таковой нужен? – задала контрольный вопрос Татьяна Петровна. И далее, как можно спокойнее, но с достоинством продолжила: – Просьбу вашу, конечно, я выполню. Но меня назначили не письмоношей, не курьером, а вашим защитником. Скажу честно, что это мое первое самостоятельное дело в роли защитника. И вы, конечно, можете отказаться от моих услуг, если считаете, что я не справлюсь.
Взгляд Усова озарила виноватая улыбка.
– Татьяна Петровна, простите, если не так выразился. Мне защитник нужен. И не кто-нибудь, а именно вы. Пожалуйста, не обижайтесь на меня. Но у меня просьба, давайте согласимся с обвинением. У меня на этот счет свои соображения. Можно не говорить какие?
– Конечно, можно. Значит, продолжаем работать и делаем акцент на смягчающих обстоятельствах…
…По окончании следствия адвокат Татьяна Петровна обнаружила, что в деле так и остались белые пятна. В показаниях обвиняемого была некая неправдоподобность, они не совпадали с показаниями свидетелей, на месте преступления не было найдено ни одного отпечатка пальцев Усова, да и мотивация была смешная – ссора из-за невозвращенных денег, размер которых едва превышал четыре буханки хлеба. Но следователя не насторожила версия Усова. Расследование закончилось в сжатые сроки. Основным доказательством по делу были явка с повинной Усова и его же показания. Свидетелей было допрошено немало, но среди них ни одного прямого очевидца убийства.
ХХХ
Судебные заседания по большим резонансным делам в 80-е годы прошлого века были похожи на колхозные собрания. Многие процессы велись как показательные. И на сей раз в зале собралась толпа зевак, среди которых большую часть составляли женщины 35 - 45 лет. Было нетрудно догадаться о характере отношений, связывающих их и Усова. Несмотря на солидный возраст, он так и не обзавелся ни любимой женщиной, ни тем более детьми.
Татьяна Петровна оглядела зал, который активно настаивал, что именно Усов лишил жизни Короткова, и обнаружила немало миловидных женских лиц, ничем внешне не выдававших их легковесность. Она мысленно представила каждую из них в роли жены своего подопечного. На миг всплыла в воображении гармоничная красивая пара. Глядя на осунувшееся за время следствия лицо Усова, адвокат вспомнила последний день следствия, когда они вместе читали материалы дела. Шелест переворачиваемых страниц и скрип пера ее авторучки прервал его голос…
– Племянник мой внучатый тоже в первый класс пошел, – сказал с каким-то светлым оттенком в голосе Сергей.
Татьяна Петровна только сейчас увидела, что подзащитный повернулся всем корпусом к зарешеченному окну в кабинете следователя. Он с едва уловимой грустью в глазах наблюдал, как дружно шествовала семейная пара с сыном лет 8. У мальчишки за спиной был ранец.
– Такой же большой, как этот?– поддержала беседу Татьяна Петровна.
– Ну да. Так ведь и я немолодой. Юбилей нынче, да справлять не с кем, – задумчиво произнес он и отвел взгляд от счастливой семьи, зрелище которой словно доставляло ему какую-то боль. Впредь он не позволял себе подобных откровений.
… Суд затянулся на несколько дней. Хотя не было прямых очевидцев, следователь привлек много свидетелей. Заслушали соседей – фактически весь 4-подъездный многоквартирный дом, пару-тройку, как они представились, общих знакомых убитого и подсудимого друзей. Все как один больше предполагали, что, кроме Усова, убить Короткова никто не мог, так как изначально между ними сложились плохие отношения. Усов молча выслушивал всех и каждого.
После допроса свидетелей судья периодически вопрошал:
– Подсудимый, у вас есть вопросы к данному свидетелю?
– Нет, уважаемый суд. Вопросов не имею, – негромко, но твердо отвечал Усов.
Каждый раз на вопрос судьи отвечал, поднимаясь со своего места, выпрямлял спину и открыто смотрел в сторону судей.
Наконец наступил момент показаний обвиняемого. Не спеша, Усов встал ближе к барьеру, разделявшему его с залом, и произнес, четко проговаривая каждое слово:
– Уважаемый суд, я отказываюсь от показаний, какие я дал на следствии. Там ни слова правды. Я не совершал этого преступления. Убийство не мог совершить, так как в этот момент находился в другом месте.
