<Моя Корея - здесь>

Борис Ким известен в республике как заместитель министра культуры, народный артист республики и заслуженный деятель искусств России. Но только он сам знает, чего стоило все это маленькому мальчику из забытого богом корейского поселка.

- Борис Анатольевич, вы не раз говорили о том, что вся ваша жизнь - цепь счастливых случайностей. А какое звено было в этой цепи первым?

- Я поехал учиться в Ленинград... Так решила мама - у нее уже было четыре дочери, когда наконец родился желанный сын. У корейцев такой обычай: если родилась девочка, это кухарка, домохозяйка. Но сыну надо дать образование. Тем более, что мама работала учительницей в корейском поселке на Камчатке.

- Ваши родители - коренные корейцы?

- Мама в свое время приняла советское гражданство, а отец до сих пор считается гражданином Северной Кореи, у него вид на жительство. Живет он со мной, но мечтает уехать на историческую родину. Так и ходит каждые три месяца в МИД, отмечается... Даже когда мы уезжали с Камчатки в Ленинград, отец поехать не смог, тогда с этим было строго. Маме пришлось несколько раз ездить в Москву на прием к Хрущеву, просить за него. Три раза не могла попасть, а на четвертый все-таки высидела, у нас дома даже есть документ за личной подписью Никиты Сергеевича. Отношения с Кореей тогда потеплели, и в виде благородного жеста со стороны Советского Союза семье разрешили воссоединиться.

- Были сложности во время учебы в Ленинградском хоровом училище?

- В первые годы у меня по русскому и литературе было , - двойки не ставили, чтобы не исключать, потому что было все в порядке по музыкальным предметам. (Я до сих пор могу запятых поставить в десять раз больше или в десять раз меньше, чем нужно. Письменный русский для меня - китайская грамота. Когда дочка Маша меня просит проверить диктант, я ей говорю: ). Но я ведь жил в интернате, где все говорили только на русском языке, и к тому же я поставил себе задачу как можно лучше его выучить. Теперь ситуация такова: отец со мной говорит только по-корейски, а я ему отвечаю по-русски. Это, конечно, беда, я очень хочу, чтобы моя Машенька выучила язык. Я мечтаю отправить ее, когда станет постарше, в Южную Корею в женский колледж.

- Это правда, что в училище вы были единственным азиатом?

- Правда. У меня было нелегкое детство: папа всю жизнь работал слесарем, а в Ленинграде просто разнорабочим: подносил, убирал... Получал 67 рублей. А у мамы пенсия по инвалидности - 28. Вот мы впятером так и жили: на 67 плюс 28. Я совершенно не красуюсь, но если бы детство было другим, вряд ли бы из меня что-то вышло. Я сразу понял, что даже большой талант ничего не стоит, если не будет дикого труда - тем более для , тем более, что я действительно был единственным.

Когда я был маленьким, многим был интересен мальчик-кореец: если приезжала какая-нибудь комиссия, делегация, а приезжали часто -училище-то элитное, мы каждую неделю давали где-нибудь концерт, - выдвигали меня вперед. А когда подрос, все уже привыкли, требовали по полной программе и никто не делал скидок на то, что у меня узкие глаза и черные волосы. Я должен был выживать: каждый год принималось 25 человек, а выпускалось 8, максимум 9.

- Вы закончили училище с красным дипломом, поступили в консерваторию... Стало полегче пробиваться?

- В седьмом классе я начал заниматься гитарой, а в восьмом уже играл в кафе. И все годы учебы в консерватории играл в кафе на Невском проспекте, у нас был прекрасный ансамбль. Тогда это было в моде... Зарабатывали мы, прямо скажем, очень неплохо - начиная с первого курса, я практически не знал нужды. За один вечер мы получали зарплату нормального советского инженера. Я даже не жил в общежитии, снимал квартиру. За все голодные годы училища .

- Освоившись в Ленинграде, вы не перестали ощущать себя корейцем?

- Конечно, нет: я всегда считал и считаю себя корейцем, до четырех лет вообще по-русски не говорил: Всегда мечтал побывать на исторической родине. Но для этого нужно было либо ехать с толпой туристов, или чтобы родственники сделали вызов, а это оказалось невозможно. Так что первый раз в Корею я попал только в 1994 году с солистами оперного театра: была группа 10 человек, я их повез на гастроли. Это был шок... Сеул меня просто поразил: современный город, шикарные небоскребы, офисы... Ведь еще в 60-х годах там домов выше двух этажей не было, одни деревянные бараки. Тогда правительство обратилось к населению с призывом: . И люди согласились. Меня поразило их национальное самосознание: они покупают только свои телевизоры, только свои автомобили... Даже если человек может позволить себе десять мерседесов, он будет ездить на корейской машине. Купить японский телевизор считается дурным тоном, если не предательством интересов национальной безопасности. Поэтому у них промышленность и развивается.

