Актриса, режиссер, педагог, доцент факультета театра кукол Яна Тумина поставит в Улан-Удэ провокационный спектакль "Руслан и Людмила". Об этом сообщает пресс-служба Минкульта со ссылкой на газету "Бурятия".
Яна Тумина с 90-х сотрудничала с инженерным театром "АХЕ" как актриса и соавтор. Как независимый режиссер сотрудничает с Большим театром кукол, Приютом Комедианта, Большим Драматическим Театром и многими другими.
Вместе с супругом Александром Балсановым, выпускником Бурятской студии актёров театра кукол СПбГАТИ, выпустила в 2014-м году русско-монгольский актерский курс. В дни фестиваля «Путь кочевника» в Улан-Удэ прошел специальный показ её спектакля «Колино сочинение», который удостоен звания лауреата высшей театральной премии «Золотая маска» 2017 года в двух номинациях: «Лучший спектакль» и «Работа актера».
Разговор с режиссером состоялся в конце сентября, когда Яна Марковна готовила постановку в театре «Ульгэр».
– Какие репетиции у вас идут?
– Мы начали работу над интересным и сложным материалом: «Руслан и Людмила» Александра Сергеевича Пушкина. Спектакль планируется к постановке, сейчас прошла, как я называю, лаборатория по созданию спектакля. Лаборатория – это не когда ты говоришь «встань туда и говори», это сотворчество, это десятидневный «интенсив», в котором участвуют актеры и цеха театра, это новый формат для «Ульгера».
– Давайте подробнее поговорим об этом формате…
– Во-первых - это спектакль для достаточно взрослого зрителя, это не детская сказка, несмотря на то что, мы привыкли «у Лукоморья дуб зеленый…» читать, из-за этого нам кажется, что «Руслан и Людмила» - это такой детский формат. На самом деле все-таки это сказка для взрослых. Там серьезный эротический подтекст, и мы предполагаем, что наша публика – подростки от 12-13 лет и молодежь, поэтому мы хотим сделать это в формате блокбастера, не классический кукольный театр, а театр объектов, музыкальные какие-то вещи. Поскольку сама поэма разноплановая, здесь важно сказать, что Пушкин ее писал три года, с 17 до 20 лет. То есть в самый свой буйный расцвет, писать начал в лицее, это его самое безудержное время. И критики, признав, что произошло мощное событие в литературе, оценили именно то, что в этом произведение сочетается фольклор, хулиганство, нарушение классических форматов и очень много откровенности, лихости. И мы попытаемся этот дух перенести в театр, чтобы было представление взрывное, эклектичное в чем-то. И как литературные критики говорили о поэме Пушкина, мы хотим, чтобы также театральные критики отзывались о спектакле.
– Вы впервые будете работать с актерами театра «Ульгэр»?
– Именно как с актерами театра «Ульгэр» впервые, но основной состав спектакля – это выпускники нашей театральной петербургской академии. Я преподавала на курсе, сначала у бурятского выпуска я была вторым педагогом, а монголы, которые сейчас работают в «Ульгэре» - это вообще мои студенты, я была их мастером. Поэтому, так скажем, 90 процентов состава спектакля – мои ученики.
– То есть они готовы к этому?
- Да нет, актеры всегда мало готовы (смеётся). Ну как готовы, все хотят, всем интересны. И у нас как принято признавать, общая кодировка есть.
– Как это понимать?
- Это когда актер понимает твой сленг, понимает твои требования. То есть не совсем я для них с Луны свалилась. Всё–таки, люди, которые у меня учились, меня понимают. То есть это тот формат, с которым я работаю.
– Вы требовательны?
– Думаю, да. В этой профессии нельзя не требовать.
– Чем вдохновила Бурятия?
– Солнцем. Ведь в любой точке мира и среди любых народностей стараешься рассматривать лучшие качества в людях, но здесь это можно назвать даже не доброжелательностью - это такое сердечное веселье, которое все готовы предложить всегда. В Бурятии веселый народ. После нашего дождливого Петербурга, флегматичных петербуржцев, которые всегда немножко с надломленным здоровьем, Бурятия покоряет именно этим.
– Вы говорите, планируемый спектакль, он для более взрослой аудитории. Больше играть будут все-таки актеры или куклы?
– Знаете, если я буду все секреты выдавать (с улыбкой) будет неинтересно, но скажу: куклы тоже будут, но это не совсем кукольный спектакль, когда мы смотрим, как куклы заменяют людей. Все-таки здесь много будет актёра как актёра. Будет очень много драматических моментов. Куклы будут нашими помощниками в этом спектакле. Это будет игра с предметами, куклами, пространством. Мы говорим «кукольный театр», когда видим за ширмой просто кукол-персонажей, но сейчас это всё-таки не тот театр, к которому все привыкли. Уже давным-давно в Европе все это называют фигуративным театром, экспериментальным театром. Мы скорее пробуем в этом ключе. Естественно, живя в Петербурге, у меня есть больше возможности пробовать разные формы, конечно, хотелось бы немножко встряхнуть бурятскую публику.
Сейчас были гастроли Большого театра кукол с «Екклесиастом», который показал, что куклы могут работать даже в формате танцевального спектакля и сейчас мы видим на сцене молодых актеров-кукольников, которые не просто потрясающе двигаются, но и еще могут исполнять драматический танец.