По залу пронесся негромкий ропот. Оставаясь невозмутимым, Сергей продолжал:
– Я не мог убить Короткова в тот вечер, так как в это самое время был на складе универмага.
Гул в зале стал медленно нарастать. Судья нервно застучал об стол карандашом. Зал послушно утих.
– Что вы там делали на складе универмага? – бесцеремонно перебил Усова председательствующий.
Народные заседатели, до этого явно скучавшие, теперь с откровенным интересом следили за происходящим в зале.
– Понятно дело, что. Воровал ценности. В тот вечер, когда убили Короткова, я совершил кражу в универмаге, – тихо, но настойчиво продолжал Усов. – Проверьте журнал сообщений. Оба преступления совершены в один и тот же вечер. Я не мог находиться сразу в двух местах. В ночь, когда обворовал магазин, я не мог видеть Короткова, так как я вывозил краденое за город. Это заняло у меня почти всю ночь. А потом, я могу показать место, куда спрятал вещи, выкраденные в универмаге. Место знаю только я. В дом к Короткову я никогда не заходил, и поэтому там нет и не может быть отпечатков моих рук. Пусть проверят следы отпечатков пальцев в кладовках универмага. Думаю, там они остались. Я не надевал перчаток…
– Вы указания нам тут не давайте. «Проверьте», ишь, нашелся тут. Усов, что вы хотите сказать? Что вы весь период следствия обманывали всех, в том числе и своего адвоката? – грозно спросил судья.
– Я уже все сказал. Мне больше нечего добавить, – донеслось из-за барьера.
Судья, как к спасительному берегу, повернулся в сторону адвоката:
– Адвокат, вы слышали показания своего подзащитного? Вам предоставить время для согласования своей позиции?
Татьяна Петровна была в некоем замешательстве, но сработала мобильность, натренированная в годы учебы в Иркутском университете. Медлить с ответом времени не было. Зал затих в ожидании ответа защитника.
– В соответствии с законом я буду поддерживать любую позицию своего подзащитного, кроме самооговора. А поскольку я, как защитник, еще на следствии была уверена в том, что он оговаривает себя, я поддерживаю его последнее заявление на суде в полном объеме. Перерыв нам не нужен.
– Объявляется перерыв, – коротко изрек судья после недолгого бурчания.
ХХХ
Долго он не выходил из своего кабинета. «Звонит, поди, совещается с прокурором», – доносились в зале шепотки.
Алиби Усова подтвердилось. Позже он выдал краденый товар, совпали отпечатки пальцев на месте кражи, появились свидетели, а то дело так и не раскрыли, убийца Короткова не найден до сих пор.
Ларчик просто открывался. Как известно, Усов был авторитетный вор. Он строго следовал своим принципам. При большом списке судимостей он не раз вступал в переговоры с оперативной службой, слово свое всегда сдерживал. У милиции к нему было особое отношение. Когда они усиленно искали убийцу Короткова, племянник Усова, сын Нины, «засветился» по громкому групповому делу о «разбое». Ему грозил приличный срок.
Усов ни в коей мере не желал своему племяннику такого пути в жизни, по которому пришлось идти ему. Он решил идти на «торг» с операми. Сам пришел к ним и предложил такой вариант – он берет на себя убийство Короткова, а они как хотят, но выводят из дела его племянника. Усов понимал, что по такой статье на зоне ему придется несладко. Еще бы, почти коронованный вор, под занавес изменяет своему кредо. Однако ради Алеши он был готов к этим трудностям. Не имея своих детей, он любил Алексея больше других своих племянников.
Переговоры состоялись. И потому признательные показания Усова носили столь неубедительный характер. Человек, у которого основное «ремесло» одно, но потом он вдруг принимается за другое, он и соврать-то не может как надо.
Когда дело передали в суд, оперативная служба милиции нарушила данное Усову обещание. Племяннику также было предъявлено обвинение. При таком вероломстве Усов сделал ответный шаг, который расставил все на свои места. За возвращение дела на дополнительное расследование и прекращение уголовного дела в отношении Усова тем, кто «шил» это дело, не поздоровилось. Кого-то лишили премии, кому-то приостановили присвоение очередного звания. Немногим позже началась в стране перестройка, стремительно стали рушиться незыблемые устои жизни в разных сферах. Криминальный мир также претерпел штормы и штили. Однако ценным и редким качеством в любом обществе неизменно осталось искусство держать данное слово, ставшее, к сожалению, уделом избранных.