- А в Северной Корее, на родине отца, вам приходилось бывать?

- Нет, но вообще-то у меня к Южной тяга больше: у папы там много родственников осталось. Жаль, найти никого из них так и не удалось. Связи все давно потеряны. Мы даже в консульство обращались, но слишком мало данных. Фамилия Ким в Корее очень распространена, примерно так же, как здесь Иванов. Среди Кимов есть династии, которые были царями, а есть такие, которые сотни лет были крестьянами на рисовых полях. А папа, когда их с сестрой японцы угнали в Южную Корею, был еще очень маленьким и почти ничего не помнит... Так что моя Корея - здесь. Я очень горжусь своими соотечественникам: Маргарита Магомедова (по мужу) - начальник правового управления при президенте Бурятии, Лигай - главный врач республиканской гинекологии, Евгений Ким - известный хирург, Алексей Ким - молодой бизнесмен... Я думаю, мы, корейцы, в Бурятии состоялись.



- Говорят, здесь вы нашли и свою настоящую большую любовь.

- С женой Олей мы познакомились, когда она училась на первом курсе музыкального училища, ей было 14 лет. А мне 30. Я был главным хормейстером и заслуженным деятелем искусств Бурятии. А она - маленькая девочка с двумя огромными русыми косами... Она подошла ко мне перед концертом в честь приезда Цеденбала. Всем в хоре надевали парики, и она подошла ко мне спросить, нужно ли ей тоже. (Сама Ольга Маратовна вспоминает, что ее преподавательница вообще сомневалась, стоит ли такой светловолосой девочке выходить на сцену. - Авт.). Я ей говорю: , она отвечает: Я так посмотрел, ну, говорю, расти, расти... На четвертом курсе она стала моей студенткой. Уже была с короткой стрижечкой, такая интересная девушка. Тогда я на нее глаз и положил. И сделал для нее целевое распределение в оперный театр. К себе. Она проработала год, потом мы поехали на гастроли. Там решили, что должны быть вместе. Приехали с гастролей и поженились. Родители, и ее, и мои, были категорически против, и даже на свадьбу не пришли. А сейчас теща без ума от меня. Думаю, она поняла, что ее дочь - счастливая женщина. ().

- Ваша жена не кореянка. Сложно ли ей было приспособиться к вашим привычкам?

- Дома мы едим в основном корейскую пищу. Олю и я учил готовить, и она сама училась. Так привыкла, что мы просто не мыслим стол без корейской капусты, приправ, хотя бы раз в неделю варим соевый суп с морской капустой. Машенька без ума от сырого мяса с острыми приправами, называется . Маша у нас вообще кореянка, у нее в принципе только волосы мамины, а все остальное - мое.

- А кто у вас дома главный?

- Дома, наверное, Оля. Я привык быть начальником на работе, устаешь от этого. Хочется отдохнуть... К тому же я, как и большинство корейцев, очень люблю готовить и большую часть свободного времени провожу на кухне: это нервы хорошо успокаивает. А когда мужчина оказывается у плиты, жена сразу решает, что можно им покомандовать. Но я этого нисколько не стыжусь, думаю, что это здорово. Многие семьи бы сохранились, если бы мужики согласились на работе быть главными, а дома нет, как я. Ведь в театре, где мы каждый день вместе, жена ко мне обращается только как .

- Вы очень известный творческий человек. А что для вас важнее: семья или карьера?

- Раньше я всегда отвечал, что карьера важнее. В Министерстве у меня два выходных, суббота и воскресенье, но утро и вечер я провожу в театре. А по субботам и средам плюс к тому еще преподаю в музыкальной школе. Если я на одной работе устаю, то иду на вторую, на третью... Говорят, что отдых - смена деятельности, так у меня сплошной отдых получается. Но, если честно, очень много работаю... Иногда бывает, что с Машей мы по трое-четверо суток даже не здороваемся: ухожу, она еще спит, прихожу, она уже спит. А ведь я, чем дольше живу, тем больше понимаю, что главное - это семья. И у меня она есть. Так что пускай это прозвучит нескромно, но я - абсолютно счастливый человек.

Автор: