Первые жертвы – кулаки
В конце 20-х годов, чтобы ускорить введение колхозов, начали ликвидировать единоличные крестьянские хозяйства. С 1928 года провалился план хлебозаготовок. Власть вводит «чрезвычайные меры», чтобы поправить положение с хлебом. Наряду с конфискацией «излишков» продукции, начинаются волна арестов, высылка из деревни зажиточных крестьян. Тем, кто остался, ввели разорительные налоги на крупные крестьянские хозяйства. Они вынуждены были сокращать размеры пашни, забивать скот, производить разделы семей.
Говорящие цифры
Результат – в Бурят-Монголии общая сумма налога на среднестатистическое крестьянское хозяйство в 1928 - 1929 годах оказалась на 40 - 50% выше суммы аналогичного налога 1927 – 1928 годов.
С конца 1929 года начинается активное насильственное вовлечение крестьян-единоличников в колхозы. Если к концу 1929 года в Бурят-Монголии было коллективизировано 5,5% всех крестьянских хозяйств, то в марте 1930 года – уже 33%.
Чуть ли не основным средством организации колхозов в целом ряде районов республики являлось «запугивание». Не желающим записаться в коммуну обещали применить 61 или 58 статьи УК РСФСР.
Раскулачивание стало неотъемлемой частью коллективизации. Хотя раскулачивание должно было разворачиваться только в районах сплошной коллективизации, к которым Бурят-Монголия на тот момент не относилась.
Свою негативную роль сыграл Бурколхозсоюз, который давал ошибочные директивы о том, что «районами сплошной коллективизации могут быть объявлены не только целые аймаки, но и их отдельные части, отдельные сомоны и даже отдельный улус».
В результате местные совпартработники спешили объявить подведомственные им административные части районами «сплошной коллективизации», чтобы «иметь повод к раскулачиванию».
При этом не было четкого социально-экономического и юридического определения понятию «кулак». Под него попадали не только представители действительно зажиточных слоев деревни (кулаки), но и середняки, а подчас и бедняки (так называемые подкулачники). При этом на всем протяжении проведения кампании раскулачивания первостепенное значение уделялось конфискации.
Перегибы при раскулачивании, факты «голого раскулачивания», сопровождавшиеся «случаями мародерства, хулиганства, издевательства, откровенного насилия, переходящего в садизм, конфискации всего имущества вплоть до последней нитки» имели место почти во всех аймаках республики. Всего в течение первого этапа проведения кампании раскулачивания в Бурят-Монголии ему подверглась 1 тысяча крестьянских семей.
Едва в марте 1930 года вследствие напряженной обстановки в стране значительно ослабили нажим на деревню, крестьяне стали разбегаться из колхозов.
На 1 мая 1930 года в БМАССР выбыло 11762 хозяйства, или 32,5% к числу коллективизированных дворов, что свидетельствовало о насильственном вовлечении крестьян в колхозы.
Ноехонское восстание
В Ноехоне в июне 1930 года вспыхнул один из самых громких бунтов против советской власти. Восстание так в народе и прозвали – «ноехонское».
Оно связано с небывалым всплеском насилия по принудительной кампании коллективизации и «раскулачивания».
Бурят, ведущих кочевые и полукочевые скотоводческие и скотоводческо-земледельческие хозяйства, переводили на оседлость.
У «кулацко-ноенатских» элементов улуса и деревни было изъято 201,9 тысячи гектаров земли. Всего в течение второго этапа раскулачивания в Бурят-Монголии ему подверглись 3 тысячи семей. Изъятый скот и другие средства производства почти полностью перешли к колхозам.
Вторая волна
Именно на годы развертывания кампании сплошной коллективизации пришелся пик роста темпов и объема хлебозаготовок. За период с 1928 по 1932 год хлебозаготовки выросли с 32,9 тысячи тонн до 87,5 тысячи тонн. В то же время необходимо отметить, что данное обстоятельство способствовало проведению ускоренными темпами индустриализации в стране.
Насильственный характер кампании сплошной коллективизации привел к тому, что крестьяне начали массовый забой скота. Сокращение поголовья в 1932 году по сравнению с 1928 годом составило 60,2%, по другим данным – до 62,5%.
Лишенные средств производства, полностью зависимые от местного начальства, сельчане Бурятии в сущности превратились в государственных крепостных, что было узаконено в декабре 1932 года, когда был введен паспортный режим, который серьезно ограничивал свободу передвижения, причем колхозники паспортов не получили вовсе.
Борьба за души
Одновременно с этим усиливается антирелигиозная пропаганда. Священнослужители отнесены к категории так называемых «социально-чуждых» элементов.
В январе-феврале 1930 года проводится специальный антирелигиозный месячник, в котором принимали участие все советские, партийные и общественные организации республики. К его завершению были закрыты свыше 50 культовых зданий различных религиозных конфессий.
1 декабря 1934 года совершено убийство первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) С.М. Кирова. Это подтолкнуло власти страны внести ряд изменений в законодательство, существенно ущемлявшее правовые гарантии лиц, обвиняемых в совершении терактов или подготовке к их совершению.
В «особой папке» Бурят-Монгольского ОК ВКП(б), подготовленной в мае 1936 года, содержались специальные рекомендации о методах сокращения численности бурятских лам: более широкий масштаб «привлечения» лам в дорожном строительстве, лесоразработках; выселение за пределы республики и края по мотивам обвинения в антисоветской контрреволюционной деятельности, в хищении национализированного имущества; усиление налогового обложения; увольнение с работы в колхозах, совхозах, на новостройках; закрытие столярных, кузнечных и прочих мастерских, которые дацанские и степные ламы организовывали для обслуживания населения, конфискации сырья и оборудования этих мастерских; лишение избирательного права; решительная чистка в колхозах, опермероприятия по ламским организациям.
В целях дальнейшего сокращения лам НКВД осуществлял строгую проверку паспортного режима. В апреле 1936 года ЦИК и СНК БМАССР приняли совместное постановление «О воспрещении лечения населения методом тибетской медицины», в результате чего число эмчи-лам сократилось с 440 до 53 человек.
По указанию из центра в 1937 году народный комиссар внутренних дел СССР Н.И. Ежов направил в Бурятию трех лиц с чрезвычайными полномочиями. Один - нарком внутренних дел (ныне КГБ) Ткачев, второй - Полканов, замнаркома, начальник секретно политической части, и третий - Гайковский, начальник особого отдела.
В 1937 - 1938 годах органы НКВД были полностью выведены за рамки того формального контроля, который существовал до 1937 года со стороны прокуратуры и партийных комитетов.
Борьба с вредительством
Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 года дает старт всеобщей кампании «борьбы с вредительством». Вышла статья «Ламы — агенты японской разведки» (3 марта 1938 г.).
Вслед за этим стали закрывать дацаны, были репрессированы практически все специалисты по тибетской медицине, как «представители контрреволюционного духовенства и шпионы». Предметы культа, религиозную и медицинскую литературу безжалостно уничтожали. Из представленных в СССР мировых религий только буддийская церковь полностью прекратила свое существование как организация.
В борьбе с религией была уничтожена большая часть монастырских библиотек. Священные книги сваливали в кучу на улицу, ветер разносил листы далеко по всей степи. О том, какая это историческая ценность, понимали музейные работники, собиравшие экспонаты для антирелигиозного музея.
«Перед главным храмом Хужиртайского дацана и вокруг него валялись повсюду глиняные и деревянные бурханы, сожженные дотла или разбитые, искрошенные. Внутри дацана — разбросанные, расколотые культовые атрибуты, музыкальные инструменты, бурханы. Книги, такие как «Ганжур» и «Данжур», лежали рассыпанные, с развернутыми жанши как внутри, так и вне дацана, на улице. Лучшие культовые предметы, представляющие истинную ценность, были намеренно разрушены, разбиты. Некоторые деревянные бурханы, вынесенные на улицу и подожженные, все еще тлели то здесь, то там. Общее впечатление от этой картины было удручающим» – такое описание дает один из собирателей экспонатов.
Ко всему этому в Бурят-Монголии была своя специфика – обвинения в панмонголизме и шпионаже в пользу Японии.
Например, в судебных делах периода репрессий в Кяхтинском районе прокурор И.В. Гришин установил, что многие вместо росписи ставили оттиски обмакнутых в чернила пальцев, а в протоколе допроса написано обвинение, что они были «панмонголистами», о чем, конечно, эти безграмотные люди не имели никакого понятия. Более нелепого обвинения, наверное, трудно придумать.
Руководителя республики, первого секретаря Бурят-Монгольского обкома ВКП(б) Михея Николаевича Ербанова объявили главой «контрреволюционной панмонгольской, националистической, повстанческо-диверсионной, вредительской организации». Он был арестован 21 сентября 1937 года и спустя несколько месяцев расстрелян.
Обезглавленная республика
- Если бы я не уехала из Бурятии в 1935 году, то меня сейчас бы здесь не было. Потому что в маленьких республиках репрессии проходили еще страшнее. Там все было на виду. Все бурятские писатели, которых я называла, погибли. Старшее поколение, все они были репрессированы вслед за секретарем обкома Ербановым. А я же дружила с ними, и мне была бы приписана связь с врагами народа, – вспоминала поэт Елена Хоринская. - Помню я «черный ворон», эту страшную машину. Ночью каждый стук, каждый звук – напряжение, а потом облегчение, что миновало, слава Богу. Точно так же переживал Бажов после его исключения из партии. Каждую ночь ждали машину.
В сентябре 1937 года были исключены из партии и арестованы все члены Бурятского обкома партии, «как главари и покровители буржуазных националистов и шпионов». Газета «Бурят-Монгольская правда» почти в каждом номере публиковала все новые и новые разоблачения.
На 18 марта 1938 года арестованы второй секретарь обкома ВКП(б) БМАССР А.А. Маркизов, председатель СНК республики Д.Д. Доржиев, председатель БурЦИКа И.Д. Дампилон, секретарь обкома ВЛКСМ, три заведующих отделами обкома ВКП(б), 14 наркомов, 11 секретарей айкомов ВКП(б), 7 представителей аймисполкомов.
В делах осужденных, кроме их собственных показаний и показаний других участников организации, других доказательств не имелось.
За 1937 год и десять месяцев 1938 года в Бурят-Монголии арестовано 6836 человек, из которых в этот же период было осуждено 4907 человек. Из числа осужденных 2483 человека прошли по «первой категории», остальные 2424 человека получили различные сроки наказания.
Пострадала даже знаменитая прославленная Бурятская кавалерийская бригада РККА. В числе репрессированных по политическим мотивам в 1937 - 1938 годах командиров и политработников бригады оказался практически весь офицерский командный состав, вплоть до простых красноармейцев.
В первой половине 1938 года парткомиссией Буркавбригады исключены из партии и органами особого отдела ЗабВО арестованы около пятидесяти командиров и политработников Буркавбригады, в число которых попал и будущий Герой Советского Союза, генерал-майор И.В. Балдынов.
Ярлык панмонголизма был приклеен нескольким поколениям бурятской интеллигенции.
Арестовали в Бурятии столько людей, что КПЗ (камеры предварительного заключения) были переполнены так, что заключенным нечем было дышать.
В центральной тюрьме Улан-Удэ были заполнены все четыре этажа, включая подвальный. Людям негде было лежать. В западном подвале сделали двойные нары. Острые языки с печальным юмором называли лежащих на верхних нарах «верхнеудинцами», лежащих на цементном полу – «нижнеудинцами», а кто лежал на средних нарах – «улан-удэнцами».
В 1939 году в Бурят-Монголии от обязанностей наркома внутренних дел БМАССР был освобожден Василий Алексеевич Ткачев, а также уволены его помощники. В 1940 году они были арестованы и расстреляны.
Страшные цифры
20 тысяч человек пострадали в Бурятии в годы репрессий, из них 6 тысяч были расстреляны в 1937 - 1938 годах.
Около 11 тысяч уголовных дел хранится в архивах Управления ФСБ по Бурятии. 20 тысяч человек проходят по ним в качестве так называемых «врагов народа».
1883 служителя религиозного культа подверглось репрессиям, по данным архива ФСБ РФ по Республике Бурятия, в том числе 1710 буддистов, 61 служитель православной церкви, 25 старообрядцев.
Цитаты
А. Солженицын в книге «Архипелаг ГУЛАГ»: «Только за восстание в 1929 году было уничтожено около 35 тысяч бурят-монголов».
Историк А.А.Елаев: «На депортацию бурятского населения из трех аймаков, которые отходили от Бурят-Монгольской АССР, Центр, очевидно, не решился по той причине, что буряты имели, в отличие от корейцев и китайцев, собственное национально-государственное образование, а потому и не относились, по принятой тогда квалификации, к так называемым «текучим национальным группам», не имевшим определенной классовой структуры и якобы исторической территории, что давало Центру повод для их депортации».
Журнал «ИП.Итоги – Династии-2»
