Как федеральному центру удалось добиться контроля над всеми ветвями власти Бурятии

Власть называют великим правом одних людей вершить судьбы других. Вечная борьба за это право и есть политика. Большая политика любит тишину, а потому есть смысл взглянуть на происходящее на площади Советов с высоты эдак последних 20 лет

Как менялась республиканская политическая система все это время, кто реально принимал и принимает сейчас судьбоносные для Бурятии решения? По версии известного политолога Эрдэма Дагбаева, изложенной в работе “Трансформация политической системы Бурятии”, политическая история постсоветской Бурятии, как и любого другого региона, — это история построения полностью подконтрольной центру вертикали власти.

Начало 90-х: президент как лекарство от хаоса

Как известно, в советское время доминирующая политическая роль в Бурятии принадлежала главе законодательной власти, однако августовский путч 1991 года все переменил. Реском КПРФ дискредитировал себя, и в Бурятии начали складываться предпосылки парламентской системы политического управления. Ситуация двоевластия четко оформилась к сентябрю 1993 года. На первый взгляд, причина противостояния заключалась в межличностном отношении двух руководителей — председателя Верховного Совета РБ Леонида Потапова и председателя Совмина РБ Владимира Саганова, вернувшихся по приглашению общественности в республику. За первым стояли руководители промпредприятий, профсоюзы, за вторым — аграрии, предприниматели, успевшие вкусить преимущества своего положения, главы некоторых сельских районов. Компромисс был найден. Парламентарии определили, что наиболее приемлемой для региона станет модель однопалатного парламента. За разграничение полномочий президента и председателя правительства выступило только 12 парламентариев, за президента — одновременно главу и республики, и исполнительной власти — 98. Выбор был сделан в пользу президентской республики. Впрочем, после выборов президента и депутатов Народного Хурала в костяк парламента вошла вся бывшая верхушка Совмина, а потому президентская модель еще должна была доказать свою устойчивость.

В состав парламентской группы Саганова в виде блока “Единство и прогресс” вошли практически все депутаты, представляющие исполнительную власть, частично правоохранительные органы, нарождающиеся коммерческие структуры и другие. Группа Саганова пыталась увеличить свои полномочия, попробовав внести изменения в Конституцию РБ. Речь шла о наделении Народного Хурала РБ не только законодательными, но и контрольно-распорядительными функциями. Данная инициатива была выдвинута председателем комитета НХ РБ по государственному устройству и местному самоуправлению Владимиром Марковым, которого многие поддержали. Но в дальнейшем за инициативу проголосовали только 20 парламентариев, 27 высказались против и 2 воздержались. Таким образом, в Бурятии начала складываться моноцентрическая модель правления, где президент доминирует абсолютно над всеми политическими силами.

Конец 90-х: победить оппозицию

К концу 1998 года президенту и правительству Бурятии удалось локализовать большинство региональных проблем и значительно ослабить оппозицию. Путем многоступенчатых судебных заседаний был нейтрализован и серьезный очаг конфликта в лице избранного главы местного самоуправления Улан-Удэ Валерия Шаповалова. Главы районов в соответствии с законодательством не могли быть избраны депутатами Народного Хурала, а в силу бедности не в состоянии были оказывать никакого сопротивления исполнительной власти. Был создан механизм двойного конт-роля над парламентом и местным самоуправлением. На выборах президента Бурятии в 1998 году окрепшая команда Потапова одержала уверенную победу во всех районах республики, набрав практически две трети голосов избирателей.

Безусловно, что президент Бурятии, в отличие от других лидеров “красных” регионов, долгое время пользовался поддержкой Москвы. Однако данное положение перестало устраивать центр к концу второго (официального) срока президентства Потапова. Подобно многим другим регионам Бурятия не желала обременять себя выходом из числа дотационных регионов и не обещала предсказуемых итогов выборов. Центр не стал применять формулу отрешения “в связи с утратой доверия”, а дождался окончания срока бурятского президента.

2003 год: как ввели жесткое подконтрольное управление президентом

Реконструировать политическую систему Бурятии должны были новации, две из которых получили роль ключевых. Первое — главы регионов стали не избираться, а назначаться (“наделяться полномочиями”). Второе — это партийное законодательство, которое отменило региональные партии как самостоятельные единицы, расширило обязательное число членов партий и ввело выборы в регионах по партийным спискам. Очевидно, что до того в Бурятии не было полноценных политических партий, могущих оказать влияние на распределение власти. Роль лидеров партий занимали не первые и даже не вторые лица республики, внимание общественности к ним было минимально, властвующая элита Бурятии предпочитала не связывать себя партийными узами.

Назначение на пост президента Бурятии Наговицына — первого заместителя главы администрации Томской области, включенного в число резервистов федерального центра, хотя и стало полной неожиданностью для всех, но прошло достаточно спокойно. Политическая элита республики была гораздо более заинтересована в наращивании возможностей сохранения своих постов и потому не желала вступать в противодействие с федеральными властями. К тому же отмена фактических выборов претендентов на пост президента Бурятии усилила статус Народного Хурала, который из региональных институтов превратился в единственный, способный принимать независимые решения. Только организованные группы парламентариев отныне могли оказать давление на главу региона, который фактически стал администратором — региональным менеджером. И такие попытки оппозиции не заставили себя ждать. Так, не прошли сразу процедуру утверждения на пост министра финансов Шутенков, зампредседателя правительства по экономике Чепик. Также не была одобрена предложенная президентом поправка в Конституцию РБ, суть которой сводилась к тому, что в момент отсутствия президента его обязанности должен исполнять не председатель Народного Хурала РБ, как сейчас, а первый заместитель президента и главы правительства. Причем как в том, так и в другом случае Наговицын выражал крайнее недоумение тем, что на предварительных “смотрах” в комитетах Народного Хурала никто не высказывал никаких претензий. Однако когда дело доходило до процедуры голосования, ранее принятые договоренности все участники переговоров попросту игнорировали.

2007 год: как ввели контроль над парламентом

Следующий этап — конт-роль над парламентом — удалось осуществить с помощью грамотно проведенной избирательной кампании, в которой принципиальным моментом стала подготовка списка кандидатов от “ЕР”. Характерно, что президент Наговицын включил в список партии ряд крупнейших региональных лиц, которые могли бы выступить и как самостоятельные политические силы. В первых “проходных” лицах списка появился Бато Семенов, руководители крупнейших предприятий республики, главы сельских районов, которые “в благодарность” не только поддержали нового президента, но и активно включились в процесс партийного строительства у себя на местах. Подведение общих итогов выборов по обеим частям избирательной системы констатировало головокружительную победу “ЕР”. “Единороссы” получили в Народном Хурале 43 мандата, тогда как партии “Справедливая Россия” — 9, КПРФ — 5, ЛДПР — 3. Пять мандатов получили независимые депутаты, которые впоследствии почти все пополнили “ЕР”.

Новый, “партийный” принцип организации деятельности Народного Хурала РБ привел к изменениям в выборе его руководства. Поменялась сама процедура выборов спикера, его заместителей, глав и заместителей комитетов Народного Хурала РБ. Известно, что изначально фигура спикера парламента прошла этап его представления и согласования выбора с федеральным центром. Наиболее подходящей кандидатурой на эту роль стал член партии “ЕР”, бывший прокурорский работник Матвей Гершевич. Причина такого выбора во многом была связана не только с желанием федерального центра закрепить механизм доминирования “партии власти”, но и планомерным распространением практики фактического “назначения” на этот пост представителей силовых органов и ведомств. Плюс такое назначение давало дополнительный контроль над исполнительной властью со стороны федерального центра.

В качестве основной альтернативы Гершевичу была представлена кандидатура Вячеслава Мархаева, тоже “силовика”, отставного полковника милиции. В ходе первого тура голосования за Гершевича проголосовало 28 парламентариев, за лидера оппозиционной КПРФ Мархаева — 20, 14 депутатов воздержались. Сложившееся положение вещей не могло устроить ни президента Бурятии, ни федеральный центр. В итоге Гершевич все же был избран. Таким образом, центру удалось сломать существовавшую в Бурятии систему разноплановой политической элиты, внутри-элитной конкуренции и построить вертикаль власти, основанием которой является президент республики Бурятия.

Автор: