«Я это сделал только с испугу»

— Первоначально он репетировал Добчинского, — говорит Сергей Бальжанов, режиссер спектакля. — Но возникла сложная ситуация, а он из этой роли прямо вылезал



В театре его все больше зовут просто Славой — только в этом году окончил ВСГАКИ, сам себя считает далеко не профессионалом. Однако первый же опыт Гардера в серьезном амплуа обернулся редким успехом. Его Хлестаков — совершенно отвязный, весь какой-то развинченный, порой нелепый, порой трагичный, заставлял зал то взрываться хохотом, то затаивать дыхание. В нем был не только смешной пафос занесшегося ничтожества, но и та самая дьявольщина, ослепившая жителей города N, которой наделял этот образ сам Гоголь.
— Мы совершенно серьезно говорим, что Слава Гардер стал открытием этого театрального сезона, — улыбается Лилия Маркина, завлит Русской драмы.
До сих пор Вячеслав выходил на сцену в основном в массовках. Относительно крупных ролей было всего две: мистера Смита в «Лысой певице» и Хомы Брута в «Панночке», впрочем, обе еще ученические. Но судьба редко дает возможность молодым актерам сразу проявить себя в полной мере, поэтому Гардер относился к этому философски.
— Какую бы ты маленькую роль ни играл, — говорит он, — всегда есть ощущение, что зритель смотрит именно на тебя. Это помогает: стараешься сделать все как можно лучше…
Он и актером-то стал почти случайно: в самом конце школы внезапно увлекся драмкружком, шокировал родителей, заявив, что будет поступать на театральный, а не на экономический, опоздал к вступительным экзаменам…
— Я попал только на третий тур, — рассказывает он, — очень расстроился, думал, надежды нет, но решил бороться до конца. И когда я услышал: «Вы зачислены», это было такое счастье! А вахтер мне потом рассказал, что мама в это время ходила по фойе и говорила про себя: «Хоть бы он не поступил… хоть бы он не поступил…». Ну, теперь она так не думает.



«Добчинский», изначально выпавший на его долю в «Ревизоре», — это уже не еврей из толпы в «Поминальной молитве» и не боец из «Василия Теркина», а кое-что. И хотя актер был чуть-чуть разочарован, что роль опять не главная, он отдал работе над ней всю душу. И это не осталось незамеченным.
— Театр — это всегда авантюра, — рассуждает Сергей Бальжанов. — Репетиции и так были непростые, труппа новая… На роль Хлестакова был назначен другой актер, и вдруг он заболел! За две недели до премьеры! Надо было срочно искать замену. Решил попробовать Гардера, порепетировал с ним…
Сам Вячеслав, услышав от режиссера, что Хлестаков отныне он, едва не впал в ступор. Во-первых, он уже находился на том этапе работы над ролью, когда актер и персонаж практически сливаются в единое целое. Во-вторых, это было не только невероятной удачей, но и невероятной ответственностью. В-третьих, после Добчинского, весь текст которого умещался на трех страничках, надо было заново выучить шестнадцать, а времени оставалось всего ничего.
— Я повторял слова целыми днями, — закрывает глаза Слава, — ложился спать в 3, в 4 часа… Пока в голове у меня не наступал такой сумбур…
Но премьера расставила все на свои места. Хлестаков решительно удался. Об этом говорят и коллеги Гардера, и театралы, а зрители просто дарят ему смех, аплодисменты и цветы. Сам Слава вкуса славы еще не ощутил.
— Я сделал это только с испугу, — отмахивается он. — Ну, знаете, как старушки со страху трехметровый забор перепрыгивают…
Ему еще предстоит работать и работать — и над Хлестаковым, и над собой. Сергей Бальжанов пророчит ему в этом случае «большое будущее, если не зазнается» — в конце концов, многие великие актеры вышли именно с периферии. Вячеслав пока слишком далеко не заглядывает. Хотя ему удалось в самом начале карьеры сыграть роль такого масштаба, о каком другие мечтают годами, он не заразился звездной болезнью.
— Я просто чувствую, что я что-то делаю в этой жизни, — улыбается он, — что-то, что нравится людям. Достоевский сказал: «Красота спасет мир» — будем спасать!

Автор: