Автор рассказа Надежда Варфоломеева (Карлова) проживает в селе Харашибирь Мухоршибирского района. Член Союза писателей России, лауреат литературной премии им. И. Калашникова за сборник рассказов «Всему свое имя», 1991 год.
Первые свои произведения опубликовала в 17 лет в Мухоршибирской районной газете. Позже работала здесь же корреспондентом, затем редактором. Заочно окончила отделение журналистики ИГУ.
Печаталась в журнале «Байкал», республиканских газетах, в 1993 году издала сборник детских рассказов «Таблетки для детства». В годы перестройки организовала в районе литобъединение им. И. Калашникова. Занималась издательской деятельностью, выпуская сборники стихов, прозу местных авторов, литературу по краеведению и фольклору.
По словам Надежды Петровны, мысль написать о трагедиях, которые случаются на мухоршибирском хребте, у нее была давно – накипело в душе. Но в итоге взяться за перо подтолкнул объявленный литературный конкурс «Новая проза».
Потусторонний маршрут
С утра обещали хорошую погоду. У автобуса, следующего по маршруту «Улан–Удэ – Петровск-Забайкальский», собрались семь пассажиров. Стоял профессор Максим Максимович, человек солидный, высокого роста, в очках. Рядом с ним стояла светловолосая девушка и что-то с интересом расспрашивала у него – чувствовалось, что они раньше не были знакомы. Выделялась женщина со свежей прической, явно сделанной поутру и наверняка у какой-то своей приятельницы-парикмахера на дому. Она сразу же заявила, что будет сидеть в середине салона, так как впереди она боится, а на заднем сиденье ее укачивает. В стороне стоял невысокого роста паренек с вьющимися длинными волосами и неотрывно читал журнал. Обнимались и постоянно целовались чем-то похожие друг на друга парень с девушкой. Весело шутил и балагурил пожилой мужчина. Слушала его, скорее всего, дама с прической. Когда он рассказал очередной анекдот и один громко рассмеялся, она заметила:
– Знаете ли, вовсе не смешно.
– Почему же? Ответьте, ответьте же, – начал он было приставать к ней.
– А потому что вы только один и смеетесь. А другим совсем не смешно, – с вызовом ответила она. – Значит, в ваших анекдотах нет изюминки. И вообще я не люблю, когда много говорят.
– Что вы такое говорите! – воскликнул он притворно с улыбкой. – Ах, какие же мы умные!
– Представьте себе, умные, – отрезала она.
В это время подошел водитель маршрутки и вежливо пригласил всех в салон. Профессор, пропустив вперед женщин, сел сразу за водителем у окна, тут же рядом с ним устроилась девушка. За ними присел паренек с журналом и сразу снова уткнулся в него. За ним устроилась дама. Балагур сел в другом ряду, но напротив нее, и весело сказал:
– Вот мы и рядом. Будем всю дорогу общаться и настраивать себя на изумительную поездку.
– Надо же! – хмыкнула она, но на ее лице проскользнула улыбка, и она не без интереса взглянула на него.
Молодые люди, не отрываясь друг от друга, сели позади и вновь обнялись. Водитель, выглянув из кабины, спросил:
– Все? Больше никого не будет?
Максим Максимович, оглянув салон, заметил:
– Думаю, кому нужно было поехать, тот давно пришел, – поглядел на часы и добавил: – Собственно, мы уже как пять минут должны быть в пути.
– Все, значит, до Петровска, – подытожил водитель.
– Видимо, все, – повела плечами дама, – у каждого свои дела. Хорошо, что теперь такой маршрут есть.
Вскоре выехали за город. Деревни, перелески, степь – все быстро оставалось позади. Подъехали к Омулевке.
– Знаете, – прошептала девушка Максиму Максимовичу, – я всегда боюсь проезжать в этом месте. Мне кажется, что какая-нибудь из этих скал, – кивнула она в окно, – может упасть на дорогу, – и невольно прижалась к профессору.
– Вас как зовут? – спросил он.
– Рита.
– А у меня, знаете ли, Рита, иногда вызывает опасность другая местность, – сказал профессор и, помолчав, добавил. – Есть один хребет за Мухоршибирем, в сторону Читинской области, его и называют Мухоршибирским. Вроде спокойный, ни крутых там подъемов, ни спусков, но мне кажется, что там существует аномалия.
– Что? Что? – оторвался от журнала паренек. – С чего это вы решили, что там аномалия? – заволновался он.
– А я родом из Харашибири, из села, которое находится недалеко от этого хребта.
– Да что вы говорите! – воскликнула дама. – А я из Мухоршибири. Стало быть, мы с вами земляки.
– Постойте, постойте! – закричал балагур. – А я тоже из Мухоршибири, – и поглядев многозначительно на даму, весело подмигнул ей и хохотнул: – Здрасьте, приехали! То-то я гляжу, знакомо мне ваше лицо. Чьих кровей будете?
– Гельдберх моя фамилия, – гордо ответила она.
– Таких фамилий я в Мухоршибири не припомню, – призадумался было он. – Ладно, за дорогу разберемся.
Паренек приблизился к спинке сиденья профессора и умоляюще попросил:
– Расскажите, пожалуйста, почему вы считаете, что на том хребте существует аномалия?
Девушка немного отпрянула от профессора и удивленно посмотрела на него.
– Расскажу, – спокойно ответил тот.
Балагур тут же подался вперед весь во внимании, настроилась слушать дама, молодая пара, явно задремавшая, вдруг очнулась.
– Так рассказывайте же, – прошептала Рита профессору.
– Насколько помню, на Мухоршибирском хребте часто происходили случаи, которые почти всегда заканчивались трагически, – спокойно начал Максим Максимович. – Это было давно. Был июльский вечер. Пятеро мухоршибирских женщин возвращались с поля, с местности Фреза. Только начали подниматься на хребет, как им через дорогу стремительно промчался табун лошадей, ниоткуда взявшийся. Женщины все торопились домой, а особенно одна. Она и бежала впереди всех. Оглядывалась и говорила: «Вам-то что! А у меня пятеро. А главное, мой самый любимый, грудничок, мой Васек. Вот кто больше всех меня ждет. – И счастливо смеялась: – Остальные-то у меня девки!».
Ярко подходило к закату солнце. Но на горизонте уже скапливались облака, двигались все быстрее и быстрее, кучковались в валуны. «Гроза, наверное, будет, – заметила одна из женщин». «А мы успеем, успеем! – не оглядываясь, выкрикнула та, которая бежала впереди. – Как же не успеем до грозы! Меня ведь мой Васек ждет. Он без мамки пока никуда», – снова счастливо засмеялась она.
Но облака бежали быстрее, чем она, наступали уже в полнеба. На глазах они темнели и неожиданно превратились в черное месиво. Закрутил вихрь, поднял землю в полях. И грянуло с такой силой, что оглушило. Один зигзаг молнии, другой, и уже было ничего не разобрать. Огнем полыхнуло небо. И страшнейший, оглушительный гром с молнией, как стрелой, пронзил ту, что бежала впереди.
– Боже мой! – испуганно прошептала Рита и снова прижалась к профессору. – Она погибла?
Профессор развел руками:
– Да...
– Го-споди! – выдохнула дама.
В салоне стояла полнейшая тишина.
– Еще, – прохрипел паренек, – еще расскажите. Одного факта мало, чтобы утверждать об аномалии. Могла быть просто случайность.
– Я много знаю случаев, происшедших на этом хребте, – возразил Максим Максимович. – Вот, пожалуйста, еще один. Возвращался я из командировки с водителем. Заехал к родным в Харашибирь и отправился в Улан-Удэ. Был ноябрь. Стелилась поземка. Но видимость была хорошая. Перед самым хребтом дорогу перешел табун лошадей и удалился в прибрежный лесок. Вскоре нас быстро обогнала иномарка. За рулем сидел мужчина, рядом женщина, на заднем сиденье ребенок. В машине были венки. Много венков. Ребенок утопал в венках. Ясно было, что спешили на похороны. Ехали они по своей полосе, навстречу спускалась «скорая помощь». И она тоже ехала по своей стороне. Я только хотел сказать водителю, что в этом месте когда-то давным-давно убило молнией женщину. Но не успел и рта раскрыть, как с изумлением увидел, что иномарка с венками сорвалась со своей полосы, а «скорая помощь» – со своей, как будто их магнитом притягивало друг к другу, и они с некой яростью пошли навстречу лоб в лоб. Произошла безумная трагедия. Первым погиб ребенок, следом скончалась женщина, через пару минут и ее муж. Венки разбросало повсюду. Водитель «скорой помощи» выбрался из машины – у него не было особых травм – поглядел на погибших и тут же умер, как потом выяснилось, от инфаркта. Медсестра, вроде бодро шедшая от машины, вдруг упала, и у нее изо рта пошла кровь. Она скончалась, не успев оказать помощи никому.
– Боже мой! – опять прошептала Рита.
– Господи, Господи! – ошеломленно повторяла дама.
Балагур перекрестился. Молодая пара крепче обнялась. В салоне опять некоторое время стояла тишина.
Рита побледнела. Профессор невольно взял ее руку:
– Успокойтесь. Бывает такое. Вы замужем?
– Была... – тихо ответила она. – А вы семейный человек?
– Был... Чем, Рита, занимаетесь?
– Преподаю в БГУ. Пишу работу о декабристах. Потому и еду в Петровск-Забайкальский. А это мои студенты, – кивнула она на девушку с парнем. – Сэсэг и Намжил. Способные, творческие.
– Влюбленные, – сказал профессор.
– У них через месяц свадьба, – ответила Рита. – Счастливые. Это их первая совместная поездка.
Максим Максимович с улыбкой проговорил:
– А ведь у нас с вами в чем-то схожие профессии. Я работаю во ВГИКе. Надо же, как порой дорога сводит людей.
– Скажите, пожалуйста, а скоро будет этот Мухошибирский хребет?
Он поглядел ей в лицо, приобнял и успокаивающе ответил:
– Нет, еще не скоро. Впереди еще Барской хребет. А на счет Мухоршибирского не беспокойтесь. Теперь там новая дорога, той старой уже нет.
– Хорошо, – с облегчением вздохнула она и неожиданно положила ему голову на плечо.
Паренек, призадумавшись, свернул журнал и снова придвинулся к профессору.
– Еще хотя бы один случай расскажите.
И опять все во внимании.
– У меня был единственный племянник, – стал рассказывать Максим Максимович. – Жил он в Харашибири. На большом колесном тракторе его отправили по делам в Мухоршибирь. Высокий, черноглазый парень был. Семейный, двое детей. Жизнерадостный, веселый, играл на гармошке, сочинял частушки. Так вот на хребте трактор забарахлил, и он полез под него, чтобы найти неисправность. А трактор вдруг сорвался с тормозов, проехал по нему, свернул в кювет и спокойно остановился. А племянник мой мертв лежит и смотрит в небо. – Профессор тяжело вздохнул: – Свидетель был тому. Пастух ехал на коне навстречу. Видел, что племянник только подлез под трактор, а тот сразу поехал. Даже так бывает, – снова с горечью вздохнул он.
– Успокойтесь, успокойтесь, – прошептала Рита и стала поглаживать его руки. На Барском хребте вышли на свежий воздух, подышали и опять поехали.
– А я ведь, дорогой товарищ, – обратился печально балагур к профессору, – тоже вспомнил случай, произошедший со мной там же много-много лет назад, больше полувека прошло. Мы, четверо пацанов, нам тогда было лет по четырнадцать-пятнадцать, и две девчонки – Нюша и Галя – отправились вечером на велосипедах, чтобы искупаться на плотине в Березовке. А я тогда был по уши влюблен в Нюшу, – улыбнулся он. – Ехали весело, по двое, по обочине. Впереди Серега с Ленькой, за ними Юрка с Галей, а мы с Нюшей последние. Серега с Ленькой оторвались от нас, далеко умчались вперед. А мы с Нюшей вслед за Юркой с Галей едем, переглядываемся, улыбаемся, влюбленно смотрим друг на друга. Нюша вдруг мне говорит:
– Гляди, гляди, как на закате красиво смотрятся лошади, что ходят там внизу.
– Какие лошади, – говорю ей, – никого не вижу.
А она мне в ответ:
– Значит, уже ушли.
Навстречу шел лесовоз. Мы даже не поняли, что произошло. А с лесовоза, оказывается, сорвалось бревно и прямо на Серегу с Ленькой, и сразу – насмерть.
Балагур тяжело вздохнул:
– Такие пацаны были!
– А как у вас дальше сложилось? – неожиданно спросила Сэсэг. – Вы поженились с Нюшей?
Дама, приложив ладошку к губам, неотрывно глядела на балагура и непроизвольно покачивала головой. По ее лицу текли слезы.
– Невесело сложилось. Печально даже. Юрка-то с Галей поженились. Отпраздновали свадьбу. И еще привалило им счастье – Юрка по лотерейному билету выиграл «Москвич». На радостях поехали в Хонхолой к родственникам. Там же, совсем недалеко где погибли Серега с Ленькой, их раздавил «КаМАЗ». Не стало их больше. Памятники им всем рядом стоят.
Все были под впечатлением рассказанного. Сэсэг встрепенула всех.
– А как у вас с Нюшей?
Балагур вздохнул:
– А с Нюшей мы расстались, из-за какой-то глупости поссорились и не помирились. Потом у нее появился другой. А мы с родителями переехали в Улан-Удэ. И мы уже больше никогда не встречались. Но все время вспоминал ее. После армии узнавал про нее. Сказали, что уехала на БАМ, там вышла замуж. А я до самой пенсии работал на приборостроительном заводе. Женился. Две дочки у меня и четверо внучат, – счастливо улыбнулся он. Помолчал и вздохнул. – Но десять лет назад от меня жена ушла, нашла себе моложе. Она по профессии инженер. А я что? Обыкновенный рабочий. Дочки меня не обижают, жалеют, любят. А внучата и вообще около меня все время. Замечательные они – три пацана и девчонка. А внучку-то свою любимейшую попросил назвать Нюшей.
– И назвали? – снова подала голос Сэсэг.
– А как же! – охотно отозвался он. – Назвали Нюшей, а полное ее имя – Анна. Так и звали мою первую любовь. Только где она теперь, та моя Нюша, в каких краях... – сам себе усмехнулся он. – Смотрю порой передачу «Жди меня» и так хочется написать на передачу письмо, отыскать ее. Живу я неплохо, только одному как-то не так. Жениться мог бы, конечно. Да чего-то душа все еще ждет. Может быть, напоследок и повидаю еще свою Нюшу. А что веселюсь да всякую околесицу несу, – прямо в глаза посмотрел он даме с прической, – так это вовсе не от веселья, может быть, просто от одиночества, – и, махнув рукой, отрешенно проговорил, – вряд ли вам понять таким умным, о чем я тут сказываю.
Дама поднялась и медленно, медленно начала приближаться к нему, словно в каком-то онемении. На ходу вынула из сумочки красивый носовой платок, вытерла слезы и, остановившись напротив него, прошептала:
– Толь, а Толь...
Она замолчала, как-то сникла и потеряла всю спесь. Потом вдруг непроизвольно взлохматила прическу, стала простой, естественной и снова прошептала:
– Толь, а Толь... Ты еще не узнал меня? Я же Нюша, Нюша я...
Балагур покраснел от волнения:
– Нюша? Нюша?!
Он отодвинулся, и она тут же села с ним рядом. Паренек, терзавший в руках журнал, медленно проговорил:
– Мистика, ей богу, мистика.
Рита повернулась лицом к профессору:
– Надо же, как бывает! Казалось бы, совсем противоположные люди, как это было в самом начале, а теперь вот что...
Профессор внимательно посмотрел на нее и загадочно улыбнулся:
– В жизни всякое бывает, Рита. Как говорится, мы полагаем, а бог располагает, – и громко, весело подмигнув ей, сказал: – Ну вот, товарищи пассажиры, въезжаем на Мухоршибирский хребет. Едем по новой дороге, а старая, вон она, – кивнул он за окна, –осталась по ту сторону.
Все сразу заговорили, повеселели. Сэсэг с Намжилом, не разнимая рук, вышли на середину маршрутки.
Намжил объявил:
– А у нас есть сухое вино. Дорогие попутчики, давайте выпьем за наше счастье. Товарищ водитель, вы не могли бы минут на пять остановиться.
– Приостановитесь, дружище, – тихо попросил балагур, – помянем и наших друзей, так же, Нюша? У меня тоже кое-что есть.
Она покорно закивала.
– Да-да, – согласился профессор.
– Это мы можем, приостановимся сейчас, – весело ответил водитель, – только вот пропущу лошадей.
Намжил кинулся к сиденью, где стояла их дорожная сумка, но в оцепенении остановился и быстро оглянулся на водителя:
– Каких лошадей? – он тут же оказался рядом с Сэсэг.
– Обыкновенных, вон какие красавцы бегут, – ответил тот.
– Где, где?! – мигом подскочил паренек. – Не вижу никаких лошадей.
– И я не вижу! – оторопел Намжил.
– Нету! Да где же они?!
Водитель растерялся и, сконфуженный, произнес:
– Были же, сам видел. Померещилось, что ли? Не ветром же унесло их... – И тут же обратился ко всем: – Ветер, товарищи пассажиры, начинается. Приостановимся ненадолго.
Но не успели затормозить, как увидели, что из-за горы черной стеной мгновенно движется то ли пыльная буря, то ли туча.
– Это что?! – испуганно вскрикнула Нюша.
– Смотрите, смотрите, это стена идет прямо на нас! – закричал Намжил и крепко прижал к себе Сэсэг. – Смотрите же!
Все замерли. И уже нельзя было различить небо от земли. Все смешалось. Словно наступило затмение, все окунулось в холодную и дикую ночь. Воздуха в салоне стало не хватать.
– Это что же творится! – прокричал водитель. – Держитесь, товарищи пассажиры, держитесь! Падайте на пол, на пол! Машина неуправляема!
По салону гулял дикий ветер. Пахло сыростью, с ветром прорвалась земля, забивало нос, рот. Маршрутку качало из стороны в сторону, уже не было видно лиц друг друга.
Балагур кричал:
– Нюша, Нюша, я держу тебя, держу!
Маршрутку бросило, что-то затрепетало, лопнуло лобовое стекло, и Намжила с Сэсэг мгновенно волной отбросило в самый зад маршрутки. Профессор пытался сильной рукой прикрыть лицо Риты, но и через эту сильную руку прорывался ветер. Уже давно не было видно водителя. И только паренек крепко прижимал любимый журнал. Пытался что есть силы кричать:
– Это же стихия! Стихия! Я рад, дорогие мои, наконец-то я увидел ее, наконец-то сбылась она, моя мечта!
– Глупец! – еле-еле выкрикнул профессор – Жить надо, жи-ить!
Очередным порывом ветра маршрутку бросило в сторону.
