Маленькие этюды из жизни Даримы Линховоин

— Иметь такого концерт-мейстера, как Дарима Линховоин, — богатство для театра, — говорит Галина Шойдагбаева, народная артистка СССР. — Она глубоко видит истинно талантливого человека и бескорыстно занимается с ним. Однажды сказанная ею фраза «ведь я у вас тоже учусь» вызвала у меня уважение



Сама Дарима Лхасарановна называет свой труд адским. Постоянная напряженность во время участия в международных конкурсах сказалась на ее здоровье. Был случай, когда пианистке угрожали. Имя ее знаменитого отца не позволяло ей расслабляться. А чтобы заработать денег на ремонт квартиры, ей пришлось уехать за рубеж.

Школа на экспорт
Спецшколу имени Римского-Корсакова при Ленинградской консерватории, в которой с восьми лет училась маленькая Дарима, называли не иначе как «школой на экспорт». На школьных концертах конферансье объявлял фамилию Даримы «Линховойн», нажимая на «и краткое», и удивлялся, увидев перед собой совсем не еврейскую девочку.
Спустя многие годы в юбилейном альбоме спецшколы в одном ряду среди имен известнейших музыкантов и дирижеров мирового масштаба будет стоять имя Даримы Линховоин.После окончания Ленинградской консерватории поступило предложение работать в Московской консерватории.
— Дарима могла уехать. Любой театр, любая филармония приняла бы ее с огромным удовольствием, — говорит Ольга Аюрова, заслуженная артистка России. — Ей присуще чувство патриотизма. Она истинная дочь бурятского народа.
Имя отца Лхасарана Лодоновича сыграло большую роль, наложило отпечаток на творчество Даримы.
— Он был настолько могуч, что отсвет, который падал на семью, я не могла потушить ни в коем случае, — говорит Дарима Линховоин. — Нельзя было халтурить. Это было сложно, я все время находилась во вздрюченном состоянии. А как иногда хотелось расслабиться, полениться.
А вот на пятнадцатилетнюю Оюн, дочь Даримы и Сергея Самсонова, имя деда не давит. Она учится в музыкальном колледже. У нее абсолютный слух. Через несколько лет она станет дирижером-хоровиком. Дарима не хочет, чтобы Оюн повторяла ее путь.
— Папина фамилия шла впереди и открывала дорогу, — говорит Дарима. — А вдруг дочке не повезет. Я просто не выдержу.

На заработки — в Китай
Дарима с семьей живет в родительской квартире. Здесь уютная гостиная с мягким диваном и креслами. На стенах картины. Окна и дверные проемы с закругленным верхом. Родители Лхасаран Линховоин и Вера Лыгденова мечтали сделать из своего жилья именно такую теплую квартиру, где было бы комфортно и их гостям. Но не успели.
— Я тогда зарабатывала мало, — вспоминает Дарима. — Не то что машину, телевизор не могла позволить себе купить.
В 2001 году друзья посоветовали ей поехать в Китай. Даримин диплом Ленинградской консерватории открыл дорогу. Работала в Пекинском университете на музыкальном факультете. Одна из ее воспитанниц стала лауреатом международного конкурса.
После приезда из Китая Дарима первым делом сделала ремонт.
— На Западе артисты знают: в молодости они работают, чтобы обеспечить себя в старости, — говорит Дарима Лхасарановна. — А наши народные артисты все отдали. Народ их любит, уважает. Но вот закончилась певческая карьера, а дальше забвение и депрессия.

«Музыка заставляет работать душу и сердце»
— Я всегда преклоняюсь и восхищаюсь умом Даримы, — говорит Ольга Аюрова. — Она очень хороший дипломат, чему я стараюсь учиться у нее. У Даримы есть шикарная черта характера — умение разряжать обстановку.
Особенно огромное напряжение бывает на международных конкурсах, больших концертах.
— Это было в Голландии. Галина Шойдагбаева сильно нервничала: «Я не могу ноту взять!» — рассказывает Дарима. — Я стою как громоотвод, успокаиваю: «Все великолепно, все хорошо». Выступаем, у меня мелко начинает дрожать нога. Смотрю на Галину, та споко-о-о-й-ненько поет. Я же не могу на педаль нажать. Усилием воли заставила себя держать в руках. Человек может все.
Конкурс имени Глинки в Самаре. Дарима приехала туда с монгольским вокалистом Ганбатом Пурэвжавом и Оксаной Хингеевой. Десять дней немыслимо напряженной работы. Ганбат вышел в третий тур. Утром Дариму хватил сердечный приступ. Она не могла даже пошевелиться. В номере одна, дверь закрыта. Когда концертмейстер не вышла на завтрак, ребята спохватились. Стали стучаться в номер, затем взломали дверь. Ганбат на руках унес скорчившуюся от боли Дариму на кровать. Врач «скорой помощи» потребовал немедленной госпитализации. Однако пианистка отказалась. Ей поставили уколы и взяли расписку.
— Артистическая среда сложная. У нас нет старых людей, — уверена Линховоин. — Никто не доживает до глубокой старости. Музыка заставляет работать душу и сердце.

«Дети до 16 лет не допускаются»
Как-то Дарима Линховоин вместе с Галиной Шойдагбаевой выступала в Закаменске. Каково же было удивление концертмейстера, когда она увидела на афише, которую сельчане достали из закромов, аккуратно написанные слова: «Сольный концерт народной артистки СССР Галины Шойдагбаевой. Билеты продаются в кассе». И ниже типографским шрифтом было начертано: «Дети до 16 лет не допускаются».
— Интересно, что же такое ты будешь исполнять? — смеясь, подтрунивала над подругой Дарима.
Были и не совсем приятные моменты. На конкурсе имени Чайковского Дарима аккомпанировала своему ученику Ганбату Пурэвжаву. В пять часов утра в номере гостиницы, где жила Дарима Лхасарановна, раздался телефонный звонок.
— Убирайтесь отсюда, это конкурс российский, — потребовал незнакомый голос.
Линховоин так и не заснула в то раннее утро. Артисты должны были выступать вторым номером. Ганбат так сильно волновался, что у него участился пульс. Дарима не знала, как его успокоить. И когда первый конкурсант уже заканчивал выступление, решила рассказать о телефонном звонке.
— Я шла на риск, — вспоминает Дарима Лхасарановна. — Объяснила ситуацию и предупредила: «Пой хорошо, не волнуйся!». Он вышел и спел бесподобно. Потом Ганбат рассказывал, что после моих слов у него волнение как рукой сняло. Сильный человек со стержнем внутри.
Говорят, Паваротти во время пения держал в кармане загнутый гвоздик. У Даримы тоже есть свой талисман, который она непременно берет с собой на конкурсы и концерты. Только никому о нем не рассказывает, боясь сглазить.
— Вообще музыканты верят в приметы, — говорит Сергей Самсонов, муж Даримы, сам музыкант. — Ноты упали, надо непременно на них сесть, не поднимая. Даже если это произошло на сцене или на улице в луже. Если репетиция прошла на нервах, на срыве, значит, точно на концерте все будет хорошо.
Когда заканчиваются концерты и конкурсы, Дарима едет на Байкал. Только там она может совсем не думать о работе.

Автор: