Золото на минувшей неделе совершило рывок к очередной рекордной отметке — в Нью-Йорке за унцию желтого металла, сладкого и приятного для инвесторов на фоне слабого евро, давали 1244 доллара.
Есть, впрочем, в мире один минерал, который в Поднебесной, например, ценится даже выше слитков, отливающих солнцем. Нефрит там называют «камнем жизни» и приписывают ему чуть не сверхъестественные свойства. По иронии судьбы Россия — мировой лидер по соответствующим запасам — никак не может наладить контроль за их добычей и оборотом. И теряет миллиардные прибыли.
Корреспондент НТВ Вадим Фефилов выяснял, куда и почему наши денежки утекают. ВИДЕО
Бурятская художница Татьяна Комович долго и трудно работает над нефритовой картиной «Шаманы на священной горе близ Байкала». Сложность не в отсутствии вдохновения, а в дефиците материала для работы. Картина собирается, как она сама говорит, из каких-то огрызков.
Татьяна Комович, художник: «Уже были мысли брать кирку, идти в горы».
На фоне того, что Бурятия находится на первом месте в мире по природным запасам нефрита, затруднения художницы Комович кажутся злым шаманством. В двух кварталах от ее мастерской на частном складе в Улан-Удэ этого камня — хоть завались. Но весь белый, зеленый и серый нефрит уходит таким, как Джун Ли, перекупщикам из Китая. Они скупают камень в России за бесценок, чтобы подороже продать на родине.
Джун Ли, торговец нефритом: «Это камень низкого класса и по плотности, и по цвету. Цена его не велика. Внутри наверняка есть трещины, и из него можно делать всего несколько небольших и дешевых изделий».
В КНР продается от 300 до 500 тонн сырья в год. Но и этого мало. Китайский рынок кажется бездонным. Нефрит здесь считается божественным камнем, и изделия из него ценятся дороже золота.
Торговец: «Такие фигурки только для определенных слоев общества. Вот эти, например, означают, что их владелец либо богатый человек, либо государственный служащий. Стоят фигурки 2,5 тысячи долларов. Но для россиян могу сделать 50-процентную скидку — отдам за 1200».
Новый вице-премьер Правительства Бурятии до этого назначения работал топ-менеджером крупной компании в Лондоне. За полтора года работы в Улан-Удэ сумел подсчитать: густой местный туман скрывает огромные прибыли в нефритовой сфере.
Александр Чепик, заместитель председателя Правительства Республики Бурятия по экономическому развитию: «Его стоимость колеблется от 5 долларов до полутора миллионов долларов за килограмм. Можно себе представить, какие это сумасшедшие объемы финансов, которые крутятся в этом бизнесе сейчас. Около миллиарда долларов в год».
В Бурятское Агентство по поддержке бизнеса и инновациям необходимо подниматься на седьмой этаж пешком, так как в здании нет лифта. Здесь говорят, что местные нефритовые короли не хотят общаться с чиновниками.
Юрий Автухов, заместитель руководителя Агентства по развитию предпринимательства и инновационных технологий Бурятии: «Львиная доля оборота в этой сфере — полулегальная, нелегальная или близко к этому».
Лицензии на разработку шести месторождений Бурятии принадлежат частным лицам и фирмам Забайкалья. Недавно бурятскую элиту всколыхнул слух, что один из недропользователей проигрывает миллионы долларов в казино Макао. Есть еще так называемые «черные копатели», ведущие разработку вообще без лицензий. Считается, что и у них сверхдоходы, но в тайге мы слышали мнение, что это всего лишь мифотворчество горожан.
Олег Коршунов, владелец горнодобывающей компании: «Добывали, продавали… Понятно, что это незаконно делалось, да и сейчас подобное продолжается. Но камня уже мало стало, он как бы не лежит где-то на поверхности. Люди и рискуют, и тонут. Не так все сладко, как кажется: мол, приехал, насобирал мешок и поменял его на мешок долларов. Все не совсем так».
У бизнесмена Олега Коршунова, врача-психиатра по образованию, есть лицензия на скромное, по местным меркам, месторождение. Чтобы добраться туда, требуется устойчивая психика. Сутки пути от Улан-Удэ почти без происшествий. Но в отрогах Хамардабана внедорожник наконец устает — на высоте 2 тысячи метров.
Все нефритовые жилы находятся на стыках геологических разломов в крайне труднодоступных для добычи местах.
Александр Шалин, начальник транспортного отдела горнодобывающей компании: «Тут Урал, вездеход не везде смог пройти, только экскаватор. Экскаватор, конечно, техника серьезная. Уходит в болото так, что гусениц не видать, а за счет ковша сам вытаскивается».
Оставив машину, пешком добираемся до первого участка, имеющего неофициальное название «Мао Цзедун».
Корреспондент: «Это и есть нефрит?»
Олег Коршунов, владелец горнодобывающей компании: «Да. То, что торчит из воды — это глыба нефрита. Причем эта глыба уникальна, более 60 тонн. При этом она монолитная».
Сходу определить стоимость камня невозможно. Говорят, что даже в миллиардном Китае таких специалистов всего несколько десятков. Цена зависит от множества факторов — отсутствие инородных вкраплений, оттенки, формы и так далее.
Корреспондент: «Пока непонятно, сколько стоит этот булыжник?»
Олег Коршунов: «Нет, непонятно. Это сложный вопрос».
Корреспондент: «Это может быть целое состояние, а может и копейки?»
Олег Коршунов: «Может, да. А, может быть, зря работали».
Чтобы обойти все месторождение, необходимо несколько суток. На ближайшем участке изучаем камни поменьше. С виду обычные серые обломки скальных пород. Но если смыть водой пыль, проявляется характерный зеленый цвет.
Груда камней и глыб — так выглядит современный склад нефрита высоко в горах. И в советские времена, когда разработка всех нефритовых месторождений Бурятии только начиналась, камень хранили точно так же — неподалеку от горной дороги. Здесь даже сохранились сани, на которых советские рабочие возили нефрит вниз, в долину. Сейчас, забравшись сюда и осознав бурятское бездорожье, понимаешь, насколько тяжело это было.
Олег Коршунов: «Надо еще умудриться пройти сюда и ноги не сломать. А кроме этого надо работать, то есть смотреть, отбирать пробы, не пропустить что-то интересное».
Спустившись с гор, попадаем в буддистскую общину «Дхарма». У ее членов также есть официальная лицензия на добычу нефрита. Они продавали камни в Китай по 6 долларов за килограмм. Но таможня посчитала эту цену подозрительно заниженной и арестовала груз. Буддисты подали в суд и выиграли, доказав, что цена является рыночной.
Нимажап Илюхинов, председатель Совета буддийской общины «Дхарма»: «Нефрит — это не товар первой необходимости, без него можно жить. И из него, как иногда наши пишут, нефть Бурятии, бензин не сделаешь. Тем более солярку или керосин. Нефрит — это нефрит. А заставить китайцев брать то, что нам хочется, маловероятно».
Александр Чепик, заместитель председателя Правительства Республики Бурятия по экономическому развитию: «К ним не придерешься. Для этого нужно проводить либо международное расследование, чтобы понять, какая на самом деле реальная цена, либо заказывать международное экспертное заключение по нефриту, чтобы понимать, сколько каждый камень стоит».
Пытаясь заставить недропользователей повысить экспортную цену, власти республики надеются получить большие налоговые отчисления в бюджет. Но лицензию на добычу выдают в Москве, и перераспределить полномочия в свою пользу у республики не получается.
Пока же задумано вырастить собственных мастеров, чтобы продавать в КНР не сырье, а изделия. И в закупленных китайских станках для резки все надписи на китайском.
Булат Цырянов, дизайнер: «На данный момент я все запомнил, некоторые детали знаю. Допустим, какие символы в китайском что означают».
Известно, что секреты китайских мастеров по ювелирной обработке нефрита передаются из поколения в поколение 7 тысяч лет. Роман с камнем у Бурятии не получается пока.
