Урга - территория вернувшихся на родину

Семья известной певицы Бадма-Ханды Аюшеевой, приехавшая из Шэнэхэна, сейчас осваивает Тугнуйскую долину

С начала 90-х годов в Бурятии получили известность шэнэхэнские буряты - крупная диаспора во Внутренней Монголии Китая, насчитывающая свыше 6 тысяч человек



Она появилась там с начала прошлого века, в основном состояла из выходцев из Аги, а также уроженцев Баргузинского, Хоринского, Бичурского, Селенгинского, Джидинского районов Бурятии, бежавших от репрессий и коллективизации. К середине 1993 года в Бурятию и Агу вернулось более 300 шэнэхэнских бурят. Они быстро заняли свою нишу в культурном пространстве республики. Концерты, показы традиционной бурятской одежды и украшений, организованные в Улан-Удэ, имеют неизменный успех. Однако процесс возвращения шэнэхэнцев вскоре застопорился, а потом и вовсе прекратился, натолкнувшись на глухую стену равнодушия, а то и неприятия со стороны федеральных и республиканских властей. Между тем в условиях быстрого сокращения населения республики традиционный уклад жизни и скотоводческие навыки этой уникальной группы бурят востребованы как никогда ранее.

Показательна в этом отношении история воссоединения с родиной семьи певицы Бадма-Ханды Аюшеевой, самой известной и популярной в Бурятии представительницы шэнэхэнцев. Ее родители, бабушка и братья живут и работают ныне в Мухоршибирском районе, на отаре близ села Хошун-Узур.



Уголок Шэнэхэна в тугнуйской степи

Отара Аюшеевых ничем не отличается от других животноводческих стоянок республики: на пологом холме жилой дом и загоны с кошарами для овец. Внизу узкой лентой тянется Тугнуйская долина с еще зелеными пастбищами и давно уже пожелтевшими полями. Вокруг в едва различимых невооруженным глазом распадках разбросаны такие же одинокие отары и полеводческие станы. В жаркий полдень степь полна жизни: неожиданно бьет по лбу кузнечик, а в небе с громкими криками собирается на юг стая диких гусей.

То, что здесь обосновались выходцы из Внутренней Монголии, можно понять по урге - аркану на длинном тонком шесте, увиденному во дворе. Наши местные чабаны давно уже перестали пользоваться ургой. В самом доме есть другие подобные приметы: традиционная одежда - дэгэлы и шапки, швейная машинка шанхайского производства, телевизор, настроенный по спутниковой антенне на канал Внутренней Монголии, и на столе китайские палочки для еды.

- В 1986 году, когда в СССР и Китае происходили стремительные перемены, мы получили письмо от родственницы из Аги, для нас это была настоящая сенсация. А когда она приехала к нам в гости, ее встречало все село, - рассказывает Дарима Дамдиновна, мама Бадма-Ханды. - Она явилась пришелицей из другого мира. Со всей округи приходили люди посмотреть на нее и расспросить о родственниках, о жизни по ту сторону границы. А затем и мы поехали с ответным визитом. Наш дедушка, восьмилетним ребенком вывезенный в Китай, рыдал и целовал заснеженную землю на родовом обоо и ни за что не хотел возвращаться в Шэнэхэн. Мы едва уговорили его вернуться, спустя полгода он умер, а перед смертью велел возвращаться на родину. Тогда же наш дядя-лама сказал: . Последние колебания рассеялись, когда известная прорицательница заверила: .

После этого Аюшеевы собрались и поехали с чемоданами в неизвестность. В Улан-Удэ они устроились в общежитии технологического института. На каждого члена семьи приходилось по ложке, кружке и чашке, три матраца и три одеяла на всех, чтобы спать по двое. Затем переехали в Иволгинск. Дарима Дамдиновна преподавала старомонгольскую письменность, а ее муж Дымбрыл-Даба работал сторожем в интернате. Сыновья, Даши-Бимба и Даши-Дугар, из-за незнания русского языка не смогли учиться и занялись торговлей, а вот Бадма-Ханду удалось устроить в бурятский лицей. Жизнь на вновь обретенной родине постепенно налаживалась:

Новая кочевка

Однако вскоре семья разделилась. Отец и старший сын с женой уехали в Хоринский район чабанить в СПК . Дарима Дамдиновна преподавала старомонгольскую письменность и китайский язык в 29-й гимназии, Бадма-Ханда поступила во ВСГАКИ, а младший сын учился на чеканщика. Так прошло семь лет, в течение которых Бадма-Ханда стала популярной бурятской певицей и гордостью не только семьи, но и всех шэнэхэнцев. Но не все складывалось гладко - брак Даши-Бимбы распался. У Даримы Дамдиновны, непривычной к городской жизни, появились проблемы со здоровьем, и семья решила воссоединиться.

К тому времени шэнэхэнцы, обосновавшиеся в Еравне, Хоринске и Заиграеве, показали себя как непревзойденные животноводы. Особенно востребованы их знания и опыт в области кочевого пастбищного скотоводства, активно возрождаемого в республике. Руководство хозяйства в Хошун-Узуре пригласило отца Бадма-Ханды в первую очередь как потомственного коневода, но пока доверило Аюшеевым овец. В тугнуйскую степь они переехали всего месяц назад и не успели как следует устроиться. Им здесь нравится - пастбища с солонцами, сенокосные угодья в долине и лесистые горы. Вокруг простор, не то что в густо заселенной Внутренней Монголии, где вся земля уже поделена и перегорожена. Дымбрыл-Даба говорит, что и в Хоринске, и в Мухоршибири всегда находятся добрые люди, понимающие их проблемы с адаптацией и помогающие словом и делом. , - смеется глава семьи.

Летом они встают в 4 - 5 часов, доят коров, а после того, как спадет роса и станет меньше мошкары, выгоняют скот на пастбище. Днем в жару овцы отдыхают. К осени животные нагуляли достаточно жира, чтобы пережить зиму. В пастушеском деле для Дымбрыл-Дабы и его сыновей нет тайн. И кажется, Аюшеевы нашли здесь то, зачем приехали: привычный образ жизни, родственников и новых друзей, свободу и труд и не чувствуют себя . Они реализовали мечту своего деда, который принципиально не учил китайский язык, поскольку был уверен в возвращении на родину. Даши-Бимба садится на коня и с ургой наперевес скачет к отаре. Фигурка всадника быстро превращается в точку, а затем и вовсе тает в дышащей осенью степи.

Автор: