Восстание у Байкала

У этих арестантов был безумный план: разоружить охрану, добраться до российско-китайской границы, чтобы в Китае сесть на английские корабли и вернуться в Польшу. 145 лет назад 26 июня по старому стилю на Кругобайкальском тракте вспыхнуло восстание польских ссыльных

Жестоко подавленное восстание Польши за свою независимость в 1863—1864 годах оставило свой след в истории Бурятии. В те годы в Иркутске служил будущий знаменитый анархист и ученый Петр Кропоткин, пока он еще молодой офицер. Он оставил бесценные воспоминания о польском восстании.

«Даже многие умеренные люди открыто высказывались в те годы, что России выгоднее иметь Польшу хорошим соседом, чем враждебно настроенной подчиненной страной. Польша никогда не потеряет своего национального характера: он слишком резко вычеканен. Она имеет и будет иметь свое собственное искусство, свою литературу и свою промышленность, — писал Петр Кропоткин. — Держать ее в рабстве Россия может лишь при помощи грубой физической силы, а такое положение дел всегда благоприятствовало и будет благоприятствовать господству гнета в самой России».

Дармовая сила

К началу 1866 года в Иркутске и его окрестностях скопилось столь много польских ссыльных, что переполнились пересыльная тюрьма и солеваренные заводы Усолья и Усть-Кута.

«Я видел их, видел и их страдания на соляном промысле в Усть-Куте, — вспоминал ученый. — Полуголые, они стояли в балагане вокруг громадного котла и мешали кипевший густой рассол длинными веслами. В балагане жара была адская, но через широко раскрытые двери дул леденящий сквозняк, чтобы помогать испарению рассола. В два года работы при таких условиях мученики умирали от чахотки».

Местные власти решили использовать дармовую рабочую силу на строительстве Кругобайкальского тракта. В то время добраться из Иркутска на нашу сторону Байкала можно было только зимой по льду или летом на пароходе. Весной и осенью только окружной горной тропой по старой Кругобайкальской дороге.

«Дорога была ужасна. Тракт идет у подножья высоких гор, круто спускающихся к озеру и покрытых снизу доверху первобытным лесом. Ущелья и потоки на каждом шагу пересекают дорогу. Двенадцать верст перевала через хребет Хамар-Дабан заняли у меня семнадцать часов, от трех утра до восьми вечера», — писал опытный путешественник Кропоткин

В 1861 году по предложению генерал-губернатора Михаила Корсакова (1861 — 1871 гг.) Главное управление Восточной Сибири вынесло решение проложить постоянный тракт вдоль самого берега Байкала от селения Култук до Посольского монастыря, взрывая окрестные скалы и перекидывая мосты через горные потоки. Каторжане вели разведку дороги, строили помещения. Поляков разделили на партии по 50 — 100 человек под охраной нескольких офицеров и 140 конвойных солдат и казаков. Весной 1866 года первую партию из 723 поляков распределили на почтовых станциях у Байкала под конвоем казаков. Самые крупные партии ссыльных находились на станциях Лиственничная, Култук, Мурино, Переемная, Выдрино и Мишиха.

Безумный план

Поляки продолжали борьбу и в Сибири. Так, в ноябре 1865 года в селении Сиваковой на Ингоде поляки участвовали в волнениях среди ссыльных.

«За последние сто лет в Сибирь было послано немало русских политических ссыльных, но по характерной русской черте они подчинялись своей участи и никогда не восставали. Они давали убивать себя медленной смертью и не пытались даже освободиться. Поляки же, к чести их будь сказано, никогда не несли своего жребия с такой покорностью», — писал Кропоткин.

Восставшие назвали себя «сибирским легионом вольных поляков». Самая первая часть плана удалась: 25 июня 1866 года пятьдесят поляков отняли у конвойных оружие и, захватив лошадей, отправились на почтовую станцию Амурская, где тоже разоружили солдат, испортили телеграфное сообщение с Иркутском, а далее двинулись в Мурино. Они хотели захватить Посольск. Эта станция была стратегическим пунктом, захватив который повстанцы получали контроль над транспортным сообщением в регионе. По пути к восставшим присоединялись их собратья с других станций. Отступать некуда — сзади правительственные войска отрезали путь в Тунку и Монголию, сбоку Байкал, с другой стороны неприступные горы. Назавтра в Иркутске стало известно о восстании, по тревоге подняли казаков и три отряда пехоты. На подавление мятежа послали войска даже из Селенгинска, казачьи отряды из других селений срочно отправили в приграничные районы. Ночью 27 июня повстанцы пришли на станцию Лихановская, что в 25 верстах от Посольска, и здесь произошел первый бой. Солдаты, охранявшие станцию, забаррикадировались в станционном доме и отстреливались через окна. Повстанцы подожгли станцию и отступили. Солдаты преследовали поляков до Мишихи, где у моста через речку Быструю вступили в рукопашную схватку.

«Солдаты медленно двигались по дороге, когда встретили около пятидесяти поляков, из которых пять или шесть были вооружены ружьями, а остальные — косами», — пишет Кропоткин.

После непродолжительной перестрелки восставшие были рассеяны. В этом бою погибло, по различным подсчетам, от 7 до 15 человек. Погибших ссыльных похоронили на этом же месте. На братской могиле поставили крест с надписью: «Здесь погребены взбунтовавшиеся польские мятежники, убитые во время перестрелки 28 июня 1866 г.».

«В нескольких боях главные силы «сибирского легиона вольных поляков» были разбиты, и их отдельные группы рассеялись. Они три недели блуждали по тайге, пытаясь пробиться к границе. Им это почти удалось, и они вышли к джидинским степям. Но тут их ожидали «наши», — писал Кропоткин.

25 июля в долине реки Темник был последний бой. Расстреляв все боеприпасы, последние повстанцы сдались превосходящим силам казаков.

Еще Польша не погибла

Военно-полевые суды тогда в России были открытыми. Поэтому Кропоткин не просто ходил на все заседания, но и составил подробный отчет, который опубликовал в «Биржевых ведомостях» за 1866 год. Удивительно, что царская цензура была столь демократична. Офицер Кропоткин не скрывал своего сочувствия повстанцам. Четырех руководителей восстания приговорили к смертной казни. 15 ноября 1866 года их расстреляли. Последними словами Шарамовича стали первые строчки польского гимна: «Jeszcze Polska nie zginкіa!» («Еще Польша не погибла!»).

«Мне часто приходилось слышать, что это восстание было безрассудно, а между тем горсть храбрых повстанцев добилась кое-чего. О бунте стало известно за границей. Вскоре после мятежа 1866 года положение всех ссыльных поляков заметно улучшилось. И этим они обязаны были бунту, тем, которые взялись за оружие, и тем пяти мужественным людям, которые были расстреляны в Иркутске», — сделал вывод Кропоткин.

А крест в Мишихе простоял до начала ХХ столетия, пока за могилой долгие годы ухаживал один из польских ссыльных, оставшийся в Сибири после амнистии. После его смерти со временем крест был утрачен. Но только с появлением национально-культурной автономии поляков Бурятии в 1993 году начались поиски братской могилы. Председатель автономии поляков Вацлав Соколовский много лет занимался изучением места захоронения и поиском средств для установления памятного креста. Крест был изготовлен и установлен при финансовой поддержке польской организации, занимающейся охраной польских памятников за границами Польши. В октябре 2000 года при участии Генерального консула Польши в Иркутске Станислава Сокола был торжественно открыт памятный крест. С того дня члены общества «Наджея» ежегодно проводят День памяти у креста. Проходит католическое богослужение за упокой погибших и возложение венков и цветов. В этом году к 145-летию восстания приурочены конференция в Иркутске и приезд гостей из Польши.

Автор: Андрей Ян