В откровенном интервью вице-спикер рассказал о причинах «переворота» в Хурале, а также о том, почему он все-таки не пытается занять высокую должность.
- Бато Цырендондокович, многие называют именно Вас «застрельщиком» ухода Матвея Гершевича с поста председателя Народного Хурала Бурятии.
- Тайны из этого я и не делал. Я открыто говорил и Матвею Матвеевичу, и Вячеславу Владимировичу о необходимости поменять подходы к работе, сделать шаги к взаимодействию исполнительной и законодательной власти.
И это не должна быть только соглашательная позиция. В самой системе работы многое, на мой взгляд, было не так. Могу об этом судить, поскольку я эту работу знаю: в первом и во втором созывах Народного Хурала работал на освобожденной основе, и в правительстве тоже работал. И если есть у нас Хурал – орган законодательной и представительной власти, то он и должен вести работу, как ему положено, в том числе и с исполнительной властью.
У нас много опытных депутатов, которые прошли хорошую школу, будучи главами администраций районов, руководителями бизнес-структур, способных быть полезными своей республике. Но опыт их не востребован.
Но, тем не менее, понимания между ветвями власти, на мой взгляд, не сложилось. Либо оно не стало эффективным.
Одно из слабых мест – отсутствие практики заявлять первым лицам республики о наличии тех или иных проблем и совместно их решать. Напоминает Советский Союз во времена застоя. Об этом я не раз говорил Матвею Матвеевичу. Говорил, что мы должны помочь исполнительной власти увидеть проблемные места, помочь достигать реального эффекта в работе. Есть примеры более успешных субъектов страны, и этот опыт необходимо знать и использовать у себя, а не пытаться изобрести велосипед. Мы теряем драгоценное время, теряем конкурентоспособность со всеми вытекающими последствиями.
- В чем же причина проблем?
- Все дело в кадрах. Сейчас у нас очень много глав районов, которые пришли на этот пост из глав поселений, руководителей малого бизнеса. А что такое поселения сегодня? Ни крупных хозяйств, ни предприятий, соответственно, опыт руководства скромный. И эти люди становятся главами районных администраций и руководят целыми районами.
Им очень многое надо в себе изменить, набраться опыта, подучиться. А где и что мы им даем? У нас нет специальных курсов по подготовке, переподготовке таких специалистов. Главы районов должны принимать участие в заседаниях правительства, причем активно. Такое ощущение, что все формально. Все главы районов, все министры вживую должны слушать, что делается в республике, в отдельно взятом министерстве, в отдельно взятом районе. Это не придумано, это опыт тех лет, когда заседания правительства проводил Владимир Бизьяевич Саганов. Целый день могло идти заседание, но после этих заседаний главы районов уходили, напичканные записями, знаниями, идеями, что нужно сделать, как перенять опыт другого района, ведь проблемы и ошибки у всех одинаковые. И вот послушав все это, увидев, как все заинтересованы, заряженный энергией, ты едешь домой и что-то меняешь.
А вот сегодня, посмотрев со всех сторон, вижу, что нет этого понимания. Может быть, кто-то скажет: да вы не все видите. Нет, все посмотрели, все проанализировали. Поэтому считаю, что для системы управления самое главное – это люди, которые должны все делать. Сегодня начинаешь понимать, почему у нас не везде получается, не доводится до конца, нет нужного результата. А потому, что у нас в кадровом плане недостаток грамотных управленцев. Назовите любое министерство, и можно сказать, что там надо бы управлять по-другому. А как? Самой системы нет. Где база выпускников? У нас в России есть достойные вузы, которые могли бы целенаправленно готовить для нас специалистов. И в управленцы пошли бы только те, кто действительно лучший. А у нас получается все по знакомству или по какому-то другому признаку: лишь бы свой, лишь бы преданный, и вот серость и недопонимание. Иногда по какому-либо вопросу смотришь – ну вроде вот очевидный способ решения проблемы, а посмотришь, как делают, – способ просто поражает, потому что человек не подготовлен. Управленческий интеллект базируется и на образовании, и на опыте, и на генах. А посмотришь – у людей нет ни того, ни другого. Не подготовили человека, не вложили в него ни ресурсы, ни знания. Кто должен за это отвечать?
- Вряд ли председатель республиканского парламента?
- Ответственность должны брать на себя первые лица республики. Равновеликую. Не зря ведь говорят: одна голова хорошо, две - лучше.
Руководитель парламента республики должен владеть ситуацией, фиксировать моменты роста и провалов, знать мнения депутатов по тому или другому вопросу.
Хурал должен быть живым организмом, генератором идей по развитию республики, где все рассматривается, обсуждается и доводится до исполнительной власти.
Если председатель будет по-настоящему обсуждать с главой проблемы, то очень многое можно изменить.
В прошлом году я был на столетии единения Тывы и России. У главы Республики Тыва Шолбан Кара-Оола работает коллектив единомышленников. И видно, что это единая команда, которая работает вместе на результат. У нас такой системной, слаженной работы нет уже давно.
Грамотный, мудрый и самостоятельный председатель Народного Хурала должен правильно расставлять приоритеты. Один из главных - подготовка и расстановка кадров, согласованные управленческие решения. Стоит назначить хорошего министра – в отрасли сразу будут изменения. Ведь от личности руководителя зависит очень многое.
- То есть с демократией в Народном Хурале было не очень?
- Да, с демократией у нас были проблемы.
Работа депутата - творческая работа. Надо выезжать в районы, встречаться с людьми, понимать их проблемы, но главное - решать. От поездки должен быть конкретный результат. Только тогда у власти будет авторитет. Многое из того, о чем мы говорили, не доводилось до главы. Я думаю, очень много интересных и полезных предложений глава так и не услышал. А мы, депутаты Народного Хурала, работающие на постоянной основе, каждый понедельник воздух сотрясали, искренне думая, что все это доводится до первого лица. Мы вносили, на наш взгляд, нужные и важные предложения - и безрезультатно. А когда нет реакции и нет результатов, нет и удовлетворения. Тогда начинается поиск выхода из сложившейся ситуации.
Спикеру должно быть интересно все, что происходит в республике, и не меньше, чем главе. Спикер должен анализировать работу министерств. Его мнение должно быть основным сигналом для управленческих решений главы.
- Почему вы не стали претендовать на должность председателя?
- Многие коллеги хотели видеть меня спикером. Были интернет-опросы разных изданий, люди из разных районов высказывали свое мнение и поддерживали мою кандидатуру. Я благодарен всем им за поддержку.
- Тогда почему же вы отказались?
- Я никогда не избегал борьбы. В 1999 году в острой борьбе был избран депутатом Государственной Думы по одномандатному избирательному округу, в 2002 году баллотировался в президенты Бурятии.
В моей жизни были различные сложные моменты. Многое из этого не пожелал бы никому.
На той исторической сессии, где ставился вопрос об отставке М.М. Гершевича, перед коллегами депутатами сказал: «У меня нет амбиций занять должность председателя Хурала», поэтому спикерство – это совсем не самоцель. Полезным я могу быть и без этого кресла.
Выступая на сессии, я открыто говорил: «В национальном и кадровом вопросе нельзя переходить определенную черту» – в итоге меня сделали ярым националистом.
Понятно, что моя персона не самая желанная в кресле спикера. Но дело даже не столько в том, смог бы или не смог противостоять всей силе административного ресурса, выдвинься я на спикера, хочется избежать откровенной конфронтации ветвей власти.
Но справедливости ради скажу, что почему-то я всегда становлюсь неудобным персонажем. К примеру, в прошлом году вполне мог бы претендовать на должность сити-менеджера Улан-Удэ. Как хозяйственник, люблю пусть сложную, но живую работу. Однако меня «завернули». Считается, что авторитет у сельчан я завоевал, а авторитет горожан – это уже перебор, видимо.
У меня нет амбиций быть непременно начальником. Но так получалось, что с молодости был во власти и живу по принципу «интересно или неинтересно». И потом, я привык вещи называть своими именами. Это мало кому нравится, но я без работы не останусь. Пойду в хозяйство и буду делать из него конфетку (смеется).
- Еще одна популярная байка: летал в Москву, не утвердили...
- Да, я читал где-то, что я, оказывается, летал в Москву на согласование. Мы ездили с Александром Поповым (глава комитета НХ по аграрной политике. – Ред.) в Белгород по обмену опытом, в Москве были проездом. Никаких консультаций насчет кресла спикера в Москве не проводилось. Просто в Госдуме и Совете Федераций были рабочие встречи с коллегами, друзьями, с которыми раньше работал. В частности, шел разговор о республике, как она живет, какие проблемы есть. Ничего более.
Кстати, рассказал коллегам в Москве, что теперь я «националист». Меня успокоили, сказали, что с «этим» живут, когда сложно и нечем аргументировать, то делают «националистом» – это отработанная в регионах практика. Но должен сказать, что эта практика самая опасная. Авторы акции рискуют родить проблему, которой у нас никогда до этого не было.
Сейчас главное всем нам - не терять время. Время возможностей для Бурятии. Важно, чтобы вновь избранный спикер смог изменить ситуацию к лучшему.
