На днях корреспондент «Новой газеты» Али Феруз (настоящее имя – Худоберди Нурматов) разместил в соцсетях пост с просьбой о помощи. Он ищет своего биологического отца, который проживает в Улан-Удэ.
- Всем привет! Особенно тем, у кого есть друзья или знакомые в Бурятии. Прошу у вас помощи с поиском моего биологического отца. Я не помню, как выглядит этот человек, но очень хочу с ним поговорить, – написал Али на своей страничке в Facebook. – Известно мне немного. Его зовут Тургунали Тухтабоев, живёт в Улан-Удэ. В открытом доступе есть ещё ИНН и ОГРН (основной государственный регистрационный номер) его ИП. Но они, если верить информации, недействительны. Большое спасибо всем, кто поможет в поисках.
На призыв молодого человека уже откликнулись многие жители Бурятии, в том числе – активист и общественный деятель Мария Ханхунова. «Что-нибудь придумаем», – пообещала она. Подключилась к вопросу и известный журналист Евгения Балтатарова. В минувшую пятницу на её сайте «Республика» появилась статья, посвящённая Али Ферузу. В публикации отмечается, что Тургунали Тухтабоев родился 10 апреля 1942 года в городе Яйпан Ферганской области Узбекистана. Он может быть зарегистрирован на одной из улиц судебного участка №5 Октябрьского района Улан-Удэ. К сожалению, фотографии Тухтабоева не сохранилось. Всех, кто знает этого человека и как с ним связаться, просят позвонить по телефону +79261872740.
Пытки и бегство
О непростой ситуации, в которой оказался 30-летний Али Феруз, не раз сообщали известные российские СМИ. Он появился на свет в Узбекистане, в городе Коканд, но вырос в России, в Алтайском крае, пишет «Новая газета». Его мама, братья и сёстры – граждане России. В 2003 году Али с отличием окончил школу в алтайском селе Онгудай, а в 2004-м вернулся на родину по семейным обстоятельствам. Жил вместе с отчимом, работал на рынке в Яйпане – продавал одежду. Получил узбекское гражданство. После перебрался в Казань, где учился на факультете арабского языка Российского исламского университета. Там Феруз встретил свою будущую супругу – гражданку Киргизии, женился и в 2008 году вместе с избранницей вновь приехал в Узбекистан.
А 28 сентября 2008 года сотрудники службы национальной безопасности Узбекистана похитили Али из дома. Требовали, чтобы он доносил о политических взглядах своих знакомых. После отказа Феруза пытали два дня: жестоко избивали, втыкали иглы под ногти, угрожали изнасиловать его беременную жену, а его самого – посадить в тюрьму по ложным обвинениям. Юноша согласился на сотрудничество, а затем бежал из страны.
Паспорта у журналиста нет. Дело в том, что в феврале 2012-го, через год после переезда в Россию, у него украли сумку со всеми документами в электричке. Али заявил о пропаже в полицию, но документы так и не были найдены. Если бы Феруз пришёл подавать заявление на получение нового паспорта в посольство Узбекистана в Москве, его могли бы арестовать, отмечает «НГ».
После переезда в столицу Али работал посудомойщиком, официантом, поваром. Был помощником ветеринара. Затем стал волонтёром «Гражданского содействия» – это организация, которая оказывает помощь беженцам и вынужденным переселенцам. В «Новую газету» Али впервые пришёл в 2014 году – принёс заметку о похищении беженца из Узбекистана в центре Москвы. С 2016 года его тексты выходили в «Новой» регулярно. Али писал о жизни уязвимых социальных групп, рабочих и мигрантов – он говорит на языках всех среднеазиатских республик.
Третье дано?
Али пытается юридически оформить своё пребывание в России вот уже почти два года. Сначала хотел получить статус беженца, потом – временное убежище в России. Череда заявлений, отказов и обжалований тянется с июля 2016-го. Последний отказ от ГУ МВД по Московской области журналист «Новой» получил в марте. Подал жалобу, а 6 июня 2017 года обжаловал отказ в Замоскворецком суде. В середине июня суд вернул иск, поскольку решил, что у дела должна быть другая подсудность. Ни Али, ни его адвокатов об этом не уведомили. Феруз по-прежнему находится в процедуре определения статуса, а значит, его пребывание в России незаконно.
С помощью российских правоохранительных органов «НГ» изучила прошлое Худоберди Нурматова. Информации о совершённых им правонарушениях нет, он никогда не находился в розыске как подозреваемый в экстремизме или член террористической группировки, о чём пишут государственные СМИ.
В начале августа Али задержали недалеко от редакции – он шёл на курсы вокала. Феруза, очевидно, ждали: по словам руководителя музыкальной школы, человек в штатском предварительно зашёл в здание и уточнил, здесь ли занимаются вокалом. Его доставили в ОВД Басманного района. Только через час полицейские разрешили журналисту передать ключи друзьям, чтобы они привезли из дома копии всех документов по временному убежищу. Правда, дожидаться их правоохранители не стали – оформили административное дело и отвезли Али в суд, который в тот же день, 1 августа, вынес решение о принудительном выдворении корреспондента «Новой» из России. Получив копию судебного решения, тот попытался свести счёты с жизнью. Сказал, что лучше умрёт, чем вернется в Узбекистан.
Его скрутили приставы. С тех пор Али находится в центре временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) в Сахарово. Его готовят к депортации. Коллеги опасаются, что выдача журналиста в Узбекистан может обернуться трагедией.
- Если по каким-то неизвестным причинам российские власти не хотят, чтобы Али находился в России, то у него должна быть возможность выехать в третью страну по его выбору, – писала «Новая газета».
Редакция издания обратилась с коллективным письмом к президенту России Владимиру Путину. То же самое сделала и Зоя Васильевна Нурматова, мать Али. Коллектив «НГ» выразил надежду, что голос женщины, пережившей пять серьёзных кардиологических операций и переживающей за сына, услышат.
Штраф для неработающего
Отметим, на защиту Феруза встали десятки тысяч человек. Минувшим летом у здания администрации президента в Москве прошли пикеты против его выдворения из страны. А в Совете по правам человека (СПЧ) заявили, что это и вовсе противоречит Конституции страны.
- Поскольку у него есть родственники, которые являются гражданами России, то в случае высылки будет нарушена статья 38 основного закона – она гарантирует защиту семьи, – напоминает «Медуза».
В СПЧ подчеркнули, что право на уважение семейной жизни также гарантировано Европейской конвенцией о защите прав человека. В итоге приостановить выдворение удалось благодаря специальному постановлению Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), который запретил депортировать Феруза из России в Узбекистан до рассмотрения его жалобы в Страсбурге. Этот процесс может занять до двух лет. Адвокат Даниил Хаймович рассказывал «Медузе», что в центре временного содержания нормальные условия – «не санаторий, но и не СИЗО». И хотя его подзащитный не может свободно покидать учреждение и пользоваться Интернетом, он имеет право видеться с близкими родственниками и иногда совершать звонки.
В конце октября интернет-газета «Znak.com» сообщила: предоставить убежище Али готова Германия. По данным telegram-канала Mash, журналист уже обращался к немецким властям после того, как его предварительно согласился взять на работу Гёттингенский университет.
По последним данным, Али, которому не разрешают работать, оштрафовали на пять тысяч рублей за незаконную трудовую деятельность на территории России. Хотя до этого в «НГ» пояснили: Феруз был «внештатником», так что нарушений нет. Вопрос о выдворении его из страны пока остаётся открытым.
«Вытащить его будет невозможно»
Возвращаться на родину корреспондент «НГ» не хочет: там, молодого человека, по его же словам, ждёт преследование со стороны местных спецслужб, которые хотели принудить его к сотрудничеству и подвергали пыткам. «Новая газета» отмечает: Узбекистан, по сути – тоталитарное государство, прошедшее через несколько волн политических репрессий, с мощными службами безопасности, полным отсутствием гражданских свобод и до предела запуганным населением. Однажды заведённое там политическое дело может настигнуть беженца спустя много лет в любой стране постсоветского пространства.
Али, как выяснилось, подозревали в вербовке людей в радикальную исламистскую организацию. Между тем, основатель и президент ассоциации «Права человека в Центральной Азии» Надежда Атаева уверена: он ни в чём не виновен.
- Если человека экстрадируют из России, его как мешок доставляют в аэропорт. Пока родственники безуспешно его ищут, в тюрьмах Узбекистана он проходит через пытки, даёт показания против себя и других людей. Потом жертвы при встрече с близкими рассуждают: «Тут все сидят долго, до 25 лет, а мне дали всего 5, и я могу попасть под амнистию, но я всех сдал». Политзаключённых приговаривают на самые большие сроки. А узбекские тюрьмы – это туберкулёз, гепатит, чудовищные условия работы и просто рабство. Подробностей мы не знаем: с марта 2013 года миссия Международного комитета Красного Креста не может их посещать, – цитирует издание Надежду Атаеву. – Весь судебный процесс – формальность, решение принимается за короткий срок и на основе признания.
Бывший заключённый узбекской тюрьмы Даниэль Андерсен пояснил: в Узбекистане Ферузу грозят политические статьи. Их ещё называют «красный кодекс».
- «Красных» заключённых в обычных зонах не держат, отправляют в тюрьму для особо опасных – Жаслык, там, где Арал (Жаслыкская колония 64/71. – прим. «НГ».). Там многие туберкулёзом болеют, умирают. Выходных нет, работают по 12-16 часов на кирпичном заводе. На свиданку нельзя. Если политический в обычной зоне, с ним уголовникам общаться нельзя. Когда политические болели, я лекарства им открыто дать не мог, ночью незаметно кидал, а охранники мне кричали: «Что ты врагам народа помогаешь?» Они враги народа – как при Сталине, – пояснил Даниэль. – Пытают очень. В зонах есть «лохмачи» — уголовники, которые бьют и берут показания. Им за это дают отдельные камеры, сигареты, телевизор. Если российские власти слышат – пускай не отправляют в Узбекистан вашего парня. Не выживет он.
Глава Казахстанского международного бюро по правам человека Евгений Жовтис констатирует: узбекское правосудие далеко от международных стандартов.
- Во-первых, там применяются пытки, о них свидетельствует целый ряд докладов комитета ООН против пыток. Во-вторых, там нет независимого правосудия, обвиняемому не гарантируется свободный судебный процесс. Люди незаконно остаются в тюрьмах на годы и десятилетия. Любая экстрадиция в Узбекистан ставит под вопрос не только здоровье, но и жизнь человека. Поэтому западные страны практически не выдают граждан Узбекистана на родину, – отметил он.
Замдиректора Казахстанского бюро по правам человека Денис Дживага, который занимался делом Феруза с 2010 года, уточнил: когда Али бежал из Узбекистана, его обвиняли по 159-ой статье («Посягательство на конституционный строй республики Узбекистан»), причём безосновательно.
- Дело было сфабриковано узбекскими спецслужбами. Поскольку статья экстремистская, наши страны предпочитают от обвиняемых по ней быстро избавляться – особенно сейчас, когда все напуганы исламизмом. Ничего хорошего Али не ждёт. И тогда, и сейчас ему грозил большой тюремный срок. Суды в Казахстане и в России практически никогда не принимают во внимание то, что может угрожать депортируемому на родине, – говорит Денис Дживага. – Самое печальное, что у юристов мало вариантов как-либо помочь человеку. Наши власти сразу в таких случаях забывают про все международные конвенции и во главу угла ставят национальное законодательство. К сожалению, если Феруз окажется в Узбекистане, вытащить его оттуда будет практически невозможно.
Павел Гафаров – партнёр Али из ЦВСИГ – рассказал «Республике»: желание найти родного отца не связано ни с текущей ситуацией, ни с судами. Журналист видел его в раннем детстве и очень хотел бы сейчас узнать, как он живёт, познакомиться с его детьми – своими сводными братьями и сестрами. Простой человеческий интерес.
На момент рождения Феруза его родители были в гражданском браке, но уже не жили вместе. В течение первых трёх лет Тургунали Тухтабоев пытался забрать сына, но его, как говорит Павел Гафаров, возвращали с милицией. Потом в 90-е многие граждане Узбекистана разъехались по всему бывшему СССР. И каким-то образом судьба забросила Тургунали в Бурятию, где он женился на русской женщине. С тех пор Али о нём ничего не слышал.
