«Что я здесь делаю?» — почему-то именно этот вопрос появляется чаще всего в конце длинного маршрута. Рюкзак набит образцами, ветер в лицо, а до станции еще идти и идти. Ответ прост — это моя работа
Я ученый-микробиолог. Учился в БГУ, затем поступил в аспирантуру Института микробиологии им. С.Н. Виноградского РАН в Москве, там же защитил кандидатскую. Тема моих исследований — микроорганизмы, живущие в экстремальных условиях среды: ледники Арктики, горячие источники, степные гиперсоленые озера и т.д. Когда я приехал на стажировку в Центр белковой инженерии Льежского университета (Бельгия), мне предложили участвовать в экспедиции на только что построенную бельгийскую научную станцию в Антарктиде. Задач перед нами стоит несколько. Во-первых, изучить окрестности бельгийской станции и выяснить, какие микроорганизмы и как они способны выжить в условиях Антарктических гор. Во-вторых, определить, как изменялась толщина ледникового щита в этом районе за последние несколько тысяч лет и насколько это связано с глобальными климатическими изменениями. За полтора месяца нам нужно успеть отобрать по специальному плану около пары сотен килограммов образцов и привезти в Европу, где группы ученых будут изучать их еще несколько лет. Несмотря на то что экспедиция называется бельгийской, ее состав международный. Кроме меня, в составе бельгиец, англичанин и чех. Команда подобралась хорошая, у всех участников серьезный экспедиционный опыт. Англичанин — сотрудник Британской антарктической службы, бельгиец и чех раньше работали в Антарктиде, кроме того, с чехом я был знаком по работе на острове Шпицберген в Арктике.
Отмены рейса не бывает
Пассажиру добраться до Антарктиды вроде бы просто. 11-часовой перелет из Франкфурта в Кейптаун (ЮАР), затем 6 часов на Ил-76 от Кейптауна до Антарктиды, дальше еще пара часов на винтовом Basler DC-3. Компания ALCI, оператор антарктических перевозок, обладает огромным опытом работы. В экипаж Ил-76 входят лучшие летчики-испытатели России, а за штурвалом Герой России Рубен Есаян. Тем не менее полеты в Антарктику до сих пор очень сложны. Такого понятия, как «отмена рейса в результате обледенения взлетно-посадочной полосы», здесь просто нет, полоса состоит из льда. Добавьте к этому сильный боковой ветер, возможность образования трещин в полосе и резкие изменения видимости и силы ветра.
В январе в Южном полушарии разгар лета. После заснеженной Европы Кейптаун оглушает жарой и солнцем. В Антарктиде солнца не меньше, чем в Африке. Снег отражает около 80 процентов падающего света, и без защитных очков можно получить ожог сетчатки глаза. Потом мы будем рефлекторно надевать очки каждый раз, выходя наружу, и естественный бело-голубой цвет Антарктиды даже станет непривычным глазу. Через несколько дней, когда все хорошо обгорят (солнцезащитный крем помогает, но недостаточно), можно будет легко отличить, кто какими очками пользуется: очень характерные белые пятна вокруг глаз. Если очки большие, типа горнолыжных, то получается еще смешнее — верх лица светлый, низ темный.
НЛО
Антарктида — это единственный континент, на котором нет государств. В первой половине ХХ века многие страны объявляли территориальные претензии на огромные области Антарктиды. Например, на землю Королевы Мод (так называется та часть Антарктики, где нам предстоит работать) претендовала Норвегия. Количество полезных ископаемых в Антарктиде оценить довольно сложно, но, даже по скромным оценкам, оно очень велико, а запасы нефти на антарктическом шельфе становятся все дороже. В конце 50-х годов мир даже оказался на пороге территориального антарктического конфликта. К счастью, в 1959 году был заключен международный договор об Антарктике, который объявил этот континент демилитаризованной зоной, фактически сделав из нее огромную научно-исследовательскую лабораторию. Сколько продлится такое состояние, неизвестно: потребность в ресурсах с каждым годом растет.
Бельгийская станция «Принцесса Елизавета» построена совсем недавно, в 2009 году. Считается, что эта станция будет первой антарктической станцией, использующей только возобновляемые источники энергии: ветряные турбины и солнечные батареи. Здание станции больше похоже на НЛО, чем на дом. Аэродинамически просчитанный сверкающий диск, стоящий на колоннах. 40 см утеплителя и 6-слойное остекление должны снизить потери тепла до минимума. Ожидается, что в зимнее время внутри станции можно будет поддерживать положительную температуру только за счет работающих компьютеров. Управлять станцией можно будет дистанционно через спутниковый Интернет. Мощные батареи, компьютеры, 26 километров проводов на станции и довольно комфортные условия внутри.
В отличие от всех остальных антарктических станций «Принцесса» построена на частные деньги и принадлежит неправительственной организации «Международный полярный фонд». Основатель фонда и начальник станции — известный бельгийский путешественник Алан Юбер. Ему, например, принадлежит мировой рекорд по автономному пересечению Антарктиды на лыжах — 3924 км за 99 дней. По словам Алана, многие частные компании-спонсоры были заинтересованы в строительстве станции. Это позволило им «обкатать» собственные технологии в условиях Антарктики и получить хороший повод для собственной рекламы. Систему управления через спутник можно использовать для выключения забытого дома утюга, а утепление дома, «как в Антарктике», будет хорошо продаваться владельцам домов, озабоченным растущими счетами за отопление. Эксперимент очень интересен и для полярников с других станций. Удастся ли построить станцию на автономных источниках энергии или система слишком сложна для реального использования?
Пока еще станция не работает так, как запланировано. Внутри здания еще никто не живет, но уже можно работать за компьютером, сходить в душ, позвонить по телефону в Улан-Удэ или укрыться от снежной бури.
Техника безопасности на первом месте
Персонал базы живет по старинке, в палатках. К счастью, температура в январе не очень низкая, от 0 до -12 градусов, гораздо выше 30—50-градусных забайкальских морозов, поэтому в палатках достаточно комфортно. Вокруг лагеря натянуты веревки. Они очень помогают во время снежной бури, когда видимость падает до нескольких метров. Без них есть большой риск потеряться, выбиться из сил и замерзнуть в нескольких десятках метров от станции.
Технике безопасности в Антарктиде надо уделять особое внимание. Если случится что-нибудь серьезное, то ближайший госпиталь находится в 4,5 тысячах километров, в Кейптауне, и туда надо еще добраться. Главная опасность — это ветер. Он может очень быстро подняться от полного штиля до штормовой скорости. При поездках по льду на снегоходах нужно учитывать наличие трещин. Они могут быть скрыты под снегом, но легко провалиться под весом снегохода или человека. Еще очень опасны снежные карнизы, когда спрессованный снег может висеть над пропастью и внезапно обвалиться под человеком. Поэтому экспедиционные команды проходят тренинг по технике безопасности и работают обязательно в сопровождении горного гида — профессионального альпиниста-инструктора. В Антарктиде даже обычная питьевая вода может представлять опасность. Ее получают, растапливая снег, и от этого она получается ультрапресной. Через пару недель у человека может нарушиться солевой баланс и начинаются головная боль и другие неприятности. Чтобы избежать этого, мы регулярно добавляем набор солей в питьевую воду.
Два флага — республики и «Информ Полиса»
Перед зданием станции установлены небольшие флажки стран, чьи представители работают на станции. Есть и российский флаг. Когда я показал Алану Юберу флаг Бурятии, переданный мне представительством в Москве, он ему очень понравился. По его словам, это один из самых красивых флагов, которые он видел. Размер флага оказался слишком большим для установки в Антарктиде, ветер может порвать его за несколько недель. Вместо этого, согласно антарктической традиции, Алан поставил печать станции и личную подпись на флаге Бурятии и флаге «Информ Полиса». Во второй части экспедиции аналогичные печати и подписи поставят еще начальники российской базы «Новолазаревская» и индийской базы Maitri. Зато хадак, который мне передал друг из Улан-Удэ, мы повесили на мачте с флагом станции. Кроме флага станции, на ней висит около 100 флажков хий морин, привезенных Аланом из Тибета. Под одним из камней он показал мне конфеты и печенье, положенные им в качестве подношения хранителям местности, согласно тибетскому обычаю.
Найти жизнь
Тем временем мы продолжаем основную работу, ради которой приехали на станцию. Для неподготовленного человека горная часть Антарктики выглядит безжизненной пустыней. Только три цвета в палитре: голубое небо, ослепительно белый снег и черные скалы. Иногда можно заметить в небе чайку или поморника. Тем не менее, на взгляд микробиолога, Антарктида полна жизни. Расколов камень, можно увидеть в нем зеленую прослойку водорослей, прячущихся в нем от высушивания. Оранжевая трещина на скале означает лишайник. Черное пятно на гравии — засохшую корочку цианобактерий, ждущих своего часа, чтобы пожить.
Даже под поверхностью льда можно найти жизнь. Если на поверхность льда попадает камень или песок, то на солнце темные песчинки нагреются и начнут медленно проплавлять лед. Образуется углубление, в котором есть немного жидкой воды с температурой от 0 до +0,3 градуса. Сверху вода сразу же замерзнет, но свет будет проникать через лед и вода останется жидкой. Где есть вода, там есть и микроскопическая жизнь. Чтобы добраться до нее, приходится бурить от полуметра до метра льда. Вообще бурение льда — это самое популярное занятие у ученых в Антарктиде.
Дальше всех продвинулись российские ученые, обнаружившие на глубине около 4 км подо льдом огромное озеро рядом со станцией «Восток». В нем, возможно, будет найдена жизнь, законсервированная подо льдом сотни тысяч лет назад. Керн льда тоже имеет огромную ценность. Пузырьки воздуха, замороженные в нем, несут информацию о составе воздуха, а значит, и об изменениях климата на протяжении тысячелетий.
После месяца работы на бельгийской станции мы переезжаем на российскую станцию «Новолазаревская». Это ближайший сосед с запада, до нее «всего лишь» около 400 километров. Названа она в честь Михаила Лазарева, одного из командиров российской экспедиции, ровно 190 лет назад открывшей Антарктиду (16 января 1820 года). Одним из участников этой экспедиции был Константин Торсон, впоследствии декабрист, сосланный в город Селенгинск в Бурятии.
«Новолазаревская» находится ближе к берегу моря, на узкой полоске свободного ото льда Оазиса Ширмахера, и отличается от «Принцессы» и внешне, и по духу. Станция действует в течение всего года, включая полярную зиму, и не закрывается по окончании летнего сезона. Персонал станции в среднем старше по возрасту и более опытен. Отношения между сотрудниками можно было бы назвать подчеркнуто уважительными, но здесь они воспринимаются совершенно естественно. Особенно когда понимаешь, что им нужно уметь жить в замкнутом коллективе круглый год. Кстати, именно на этой станции в 1961 году советский врач Леонид Рогозов выполнил себе операцию по удалению аппендицита. Срочная эвакуация была невозможна, а второго врача на станции не было. Про этот случай Владимир Высоцкий написал песню: «Пока вы здесь в ванночке с кафелем моетесь, нежитесь, греетесь… В холоде сам себе скальпелем он вырезает аппендикс».
О людях
Здесь непростые условия и непростые люди. Владимир Баранов, хозяин гостевого дома и самой южной в мире русской бани (номинирована в Книгу рекордов Гиннесса), оказывается известным полярником, кандидатом наук и специалистом по физике образования льда. Владимир Кирьянов, начальник взлетной полосы на «Новолазаревской», написал лучшую книгу об Антарктиде, которую я когда-либо читал. Виктор Вендерович скромно признается, что это всего лишь его 11-я зимовка в Антарктиде. При этом одну из зимовок он провел на станции «Восток», где зарегистрирована самая низкая температура на Земле -89 градусов. При такой температуре солярка превращается в тестообразную массу. Даже летом средняя температура составляет около -30 градусов.
Еще хуже кислородное голодание, содержание кислорода в воздухе эквивалентно высоте в пять тысяч метров.
К счастью, нам не пришлось испытывать себя настолько экстремальными условиями. Мы работали в разгар лета в довольно умеренной области Антарктиды. Условия можно было бы даже назвать комфортными, а сотрудники станций помогали нам всем, чем могли. Мы выполнили около 90 процентов программы и вернулись живыми и здоровыми домой. Наверное, это и есть самое главное.
В заключение хотелось бы поблагодарить сотрудников станций Princess Elisabeth, «Новолазаревская», Maitr, Belgian Federal Science Policy Office, компании ALCI и начальника Российской антарктической экспедиции Валерия Лукина за помощь в организации экспедиции и пожелать им удачных сезонов и зимовок.
