В 2010 году Россия пережила морозы и пожары, побоища на национальной почве, техногенные катастрофы. Были и удачи — рост цен на нефть, выигрыш права провести чемпионат мира по футболу. Объявлялись новые и продолжали воплощаться уже известные крупные проекты вроде «Сколково» или подготовки к Олимпиаде в Сочи. Началась реформа милиции и продолжалась пока безуспешная пенсионная реформа. Неизменным было одно — основа всех пугающих проблем и причина сомнений во всех удачах: коррупция. То есть неизменной она оставалась как явление, а в количественном измерении росла, да еще как
На словах с коррупцией российское руководство рьяно борется уже третий год, президент Медведев ввел эту борьбу в число приоритетных задач государства. Итоги неутешительны. По подсчетам Transparency International, ежегодный совокупный доход российских коррупционеров — около $300 млрд, что близко к четверти ВВП. Есть и более высокие оценки. В мировом рейтинге восприятия коррупции Transparency International Россия на 154-м месте из 178, среди стран несопоставимо менее обеспеченных (Папуа — Новая Гвинея, Камбоджа и Таджикистан).
В России появился даже новый термин — норма отката (kickback margin), говорит в интервью «Российской газете» Елена Панфилова, директор российского Transparency International. Эта норма растет: в начале нулевых в строительстве она составляла 15-20%, в середине десятилетия, по сведениям Ассоциации застройщиков, увеличилась вдвое. А сегодня доходит до 50-70% в стоимости проекта.
В этом году печальной статистики добавил и президент: его контрольное управление подсчитало, что на госзакупках воруется более 1 трлн руб. в год. Это не может продолжаться бесконечно, в какой-то момент коррупционные издержки станут неподъемными для страны.
Сказать, что никто не борется с коррупцией, нельзя. Борются практически все. Есть план по борьбе и стратегия по борьбе, принимаются конкретные меры (например, в этом году расширен список чиновников и их родственников, обязанных декларировать доходы, — правда, правила проверки соответствия доходов госслужащих и их уровня жизни пока не установлены). Международные документы возлагают основное бремя ответственности на сами государства, пораженные коррупцией. Создание антикоррупционных органов, введение высоких стандартов найма госслужащих, принятие кодексов поведения, публикация данных о доходах — меры необходимые, но недостаточные. В условиях коррупционной системы их легко симулировать.
Сочетание «палочной» системы отчетности и сверхцентрализации власти существует не только в милиции. В любой части нашей бюрократической системы все устроено так же: формальная отчетность в центр и действия только по команде из центра, как результат — отсутствие обратной связи и искажение стимулов для участников. Так же организована и борьба с коррупцией.
По данным МВД, число выявленных эпизодов взяток выросло в 2003-2009 гг. в 1,8 раза (правда, число дел, направленных в суд, выросло лишь на четверть). По данным судебного департамента при Верховном суде, число осужденных за взятки выросло за 2003-2009 гг. в 2,5 раза. Но количество осужденных взяткодателей росло гораздо быстрее, чем взяткополучателей. А посадки за взяточничество в составе организованной группы по предварительному сговору снизились в 1,6 раза. Серьезные расследования подменяются отловом (иногда с помощью провокации) врачей, учителей, муниципальных служащих и инспекторов ГАИ.
В публичных выступлениях российских политиков и чиновников коррупция часто получает определения «вековая», «системная», «традиционная». Это, по сути, отговорки. Давайте исходить не из того, как это трудно, а из того, что это нужно сделать. Добиться нужно следующего. На ценностном уровне — поставить личный интерес на службу общему благу (об этом пишет профессор Сьюзан Роуз-Акерман, автор книги «Коррупция и государство»).
На практическом уровне. Наши политические руководители уважают создателя сингапурского чуда Ли Кван Ю. ;Давайте посмотрим на три его принципа, необходимых для решения проблемы коррупции (из интервью Ли Кван Ю, «Ведомости» от 26.10.2005): 1) чистая центральная власть; 2) неотвратимость наказания; 3) хорошее вознаграждение за работу и стимулирование честной работы.
Ни один из этих принципов нам не обойти. Выполнение их — чрезвычайно трудная задача, скорее всего непосильная для тех, кто связан с нынешней властью. Реальная и немедленная борьба с коррупцией приведет к слому всего хода вещей, сбоям в работе тысяч организаций, оттоку капитала и еще тысяче непредсказуемых последствий. Разрушить коррупционные отношения — это буквально лишить несколько сотен очень властных и очень богатых людей источника дохода. Возможно, придется отказаться от мегапроектов. Противодействие будет таким мощным, что его трудно представить. Помимо тяжелой задачи отказа от нынешних негласных правил предстоит решить и задачу введения правил, которые будут соблюдаться прежде всего самой властью. Это самое сложное.
Можно долго спорить, способен ли на это Дмитрий Медведев. Ясно одно — вести эту операцию может только политик нового поколения, обладающий тем, чего нет ни у кого из нынешней элиты, — репутацией. И, кстати, начать зарабатывать эту репутацию очень легко, потому что спрос на искоренение коррупции в обществе есть: по данным ежегодного барометра коррупции Transparency International, в 2009 г. лишь 7% были готовы обжаловать коррупционное поведение госслужащих, а 2010 г. уже 52% были готовы сообщать о факте коррупции.
Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/252776/rossiya_v_otkate#ixzz19w13dxjA