– Мне кажется, что сейчас театры кукол стали работать для более высокоинтеллектуальной публики. По крайней мере, движение в ту сторону…
– Как говорить об интеллекте? Я не знаю, просто спектакль соотносится с теми людьми, которые его делают. Мы же делаем не «давайте мы сделаем высокоинтеллектуальный спектакль», это просто то, как мы думаем, как мы видим. Это связано с нашей культурой, возможностями видеть европейский театр. Уверена, что дело не в отличном интеллекте. Знаете, то же «Колино сочинение» люди, абсолютно не имеющие какого-либо театрального опыта, смотрят гораздо лучше и воспринимают лучше, чем ,как вы говорите высокоинтеллектуальные зрители. Конечно, я стараюсь провоцировать зрителя на «умное смотрение». На то, чтобы зритель смотрел и думал, чтобы зритель как соавтор сочинял, чтобы даже мог предложить свою версию увиденного, это очень важно.
– Ирина Уварова – легенда, наверное, всех кукольников, как-то сказала, что «кукла появляется там, где человек не справляется».
– Да, я очень люблю это высказывание. По-разному его цитируют… Не там, где не справляется, а кукла появляется в тот момент, когда есть то, что не может сделать человек. Например, я бы не хотела в «Колином сочинении» чтобы актер, даже если это молодой актер, играл ребенка. Не потому что это формат ТЮЗа, а потому что все равно получится - «это взрослый играет ребенка», а вот в кукольном театре есть возможность действительно вывести на сцену ребенка. Это будет кукла, но она может быть так убедительна, что мы поверим в этот момент, что это живой мальчик. Мне лучше допустить, что ребенок – кукла, чем взрослый актер в ТЮЗе, который будет играть малыша.
– Бывает, что я как зритель вижу, как игра актера затмевает куклу. Это плохая игра?
– Ну как затмевает? Просто надо знать, что это, как луч света, который надо показывать зрителю, на что он будет смотреть: в этот момент он должен смотреть на актера, а в этот - он должен смотреть на куклу. Хороший кукольник является этим лучом света. Он сам зрителю должен показать: сейчас реплика от меня, сейчас вы должны быть увлечены мной, и как луч света переводится, он должен энергию перевести на куклу. Тогда мы смотрим на ансамбль «кукла-человек». Это мастерство. Если вы чувствуете, что хотели бы смотреть на куклу, а вас заставляют смотреть на актера, значит что-то там запуталось.
– Читала мнение, что сейчас театр кукол стал отказываться от кукол и начал «ковылять в обозе развлечений», чтобы пришел зритель.
– Поскольку я не являюсь узким специалистом в театре, я работала вообще в очень разных театрах, у меня есть и драматические спектакли, работала с танцорами. А куклы – это просто моя любовь, и мне нравится, когда даже в драматическом спектакле появляется кукла или объектный театр, инженерный театр (двадцать лет работала с художниками Русского инженерного театра АХЕ). То есть этот опыт не является сугубо кукольным театром. Поэтому то, о чем говорите, мне на это все равно. Мне важно, чтобы был хороший спектакль, чтобы была рассказана история, пронзительная, интересная, парадоксальная, чтобы зритель был увлечен. Пускай театроведы думают, что это кукольный театр, который теряет куклу или это драматический театр, который «пришел» к кукле или объекту. Моя задача как режиссера - сделать интересную работу.
– Тогда, что нужно для того, чтобы родители привели ребенка в театр?
– Воспитать родителя. Сейчас работая для детей, воспитывая их театром, мы растим тех родителей, которые приведут. Поэтому мы должны показать, что в театре их ждут, показать то, что нельзя получить из книги, кино, что театр — это особое место, где происходит чудо. В этом смысле, это огромная ответственность на тех актёрах, которые работают для детей. Если ты уставший, неорганизованный, работаешь вполсилы, все! Значит, этот ребёнок, став папой или мамой, больше не приведет своего ребёнка в театр. А театр – мощнейший инструмент для влияния на культуру общего сознания. Культурный человек, в меньшей степени способен на подлость. Таким образом, у нас есть шанс вырастить общество, в котором важны будут ценности.
– Как я поняла «Руслан и Людмила» будет премьерой, или вы его еще где-то ставили?
– Нет. Я вообще принципиально не повторяю постановки. Все спектакли я делаю один раз, не тиражирую. Ничего в этом плохого не вижу, пускай другие так делают. Мне интересно так работать. Я независимый режиссёр, у меня есть возможность к театру относиться более лирично.
– А почему вы выбрали именно «Ульгэр» для «Руслана и Людмилы»?
– Я давным-давно, когда еще буряты выпускались, подумала о «Цыганах» Пушкина. Это ведь тоже кочевой народ. Учитывая, что здесь мои ученики, мне захотелось сделать провокационный материал. А Пушкин в голове остался. Поэтому я предложила «Руслана и Людмилу». Мы давно говорили о возможности постановки, наконец получилось приехать. А вот дальше посмотрим, получится это реализовать или нет. Поможет ли министерство культуры Бурятии, будет ли финансирование проекта. Сейчас это пока решается, и я в большой надежде на поддержку. Если все получится, у нас будет премьера.
– То есть вы уже нашли своих Руслана и Людмилу?
– Нашла!
- Спасибо за беседу.
