Ровно восемь лет назад, 23 января 2005 года, не стало человека, имя которого в Бурятии малоизвестно. Данциг Сергеевич Балдаев был из семьи крещеных бурят. Читали книги, осваивали интеллигентные профессии, детей обучали европейским языкам, в общем, как было принято в царской России.
Так продолжалось вплоть до событий Октябрьской революции. 58 человек из рода Балдаевых погибли в застенках ОГПУ - НКВД. В 1938 году врагом народа назвали Сергея Балдаева, ученого-этнографа. Однако семье повезло: спустя два года Сергея освободили, они, хоть лишились нажитого добра, получили небольшую квартиру на окраине Улан-Удэ. Вроде вновь все наладилось, но после войны власти Бурятской АССР решили попросить Балдаева, чье мнение в образованных кругах считалось авторитетным, об одолжении - написать разгромную статью на более чем 25 человек - представителей бурятской интеллигенции. Ученый отказался, а поскольку статуса «врага народа» ему не забыли, пришлось переехать в Ленинград к своей дочери.
Так и жил, без прописки, разгружал вагоны, копал огороды, пилил дрова. Через друзей он получил доступ в публичную библиотеку, где и проводил потом все свободное время, копаясь в научных трудах. Сыну его Данцигу уже исполнилось 23 года, он успел принять участие в Великой Отечественной и после чего попал в ряды МВД - оказался надзирателем в небезызвестных «Крестах». Трудно судить, отчего так распорядилась судьба – биографию Данцига Балдаева мы знаем только с его слов.
Последующие 30 с лишним лет Данциг, пользуясь служебным положением, занимался изучением культуры уголовной среды. Это было нетрудно: плановые проверки, мужские бани – материал писался, можно сказать, с натуры. Данциг одно время учился на художника, правда, образование закончить не удалось. Тем не менее все татуировки с заключенных он рисовал сам.
«Все пережитое страной, как в зеркале, отразилось в тюремном и лагерном быте. Кривое ли это зеркало? Не думаю, несмотря на всю подчас наивность, суеверие или извращенность представлений зэков. Идеологическая ложь, искусно разжигаемые межнациональные конфликты, унижение людей и лишение их права на достойную жизнь, на само существование - грехи государства, которые в уголовной и тюремно-лагерной среде проступили страшными пятнами татуировок и жаргона, криминальных сюжетов и извращенных представлений о строении общества, нациях, социальных идеях. Мы все долго жили при самом негодяйском авантюрно-бандитском правлении, и слава Богу, что оно медленно уходит, хотя еще продолжают нас душить всякого рода «паханы» и «паханчики». И пока они не разделят между собой все созданное нашими дедами и отцами, они, похоже, не будут бороться с коррупцией и организованной преступностью», - писал Данциг Балдаев.
Как видим, он был убежденным ненавистником советского режима. Отец одобрял его работу: «Собирай. Это наша история. А историю, сын, не выбирают — в ней люди живут и умирают».
Однако в КГБ Балдаев получил неожиданную поддержку: по достоинству была оценена возможность легко определять по татуировкам год, место рождения, статью, название лагеря осужденного или разыскиваемого преступника, его конкретную личностную характеристику. Между прочим за время службы в МВД, в Управлении уголовного розыска Санкт-Петербурга Данциг поймал более трехсот воров, грабителей, убийц, насильников.
Данциг работал в основном по ночам в своей маленькой однокомнатной квартирке на Будапештской улице. В шкафах и на полках хранились тысячи рисунков самых замысловатых татуировок. «У меня, — шутил собиратель, — полный гардероб воровской одежки. Таких «фраков» нет больше ни у кого в России (на криминальном арго наколотый на тело традиционный набор уголовных татуировок называется «воровской фрак»).
Русская уголовная живопись имеет определенный успех у преступников в других странах. Например, в Восточной Европе и у деятелей искусств на Западе. В Париже скульпторы наносят уголовные росписи на мраморные тела, в Америке бойко продаются футболки с тату, а в Германии проходят выставки книг Данцига Балдаева.
Фотограф Элис Ламберт снимает документальный фильм «Печать Каина», а в 2007 году режиссер Дэвид Кроненберг выпускает «Порок на экспорт», позже мы видим и Микки Рурка (в «Железном человеке-2»), и прочих «хороших» и «плохих ребят» с нашей тюремной татуировкой в кино. А западные манекенщики наносят на тела наколки советских зэков. Это модное явление у них называют Russian criminal tattoo, однако же история про «страшного русского», который увидит случайно твою тюремную татуировку и разберется по-своему, продолжает пугать многих.
Журналу Furfur Элис Ламберт дает интервью и замечает, что романтика тюремных татуировок понемногу умирает: «Можно увидеть старых с такими татуировками, но молодые их больше не делают. Многое изменилось, сегодня статус можно купить. Когда говоришь со старыми преступниками, они рассуждают так же, как твои родители говорят о музыке, «в мире больше нет ни хороших воров и убийц».
Что абсолютно верно, в этом мире уже не придают «значения знакам отличия», а статусные вещи называют просто «понтами».
Как-то самого Данцига Сергеевича спросили, не было ли у него желания наколоть татуировку, тот удивился:
— А зачем? Я что, похож на дикаря? Это для уголовника наколка имеет особый смысл, а для меня татуировка всего лишь предмет исследований. Как для натуралиста бабочка или лягушка...
Справка infpol.ru
Да́нциг Сергéевич Балдáев (1925 — 2005 гг.) — российский сотрудник правоохранительных органов, ветеран МВД, тюремный надзиратель следственного изолятора «Кресты», коллекционер тюремных татуировок и собиратель тюремного фольклора. Крещёный бурят. Автор книг «Татуировки заключённых», «Russian criminal tattoo», «Drawings from the Gulag», «Словарь блатного воровского жаргона», автор многочисленных рисунков об ужасах ГУЛАГа.
Автор Сергей Уланов
Фото из книги "Татуировки заключенных", изданной в 2001 году. Сейчас это уже раритет
