Надежда Низовкина и Татьяна Стецура широко известны в Улан-Удэ проведением различных протестных акций, как, например, приковыванием себя наручниками к дверям здания администрации города. Связывают их имена и со скандалом, получившим всероссийскую огласку, в котором фигурировала судья Ирина Левандовская.
Правозащитницы улетели в Москву в декабре 2011 года, когда в столице России особенно остро чувствовались оппозиционные настроения. После участия в митингах и других протестных акциях в столице страны, Низовкина и Стецура съездили в Крымск, где, по их словам, оказывали юридическую помощь пострадавшим от наводнения.
В родной город девушки вернулись уже полгода тому назад. Однако долгое время правозащитницы держались в тени, ничем не заявляя о своем приезде. Они объясняют это тем, что им требовалось восстановить подорванное в поездках здоровье в тишине и спокойствии.
Сейчас же Надежда и Татьяна вновь готовы к масштабной работе и, если понадобится, проведению новых скандальных акций. О том, почему их разочаровал Навальный, и как Надежда оказалась в психиатрической больнице, девушки рассказали журналисту infpol.ru.
- Расскажите, какую вы преследовали цель, уезжая в Москву?
Н.Н.: - Первоначально мы ехали на конференцию по правам человека для адвокатов и юристов. Но мы знали, что назревает в Москве, поэтому предполагали, что, возможно, придется там задержаться. Сначала мы пытались участвовать в официозном процессе, то есть в оргкомитете протестных действий. До тех пор, пока все находились там в равном положении, мы могли участвовать. Но практически сразу диктатуру захватил Алексей Навальный. Он произвел распределение мандатов вопреки всем правилам выборов. То есть, он произвел как раз нечестные выборы. Когда мы оттуда ушли, мы создали свою протестную группу, с которой устраивали радикальные акции, используя при этом собственные правила. В нашей группе было около десяти человек.
- То есть в оппозиции вас не устроила только личность Навального?
Н.Н.:- Он не давал высказываться людям из регионов. Они себя позиционируют как «московская тусовка», которая претендует на захват власти. Пришлось самоорганизовываться. Не понравилась также линия поведения оппозиционеров – они соглашаются на помощь адвокатов, после задержания активно сотрудничают с органами, фотографируются в автозаках и спокойно дают показания. Мы же настаивали на том, чтобы не менять тактику, а проводить сухие голодовки, не давать показания и так далее. Мне приходилось практиковать это также и в психушке.
- Можете рассказать про это подробнее?
Т.С.: - Можно сказать, что это было беспрецедентно. До этого никого туда не помещали. Приняли такую меру в отношении Надежды, как организатора, потому что это была последняя крайняя мера.
Н.Н.: - Поводом к этому стала моя попытка организовать людей, которые стихийно шли на Красную площадь. Я призывала их к тому, чтобы они начали сносить ограждения. Площадь заперли якобы на ремонт, когда увидели толпу. Я была впереди, призывала и агитировала, шла с плакатом «Лубянка должна быть разрушена». Все остальные были настроены миролюбиво, шли за руки и улыбались. Видимо, это не понравилось, потому что забрали только меня как организатора. В психушке было унизительно, состояние полной изоляции, угрозы превращения человека в овощ, уколы. Меня привязали к кровати на целую ночь. Но я не могу сказать, что это было очень тяжело. Я сознательно стремилась к тому, чтобы испытать на себе все методы расправы. На вторые сутки меня увезли в суд. Это был специальный суд, куда свозили так называемых душевнобольных. Там меня приговорили к полугоду принудительного лечения. Я отказалась от адвоката, самостоятельно защищалась, тем не менее, ко мне изначально было отношение как к недееспособному лицу.
Т.С.: - Это было очень унизительно. У нее отобрали очки, притом, что у нее зрение минус 4. Она была в фуфайке.
Н.Н.: - Присудили мне полгода, в общем. После этого стали проводить со мной беседы в психбольнице, говорили, что надо искать выходы из сложившейся ситуации. Потом они поставили мне капельницу, а на следующие сутки выпустили.
- В Бурятию вы вернулись, потому что соскучились по родине или у вас здесь осталось много незавершенных дел? Какие дальнейшие планы?
Н.Н.: - Завершить дела невозможно. Слишком много обширных задач, на которые не хватит нашей жизни. Мы намерены жить здесь постоянно. В Москве мы скучали и чувствовали себя как в эмиграции. Мы поправили свое здоровье после нахождения в зоне экологической катастрофы, сейчас готовы к работе. Проводить митинги 31 числа мы больше не будем – в прессе это подавалось как «Стратегия №31», которую организовал Эдуард Лимонов. Какое отношение к Бурятии он имеет? Нашего вмешательства требуют многие дела. Например, бурятский национализм, имеется в виду дело в отношении Халтарова – это уже явно начало объединенного процесса по всем фронтам. С одной стороны сносятся архитектурные памятники, меняется облик города. Раньше на бурятском языке говорили. Теперь не будет ни языка, ни стен для этого языка.
- Планируете скандальные акции, как, например, с наручниками?
Н.Н.: - Это зависит от активности населения. Например, по поводу сноса зданий – мы поясняем гражданам, какие протестные меры они могут принимать. Я допускаю, что придется совмещать судебную и радикальную деятельность.
Сейчас, как рассказали девушки, их функции несколько разделились – Татьяна продолжает удаленно заниматься защитой прав пострадавших от наводнения, Надежда решила заняться литературной деятельностью.
Н.Н.: - Весь крымский опыт я опишу в своей книге для жителей Бурятии, потому что скоро здесь начнется аналогичный процесс с массовыми нарушениями прав – организованный отъем земель и домов, репрессии и прочее.
Фото russianstock.ru
