Милицейские хроники свидетельствуют: нулевые годы оказались еще более страшными, чем пресловутые 90-е. Преступность становится фактором публичной политики, а криминальная революция на пороге победы.
Облавщики-налетчики и казаки-разбойники
До вхождения в состав Российской империи буряты занимались охотой и рыболовством, а основной формой охоты была коллективная облава, как наиболее эффективный способ. Во время переходов или после охоты руководившие охотниками воинственные шаманы-начальники зачастую совершали военные набеги на враждующие племена. Они угоняли скот, крали женщин и тут же скрывались в тайге.
Потом пришли ватаги Ивана Похабова и других предводителей отрядов, составленных из авантюристов и разбойников всех мастей. Они так же угоняли скот, крали девушек, брали заложников-аманатов и требовали дань — ясак в пользу казны. Буряты в ответ били пришельцев и жгли остроги.
Сельские душегубы
Однако нет худа без добра. Власть Белого царя прекратила междоусобные войны и монголо-маньчжурские набеги. Но территория Бурятии стала местом массовой ссылки разбойников и убийц, некоторые из них стали родоначальниками целых деревень. Такой контингент не мог в одночасье исправиться.
Этнограф А.И. Термен пишет: «В Атамано-Николаевской станице Троицкосавского уезда в 1905 году казак Пешков зарезал казака Москвитина». Весной 1909 года убийца все еще свободно гулял по станице. «В селе Средний Убукун один крестьянин выпустил кишки другому». Перед смертью тот указал на убийцу священнику, понятым и фельдшеру. Это было в 1906 году, летом 1909 года убийца все еще гулял там же. «В Селенгинском уезде у крестьянки убили сына. Проходит год-два, убийца на свободе в той же деревне.
Крестьянка подает прошение губернатору, прося его заступиться и наказать убийцу. Губернатор делает запрос уездному начальнику, тот отвечает, что дело у следователя. Губернатор вынужден ответить крестьянке, что сделать для нее ничего не может, что «дело идет законным порядком». Были тогда убийцы, зарезавшие по 20 и 30 человек.
А самым знаменитым был Тушканчик, загубивший 105 душ, пока за его голову не назначили 2000 рублей. Однако в Сибирь гнали не только каторжан. В XVIII веке в Забайкалье появились староверы. Они не злоупотребляли вином, табаком, распутством и почти не знали преступности.
Как появился «воровской ход»
Советский период криминальной истории Бурятии характеризовался новым поступлением бандитского элемента из центральной России. В 1939 году в Бурятии вступает в строй Джидинский вольфрамомолибденовый комбинат, известный как «Джидалаг» и упоминаемый в «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицына. Значительную часть рабочей силы на строительстве составляли уголовники, часть из которых осела в Закаменске.
Подобный же контингент использовался на других крупных стройках эпохи индустриализации — ПВЗ, Стекольный завод и т.д. Позднее эта практика повторилась на строительстве БАМа и Гусиноозерской ГРЭС. Кроме того, в Бурятии оседали зэки, отсидевшие в многочисленных — порядка десяти — зонах. Они принесли с собой криминальную культуру и стали насаждать «воровской ход»: «Не сидел, значит, не пацан».
В результате в республике сложились три центра криминальной субкультуры: рабочие предместья Улан-Удэ (ПВЗ, Машзавод, Стеколка, Батарейка и др.), Гусинка и Закаменск. Были и деревни, про которые говорили: «Сто дворов — сто воров». Особо буйные села были в каждом районе: Нижний Бургалтай в Джидинском, Ранжурово в Кабанском, Санага в Закаменском, Монды в Тункинском.
Но в целом в советский период криминал обитал в своем параллельном мире и большинство обывателей с ним не соприкасалось. Если, конечно, не считать редких звездных часов типа ссылки проституток в Гусиноозерск во время Московской Олимпиады.
Отморозки и сообщества
Джинн вырвался из бутылки в лихие 90-е. Тогда в Бурятии расплодилось множество банд отморозков, не признававших никакой иерархии и авторитетов. В южных «наркопроизводящих» районах появились целые деревни, живущие сбором и продажей конопли.
Тогда же в Бурятии сложились два соперничавших между собой крупных преступных сообщества — уголовное и спортивное. Уголовное составляли бандиты, придерживавшиеся «черного хода», а спортивное — бывшие борцы и боксеры. Первые придерживались традиционных промыслов (разбои, грабежи, кражи, угоны автомобилей) и уже позднее перешли к крышеванию мелкого бизнеса, маршрутов, бутлегеров, наркоторговле и проституции.
Часть доходов шла в воровской общак, откуда шел «грев на зону» и поддержку вышедших на волю. Так, авторитету по кличке Дунда, бывшему на зоне «смотрящим», после его выхода были приобретены квартира и машина в Улан-Удэ.
«Спортсмены» занимались только рэкетом и изначально были «красными», то есть бандитами, сотрудничающими с властью.
Они имели общее спортивное прошлое со многими операми, пользовались их покровительством и быстро нарастили мускулы. В конце 90-х и начале нулевых «спортсмены» участвовали в финансировании не только спортивных турниров, но и избирательных кампаний.
Большие «бабки» развязали кровопролитную войну между двумя крупнейшими сообществами и внутри них между отдельными группировками. В ходе столкновений полегли авторитеты Ян Коварский (Янка), Геннадий Михайлов (Гендос), Хвича Килосония, Олег Евсеенко (Нолик) и другие.
«Нормальный ход, ребята!»
Часть наиболее ярких лидеров спортивного сообщества была убита, некоторые легли на дно после ряда покушений, другие легализовались. Некоторые из них окончательно перешли в профессиональный преступный мир, занимаясь теперь не только рэкетом, но и угонами и кражами. Однако в целом верх одержало уголовное сообщество.
Между тем, пользуясь развалом МВД при министрах Цукруке и Сюсюре, «воровской ход» набирал силу и проникал в самые отдаленные села. «Смотрящие» есть не только в наркопроизводящих районах, но и в центральных семейских и хори-бурятских районах республики.
Те же кражи скота эффективно «разруливают» не участковые, а «положенцы». Преступный мир стал вровень с государственной и духовной властью. Криминальная революция в Бурятии свершилась?
