Ненужный дед

— Я хочу провести остаток своей жизни в доме престарелых. Мне там будет лучше, там у меня друзья, знакомые есть, — говорит 75-летний Цыбен Цыренжапов



Несколько дней подряд журналисты Дома печати на улице Каландаришвили, 23, и посетители видели в фойе пожилого человека. Он сидел на стуле рядом с охранником, устало опершись на тросточку. Многие узнавали в нем бывшего известного фотокорреспондента, который работал и в «Правде Бурятии», и в «Бурятии», объездил всю республику вдоль и поперек. Приветливо с ним здоровались, решили — надоело старику сидеть дома, вот и пришел навестить родные стены, в которых провел не один десяток лет. Но, как оказалось, приходил он сюда далеко не от скуки, а просто потому, что ему некуда было пойти. Утром, уходя на работу и учебу, родные выставляли деда на улицу, чтобы по своей рассеянности и забывчивости он не испортил им имущество. Ему даже не оставляли денег не обед.
— Я подошел к Цыбену, спросил, что он здесь делает, а он вдруг заплакал, — рассказывает Виктор Озеров, журналист, друг Цыренжапова еще со времен совместной работы в «Правде Бурятии». — Сказал, что невестка утром, отправляясь на работу, выпроваживает его за двери.
Вот тогда-то Цыренжапов и попросил Виктора Озерова устроить его в дом престарелых. Почувствовав себя обузой в семье, решил не мешать родным, а особенно любимому внуку, которого вырастил с малых лет и которому теперь досталась квартира деда.
— А что, лучше будет, если он подожжет квартиру и сам сгорит? — говорит Алексей, внук Цыбена Будаевича. — Его невозможно оставить одного. Он один раз электрический чайник поставил на электроплиту и включил ее.
Поэтому Алеша и его мама нашли простой способ: пока никого нет дома, старик может и «погулять».
Квартира, в которой живут сейчас его близкие люди, принадлежала Цыбену Будаевичу, но с некоторых пор он переписал ее на внука. А после этого благородного поступка родных стало абсолютно все раздражать в пожилом человеке.
— Мама приходит из академии культуры, где она работает, уставшая. Ей же 38 лет. А он начинает ее «бодать»: «Принеси носки». Она принесет, а он: «Нет, мне кепку надо!» — возмущается внук-студент. — У нас нет возможности нанимать для него сиделку. Сами еле-еле концы с концами сводим.
Алешу Цыбен Будаевич воспитывал с младенчества. Коллеги-журналисты вспоминают, как он с гордостью рассказывал о своем внуке, его первых успехах. Но Алексей в разговоре ни разу не назвал человека, заботившегося о нем с рождения, дедушкой — только «он».
Пока внук обвинял деда в «смертных грехах», Цыбен Будаевич не произнес ни слова. А потом тихо сказал:
— Я не обижаюсь. Пусть у моего Алеши все будет хорошо, — он закрыл глаза руками, а из-под ладоней текли молчаливые слезы.
Устройство в Дом ветеранов, может, и было бы лучшим выходом. Журналисты уже начали собирать справки, договариваться с Домом ветеранов, когда невестка, бывшая жена сына, отказалась от этой затеи. Может, ее испугала огласка, может, материальная сторона сыграла свою роль, ведь пребывание в стационарном учреждении оплачивается из пенсии, а у Цыбена Будаевича она не самая маленькая, к тому же у семьи исчезли бы льготы на оплату квартиры.
24 сентября Цыбен Будаевич снова появился в Доме печати, но уже со 100 рублями в кармане. Невестка отправила деньги, чтобы он расплатился с теми, кто его кормил. Виктор Озеров увез друга домой. Но Цыбен Будаевич вновь остался в холодном подъезде — дома никого не было, а ключ от квартиры ему уже не дают.

Автор: