Бакалин Васильев о памятнике землепроходцам

В газете «Новая Бурятия» (01.08.2011 г.) была опубликована статья С. Басаева «Мемориал со сложной судьбой». В этой публикации под видом общественности Русский культурный центр, Русская община и казаки вновь выступают со своей имперской амбицией по возвращению колониального прошлого в виде установления памятника казакам-землепроходцам как основателям Удинского острога

Во-первых, исходя из исторических и архивных документов, русские казаки не могут называться землепроходцами и первопроходцами, потому что устье Уды до появления пришлых русских казаков на бурятскую землю было оживленным, обжитым местом бурят-монголами. И доказательством этому являются архивные документы и исследования ученых- историков. Вот что констатирует начальник отдела Национального архива Бурятии Л. Шопхоева в газетах «Бурятия» (10.06.2006 г.) и «Угайм Зам» (№24, 2006 г.) в публикации «История Верхнеудинска»: «Устье Уды и оба берега Селенги представляли собой довольно оживленное место, где на левом берегу Уды находилась «Камень-скала» и на ее вершине – «Обоо», святилище кубдутского рода хори-бурят. Наличие здесь, в устье Уды, этого святилища было как нельзя кстати: шаманские ритуалы привлекали к Камешку-скале большие массы бурят-кочевников». То же самое подтверждает и кандидат технических наук В. Цыбикдоржиев в газете «Угайм Зам» (№24, 2006 г.): «На правом берегу Уды находился родовой священный обоон – место преклонения бурят худайского рода хори-бурят. Когда русские казаки построили зимовье и огородились частоколом, кочевники-буряты пытались совершить молебен у обоона, а те, приняв это как нападение, отстреливались и брали их в аманаты (заложники)».

Буряты худайского рода, поняв бесполезность мирного решения, перенесли обоо на Дээдэонгостой (Верхнюю Березовку). Как известно, обоо и в настоящее время находится на Верхней Березовке. И было бы вполне справедливо перенести обоо как реликт на его историческое место – устье Уды. И здесь мы видим, что два обоо в устье Уды стояли еще задолго до появления русских казаков на правом и левом берегах реки. Еще одним из неоспоримых доказательств является то, что устье Уды было самым заселенным местом бурят-монголами до прихода русских казаков. Это отмечал появившийся на берегах Уды и Селенги в 1647 году, то есть за 19 лет до появления названия «Удинск»(1666 г.), казачий пятидесятник К. Москвитин в своих «расспросных речах»: «А Уда река велика и глубока…, а пошла она в Селенгу и через реку Селенгу перевоз, а на перевозе людей много, а люди все мунгальские. И Селенга река велика, с берега на другой через реку голоса человеческого не слышишь, и люди по ней кочуют мунгальские». То же самое утверждает и енисейский воевода В. Голохвастов в своих отписках в Москву: «Избрав угожее место … острог поставили. Кочуют де около острога того мунгальцы в близких местах многие».

Действительно, остроги возникали на обжитых бурят-монгольских землях, а не на свободных землях, как это представлялось любителями-краеведами. Об этом свидетельствуют и иркутские ученые в исследованиях по истории колонизации бурятских земель в книге «История Усть-Ордынского Бурятского автономного округа»: «Изыскивая наиболее удобные в практическом отношении места для строительства укреплений, отряды служилых людей останавливали свой выбор на участках расселения и проживания местных народов». Это подтверждает и кандидат исторических наук А. Тиваненко в газете «Правда Бурятии» (15.016.2006 г.). Он пишет, что «справедливости ради нужно признать, что местность в устье реки Уда, на которой казаки воздвигли ясачное зимовье, а затем острог не пустовало и до русских пришельцев».

Теперь мы знаем из архивных документов, что все остроги возникали на бурятской земле в обжитых улусах аборигенов. Например, Иркутск возник на месте улуса аборигена Яндаша. «Яндашский острог – так вначале назывался Иркутский острог, – указывает ученый М.Н. Мильхеев в книге «Топонимика Бурятии», – а затем Яндашский острог был переименован в Иркутский острог по названию реки Иркут». «Иркут на бурятском языке – эрху, капризный».

В газете «Правда Бурятии» (02.03.1991 г.) в очерке «Биография нашей столицы» говорится о том, что: «Улан-Удэ в переводе с монгольского – «середина», «полдень» или «ворота». Мы переводим «Красная Уда» (по названию реки), а не «красные ворота». Название «Селенга» происходит от монголо-бурятского слова «Сэл» (разлив, наводнение). И здесь яснее ясного сказано, что до прихода русских казаков названия «Уда» и «Селенга» уже были, а сама местность называлась монголо-бурятами «Удын Адаг» (Устье Уды). Но пришлые колонисты во многом переименовывали бурятские названия или искажали их. К примеру, кто сейчас знает, что Верхняя Березовка называлась по-бурятски «Дээдэонгостой», а Нижняя Березовка (Дивизионная) – Доодоонгостой, а станция Зима называлась по-бурятски «Зэмэ» (место повинности) и так далее. Точно также Удын Адаг пришельцы назвали на свой русский лад «Удинским».

И, естественно, напрашивается вопрос: так откуда же пошел наш дорогой Улан-Удэ? Как видим, он пошел с обжитой местности называемой монголо-бурятами «Удын Адаг» (Устье Уды), а скорее всего, с гуннского городища «Хунхото», которому за 2300 лет. К тому же здесь находилось кочевье улус бурят-монгольского князя Турухай Табууна, известной исторической личности. Но у нас летопись города любителями-краеведами ведется со времени завоеваниями и колонизации бурятского народа царизмом. Очевидно то, что любители-краеведы не знают историю бурятского народа до его колонизации имперской администрацией.

Это и констатирует журналист С. Басаев: «До прихода сюда русских история коренных народов Сибири просто замалчивалась, а история русских сибирских городов была отдана на откуп непрофессионалов – «краеведов». Исходя из этого, мы, в своей сущности, не знали, что до появления русских казаков на бурятской земле, в устье Уды стояли два священных обоо, которым поклонялись буряты и что устье Уды (Удын Адаг) было очень оживленным, обжитым местом монголо-бурятами. Также любители-краеведы не объясняют: зачем русские казаки пришли на бурятские земли и для чего казаки строили остроги.

По исследованиям русских ученых А.П. Окладникова в книге «История западных бурят-монголов», Ф.А. Кудрявцева «История бурят-монгольского народа», М. Помуса «Бурят-Монгольская АССР» и др., остроги ставились, в том числе и Удинский, как военно-опорные пункты для завоевания и колонизации бурят-монгольского народа. Такие казачьи атаманы, как Похабов, Бекетов, Васильев и Ловцов чинили страшные зверства, чудовищные погромы, издевательства над коренным народом. Бурят-монголы неоднократно поднимали бунты и восстания против алчных, жестоких и коварных колонизаторов, осаждая и сжигая многие остроги. За грабежи, непосильный ясак, разорение, изуверства над коренным народом, исходившим из острога Удинский, буряты дважды осаждали его.

И доказательством этому служит книга русского ученого Ф.А. Кудрявцева «История бурят-монгольского народа»: «Царские подданные – селенгинские и верхнеудинские служивые люди – своими грабежами и жестокостями вынудили часть улусных людей бежать с родных мест». Таким образом, пришлое население своими агрессивными действиями изгоняло коренной бурятский народ с их родной земли, в данном случае с устья Уды. И здесь приведу слова, произнесенные киноактером Н. Джигурдой, исполнителем главной роли в кинофильме «Ермак». В телеинтервью он поведал, как, готовясь к съемкам, ему пришлось изучать исторические документы, связанные с присоединением Сибири к России. Прочитанное ошеломило его и побудило произнести с экрана слова покаяния: он просил прощения у сибирских народов за те бедствия, которые перенесли в период колонизации.

Думается, и тем людям из пришлого населения, в частности, казакам, Русскому культурному центру, Русской общине, у которых явно проглядываются имперские амбиции по возвращению колониального прошлого (как памятник казакам), не мешало бы покаяться (как Н. Джигурда) и попросить прощения у бурятского народа за причиненные ему злодеяния царизмом в лице казачьих атаманов-злодеев во время завоевания и колонизации бурятской земли.

Как известно, американцы покаялись перед индейцами, а премьер-министр Австралии – перед своими аборигенами за жестокие злодеяния во время завоевания и колонизации коренных народов. Надо сказать, теперь мы знаем, что до появления пришлых русских казаков, в устье Уды находились два священных обоо, которые как реликт нужно вернуть на историческое место в устье Уды. Выходит, обоо стояли гораздо раньше в устье Уды, чем крест.

Также русские казаки не могут называться первопроходцами и землепроходцами на бурятской земле в устье Уды, потому что устье Уды было обжитым местом, и называлась эта местность монголо-бурятами Удын Адаг, точно так же как Иркутск первоначально назывался по имени аборигена – Яндашский острог. Так что пришельцы также не могут считаться основателями Улан-Удэ в виду того, что в захваченной ими местности, называемой Удын Адаг, они поставили острог Удинский, то есть переименовали на русский лад название местности Удын Адаг.

К тому же, как известно из историко-архивных документов, казачьи атаманы отличались страшной жестокостью и зверствами по отношению к коренному бурятскому народу. И мы, все люди доброй воли, должны решительно сказать: «Нет имперским амбициям по увековечиванию памяти жестоких злодеев!» К тому же установление памятника жестоким злодеям – казачьим атаманам – создаст межнациональную рознь в такой толерантной республике, как Бурятия.

Бакалин Васильев, ветеран труда, г. Улан-Удэ

Автор: