Давненько я ничего здесь не писал. Вот уж и 2013 год наступил. Посему поспешу поделиться тем, как я провел новогодние каникулы. Хотя и давно это было…Первые два дня пролетели для меня как в сказке, в комфортной амебной атмосфере, когда я, как, впрочем, и многие, только и делал, что ел и спал, спал и ел.
Но вот наступило 3 число, и я поехал на мегатусу в Байкальск, кататься на лыжах. Учитывая тот факт, что Байкальск – это не совсем аутдор, и совсем не Бурятия, особо акцентировать ваше внимание на нем не буду. Скажу только, что было, как всегда на горных лыжах, весело и больно. Да. Много веселья и много боли. То, что и нужно в праздники, не правда ли?
Горные лыжи доставляют
Горные лыжи не доставляют
Четвертого числа я поехал домой. На эту дату у меня были заранее приобретены билеты до Слюдянки. Вечер выдался достаточно напряженным, поскольку в момент возвращения часы показывали пол-десятого, а поезд отправлялся в 11.40. Я успел, в традиционной легкой панике поспешно закидав барахло в рюкзак, а курицу в желудок.
В Слюдянке я должен был сесть на маршрутку и доехать до Аршана, а потом влиться в дружную группу читинцев под предводительством Сереги Кампуса и совершить мини-восхождение на пик Любви или же просто потренироваться. На следующий день у нас был запланирован выезд на пик Черского.
На автовокзале я узнал, что ближайшая маршрутка будет в 8.30. Это меня, в принципе, устраивало. Я решил прикорнуть на пару часиков в зале ожидания на ж/д вокзале.
Поставил будильник на 8.00 и завалился на диванчик. Проснулся от того, что кто-то злобно тряс меня за ногу и спрашивал, не нужна ли мне тряпка. Я бегло осмотрел свои вещи, не менее злобно одернул ногу, сказал, что да, конечно, мои тряпки мне еще нужны и снова завалился спать.
Чуть позже, разлепив глаза, я посмотрел на часы и с удивлением уставился на 9:19. Проспал! Будильник был выключен. Судя по всему, мной же. А я ничего этого не помнил. Ругаясь, поплелся на автовокзал, где узнал, что следующая маршрутка будет в час дня. Это было совсем не айс. Зато по пути я догадался, что добудиться до меня пыталась уборщица, которой не понравилось, что я положил ботинки на диван, и которая таким нехитрым образом предлагала мне самому убрать за собой. Это был айс.
Итак, попытка дубль-два, или ничему-меня-жизнь-не-учит. Я снова вернулся на вокзал и снова устроился на диванчике на пару часиков. Но на этот раз проснулся вовремя, успел сходить пообедать и уже без приключений сел в маршрутку. В три я был в Аршане и поплелся на перевал Дураков, где по договоренности должен был встретиться с Кампусом.
Кампус тренировался на скалах, где и договаривались, со своим выводком, состоящем из помощницы Насти и разношерстной группы детей разных возрастов, от 6 до 11 классов.
Тренироваться мне совсем не хотелось (а хотелось спать, или нюхать кокс и вообще прожигать жизнь), но что поделаешь. Тяжко вздыхая, я вщелкнул веревку в жумар и пошел вместе со всеми отрабатывать ПТС (подъем-траверс-спуск). Кампус, цокая языком, неодобрительно смотрел на меня и отмечал, что мне нужно больше внимания уделять технике и вообще шевелить помидорами. Поскольку многие его детишки во многих компонентах показывали результаты гораздо лучше меня. После тренировки мы, наконец, пошли домой.
На перевале я отставал, тяжело дышал и громко ругался, что Кампус летит непонятно куда и зачем, рискуя нашими драгоценными жизнями. Точнее, моей жизнью. Также я предлагал завалиться в Новый век для разнузданного веселья и последующего прожигания жизни. Но Кампус был неумолим, обидно называл меня щекотрясом и давил на больную точку: что я, мол, совсем в офисе зарос жирком.
А я, а что я. Что я могу ответить – чтобы он на себя посмотрел? Так он ведь молодой, тренированный, спортивный. И, отдуваясь, я все-таки отвечал ему – на себя посмотри, ведь не молчать же.
Тренировка
Дома Кампус устроил подопечным выходной, разрешил целых три часа заниматься бездельем и предложил мне прогуляться до магазина, поскольку у Миши, самого старшего из группы, сегодня был день рождения.
Мы шли по ночному Аршану, болтали ни о чем, и мне было чертовски приятно снова видеть рожу Кампуса и совместно участвовать с ним, пусть и в небольшом, но мероприятии.
В магазине мы масштабно закупились всякого рода сладостями, фруктами и мороженым. Пусть у них попы слипнутся, резюмировал Кампус. И правильно, детей нужно и баловать, тем более что завтра у них будет тяжелый день.
Потом мы отмечали день рождения Миши, опять же болтали ни о чем, я, наблюдая за Кампусом, постигал премудрости и секреты настоящего управления коллективом. Серега, как руководитель, по сути своей является тираном и самодуром, но детишки его обожают. Обожают и уважают. Да, он суров, но он, в то же время, справедлив. Может найти слово поддержки в трудную минуту. Может помочь. Может объяснить. Может дать подзатыльник. Я смотрел на него и думал, как же нам не хватает таких людей, как он.
Рано утром гоп-компания с шумом и гамом уехала. Мне же в маршрутке места не досталось, поэтому я продолжил спать. В 10.30 я сел в рейсовый микрик и поехал догонять группу.
И вот опять Слюдянка, опять зал ожидания ж/д вокзала, где я остановился, чтобы переодеться в дорогу, заклеить пятки лейкопластырем во избежание образования мозолей, починить гамаши, подогнать кошки. Пообедав, часа в четыре пополудни, я шагнул.
Зимой на пике Черского я еще не бывал. Красиво там, конечно же. Подъем описывать не буду. Ничего интересного. Разве что по пути меня укусила местная собака. Назовем эту тварь условным Тузиком. До сих пор прививки ставлю от бешенства. Но это мелочи. Часов в 8 я обнаружил, что не взял запасные батарейки для фонаря. Тут началось веселье. Ночь стремительно укутывала плотным темным покрывалом застывший в ледяном покое лес (обожаю дурацкие метафоры), а я, как дол......б, шел с постепенно затухающим фонариком по едва видимой тропе и ругал себя за неслыханную недисциплинированность и раздолбайство.
Где-то в 11 я догнал группу и ощутил мощный, как от ударной дозы кокса, прилив счастья и радости, поскольку шататься одному в темном лесу и еле тлеющим огоньком во лбу мне остро не понравилось.
Детишки устали, очень устали, но упорно ползли вверх. Я шел замыкающим. Это был тяжелый подъем, мы-то, взрослые, вымотались, чего уж там. К метеостанции мы вышли часов в двенадцать. Завалились в домик, начали сушиться, ужинать, готовиться ко сну. Не хватало питья, поскольку мы топили и подсаливали для этого снег. Талый снег пахнет весьма специфично. Марк, самый младшенький из всех, есть отказался наотрез, настолько он вымотался.
Назавтра мы запланировали подъем на пик.
Утром Марку стало очень плохо, он не мог ни есть, ни пить, как только что-нибудь оказывалось во рту, его сразу же тошнило и полоскало. Он не мог сделать даже глоток воды. Это могло быть отравление молочной кислотой, или горная болезнь, или все вместе. Вызвали спасов, которые к вечеру обещали прислать буран.
«Марк, ну что же ты не жаловался, молчал, а? Мы же разгрузили бы тебя, как других разгружали», – спрашивал его Серега, слегка приобняв. А Марк ничего не отвечал, и только в один момент тихонько всхлипнул, вытирая руками слезы, чтобы никто не увидел, но не заплакал, удержался.
Я смотрел на него, на маленького, худенького мальчика, который шел наравне со всеми, которому было настолько тяжело, что я не могу себе представить, и который при этом не ныл, не жаловался, терпел, молчал. Конечно, это было неправильно, но я в тот момент видел перед собой настоящего мужчину.
У нас был Вася, откормленный, розовощекий, здоровенный для своих лет детина, эдакий кабанчик, старше Марка. В дороге он постоянно ныл, жаловался, просил, чтобы его разгрузили, а на следующий день, как ни в чем не бывало, прыгал и веселился наравне со всеми, то есть на него нагрузки нисколько не повлияли. Вася, к слову, это что-то с чем-то.
Ребенок из семьи геологов, суровых людей, но избалованный и совершенно не приспособленный для жизни в тесном сообществе ровесников. Вася являлся объектом насмешек со стороны сверстников, его презирали и не хотели с ним общаться, на что он отвечал тотальной неспособностью и нежеланием стать частью группы. Его мама однажды в тайге сломала ногу и самостоятельно оттуда выбралась, пройдя 20 км. Вася же, к примеру, не умел, а точнее, не хотел даже учиться отжиматься.
Когда родители впервые отдали свое чадо в группу к Сереге в первый небольшой поход, объект воспитания даже не осознал масштаб своего бедственного положения и трагизм ситуации. С воспитателем он говорил с позиции силы, отказывался выполнять указания старших, выказывал им свое презрение и к первому же пункту, где была возможность вернуться домой, вызвал маму по телефону.
Как рассказывает Кампус, это была картина маслом. Вася, увидев на пригорке родителей, побежал к ним, карабкаясь по склону, падал, плакал, и кричал: «Заберите меня домой!». На что мама ему ласково, но твердо отвечала: «Нет, сына, ты пройдешь до конца», после чего у них случился диалог примерно следующего содержания:
- Я не могу!
- Ты можешь.
- Я устал!
- Сейчас ты чуть-чуть отдохнешь и пойдешь дальше.
- Я заболел, мне нужны лекарства!
- Ничего страшного, все пройдет.
Потом родители сели в машину и уехали. А Вася, опустив руки, с отчаянием смотрел им вслед. Так Вася стал частью коллектива.
В три часа мы все-таки решили выйти со старшеклассниками на пик. Было ветрено и холодно, я плелся позади. В общем, во многом благодаря моему живейшему и активному участию, на памятнике мы оказались только в седьмом часу. Поняв, что на пик мы не успеем, провели небольшое теоретическое занятие по правильному использованию френд, чуть не сломав одну из них, конечно же.
Подъем
На спуске группа побежала вниз, поскольку всем хотелось домой, я же брел не спеша, поскольку устал. Кампус оставил мне рацию, поэтому мы не теряли друг друга из виду и заодно развлекались примерно следующим образом:
- Цыра, у тебя все нормально, мы уже дома, как слышишь, прием.
- Кампус, тут темно, холодно и страшно, что мне делать, прием.
- Подойди к ближайшей елочке, расстегни штаны и … (вырезано цензурой)… прием.
- Зачем, прием.
- Сила трения поможет тебе согреться, прием.
(пауза)
- Кампус, попробовал, не помогло, прием.
- Тогда остается только одно, прием.
- Сесть и умереть? Прием.
- Нет, думай дальше, прием.
- Продолжить спуск? Прием.
- Да, правильно, продолжай спуск. Прием.
- Понял тебя, конец связи.
- Конец связи.
Подъем
Спасы за Марком не приехали, состояние его не ухудшалось, хотя и не улучшалось. В литре воды мы развели несколько ложек сахара, ложечку соли и чуть-чуть соды, этой смесью поили заболевшего с ложечки. Наутро Марка, к нашему счастью, отпустило.
На следующий день, часов в 11, мы снова вышли на пик. Я со старшеклассниками должен был провесить перила, а младшие во главе с Кампусом должны были нас догнать чуть позже, чтобы пройти самый опасный участок максимально быстро, без тормозов.
Дети сделали все сами, все-таки Кампус умеет учить, тут ничего не скажешь. Я только наблюдал за процессом, ну и организовал пару станций, даже забив в одном месте лепесток с крюком. А потом, после того, как перила были провешены, пошел вниз, не зайдя на пик, потому что в двенадцать ночи у меня был поезд, завтра на работу, надо было спешить.
Встретив вторую часть группы на памятнике, я тепло попрощался с Серегой, мы обменялись снарягой, я отозвал в сторону Васю и попытался на прощание помочь ему, объяснить, что ему нужно в жизни научиться думать не только о себе, но и о тех, кто находится рядом с ним, разделять с ними все радости, все горести наравне, думать о них как о себе, только так можно обрести настоящую дружбу, расположение и уважение.
Я попытался объяснить ему, что он должен быть жестче к себе, что нельзя жалеть себя, нельзя плакать и думать, что кто-то в этой жизни сделает все за тебя, что рассчитывать нужно только на себя. Я пытался объяснить ему это простыми словами, но видел, что он ничего не понимает и не принимает. Я словно бился в непробиваемую стену. Что же, надеюсь, он все-таки изменится, поймет то, чему учил его Серега, то, чему хотела научить его мама, и станет настоящим человеком.
С метеостанции я вышел в 6 часов. Времени было полно, батарейки в фонарике я поменял. Быстро стемнело. Рации теперь у меня не было, я был один на тропе. Сознание мое говорило мне, что беспокоиться мне не о чем. Что тропа отлично видна, сбиться с пути нереально, что диких животных здесь нет, что бояться здесь можно только людей, а людей здесь нет. Но когда ты идешь ночью, в лесу, один, и вокруг на многие километры ни единой живой души, тебе все равно жутко и страшно, так или иначе.
От тебя зависит только, сможешь ли ты одержать верх в этой борьбе со страхом, или сдашься и начнешь паниковать. Чуть позади меня что-то громко треснуло и ухнуло, я мгновенно развернулся, мощный луч фонаря высветил падающие с дерева хлопья снега. Да, я чуть не обосрался, простите, но это ветка. Это всего лишь сломалась под тяжестью снега ветка на дереве. И в этот момент я понял, что победил свой страх, и успокоился. А ведь действительно, бояться нечего. Достаточно лишь расписать самые худшие варианты и быть к ним морально готовым.
Что же, я подвернул или даже сломал ногу. У меня есть репшнур, у меня есть ледоруб, у меня есть телескопическая палочка, у меня есть туристический коврик, у меня есть рюкзак, у меня есть теплая пуховка, теплые вещи и спальный мешок. Этого более чем достаточно. Если что, я смогу выжить. Уж ночь и день то точно протяну, а дальше – тропа людная, днем здесь народ бывает. А еще лучше просто внимательно смотреть под ноги и просто не допускать подобных ситуаций. Людей, особенно тех, кто может позариться на мое имущество, здесь нет. В этом плане в самой Слюдянке гораздо опасней. Волков или других хищников здесь наверняка нет.
Я шел и размышлял о многом. У меня было достаточно времени, чтобы побыть с собой наедине, чтобы осмыслить и понять многие вещи, что случились со мной, не только в последнее время, а вообще. До места, где еще совсем, казалось бы, недавно, я стартовал на марафоне, я добрался за три часа. Три часа, это не мало. Не много, но и не мало. Три часа спокойствия и уединения. Они были очень важны для меня.
В Слюдянке я завалился в круглосуточную ж/д столовую, набрал полный поднос и со смаком принялся за еду. Утром я приеду домой, начнутся будни, каждодневная рутина, работа, но я не забуду этих простых мгновений: облака пара вырываются из моего рта, рюкзак за спиной, мерное поскрипывание снега в такт шагам, яркое пятно света от фонарика под ногами, иней на перчатках, мрачные очертания деревьев вокруг меня… Это незабываемо.
