Кровь или воспитание?

Только к 60-летнему юбилею известный поэт открыл тайну своего рождения

 

«Как вы, русский человек, прекрасно говорите на бурятском языке!» – этот комплимент он слышит от незнакомых людей почти 60 лет.

Когда он вел передачи на Бурятском телевидении, зрители принимали его за метиса, внешне больше похожего на русскую мать.  А безупречное владение бурятским – от отца, ведь он Николай Чимитович Шабаев, считали все. Но даже знающие его много лет не подозревали, как  судьба сделала русского мальчика известным бурятским поэтом-песенником. 

В годы войны многие бурятские семьи усыновляли русских детей из эвакуированных детских домов. Поэтому никто не удивился, когда семья Шабаевых вернулась из Хоринского района с русоволосым сыном. О том, как он отличается от своих смуглых, черноглазых ровесников, Коля понял, став школьником. Только в подростковом возрасте он найдет письменное соглашение, по которому одна мать передала его другой. По крупицам, по неохотным признаниям родителей он узнал подробности своего усыновления.

 

«Акт сдачи и приемки»

 

В годы войны на лесозаготовки в Хоринский район людей мобилизовывали отовсюду. Тракторист Михаил из Новой Курбы, его жена из далекой Казани жили по соседству с семьей Шабаевых из Закамны.  Двое их первенцев умерли в младенчестве, и вся нереализованная любовь к детям излилась на соседского грудничка. Когда после его рождения Михаила  отправили учиться в Улан-Удэ, мать, не дождавшись возвращения мужа, уехала на его поиски. Малыш остался с бабушкой – матерью отца, суровой семейской женщиной. В отсутствие родителей малыш больше времени проводил у соседей. Между тем срок работы Шабаевых подходил к концу, а жизни без Коли они уже не представляли. Однажды, когда ребенок уснул у них, Шабаевы решились. Не без страха шли они к  неулыбчивой бабушке Николая с просьбой отдать им внука.

 

– Будь это бурятская семья, ничего и объяснять не надо было бы. Только попросить и отблагодарить. А тут, я даже не знаю, как по-русски сказать об этом… – смущенно признался жене Чимит.

 

Дулма лишь крепче прижала  к груди малыша и взмолилась про себя: «Боги одаривают детьми не для того, чтобы их делили на чужих и своих. Даже цветы в степи все разные, этим они и создают красоту мира. Как женщина и мать, бабушка должна меня понять…».

 

К удивлению Шабаевых, бабушка не только согласилась отдать им единственного внука, но и помогла найти через сельсовет уехавшую мать. Та письменно подтвердила, что отдает ребенка Дулме, которая обязуется растить его как родного сына.

 

– Я называю эту бумагу «акт моей сдачи и приемки», – полушутливо замечает Николай Чимитович. – С годами я понял, что  за суровой внешностью бабушки скрывалась острая наблюдательность и  умение предвидеть будущее.

 

Для нее не осталось тайной, почему внук, едва проснувшись, сразу бежит к соседям. И о том, что у сына не сложится брак с матерью Коли, бабушка знала с того момента, когда он уехал в город. Потом, когда сын создаст новую семью и начнет искать первенца, твердая как кремень бабушка будет упорно стоять на своем: она не знает, куда уехали новые родители Николая. Обманет она и приехавшую отдельно родную мать внука. Сошлется на забывчивость, скажет, что Коленька растет в одном из соседних районов, то ли в Заиграевском, то ли в Кижингинском. Железная бабушка так и унесет тайну с собой в могилу.

 

Волки вместо Бабы-яги



     А в это время в далекой Закамне Николай Михайлович Токарев, ставший Николаем Чимитовичем Шабаевым, рос счастливым деревенским мальчишкой. Опасений, что его, единственного и долгожданного ребенка, Шабаевы избалуют, у соседей не возникало. Послевоенная голодная пора заставляла  детей рано впрягаться в работу взрослых. Шабаевых направили работать животноводами. Еще до рассвета пятилетний Коля поднимался с отцом. Неизбежные детские страхи у Николая Чимитовича связаны не со сказочной Бабой-ягой, а с живыми, воющими возле дома волками. Они лютовали в послевоенные годы как никогда. Особенно в Закамне, где все гурты окружены тайгой. Но именно волкам люди обязаны были тем, что в их домах изредка появлялось мясо.

 

– Родители никогда не пользовались своим преимуществом и не забивали тайком скот. Если удавалось отбить у волков задавленный скот, делили мясо между соседями. По всем ветеринарным нормам, такой скот полагалось сжечь, но ветеринар молчаливо давал понять, что закрывает глаза на это нарушение, – с благодарностью вспоминает Николай Чимитович.

 

Так родители без лишних поучений воспитывали единственного сына, приучали не бояться трудностей, зато умели и поощрить. Ни в каких детских просьбах не было отказа. Старались одеть потеплее и наряднее, едва малыш заикнулся о велосипеде, как  он появился в доме.

 

- Я бесконечно благодарен родителям, что они не сюсюкали со мной. Я рос с убеждением: что могут взрослые, то в меньшей степени могут и дети. И еще обязан воспитанием улице. Да, как это ни удивительно, тогда уличное воспитание было другим, – говорит Николай Чимитович. – Конечно, мы шалили и хулиганили, как все мальчишки. Но любой прохожий мог одернуть нас, отчитать и даже легонько шлепнуть, если ребенок перешел все нормы поведения. А родители были только благодарны за то, что односельчане неравнодушны к их чадам. Воистину чужих детей не бывает. Эта старинная бурятская пословица о коллективном воспитании сейчас, к сожалению, стала забываться…

 

Весной, когда отец угонял скот на пастбище, Коля собирал и пас самых слабых коров и телят недалеко от гурта. Когда ослабевшая от бескормицы и болезни корова падала, мальчик выбегал на дорогу, чтобы позвать на помощь проезжающих взрослых. Они  хвалили такого «большого» помощника – это тоже был обязательный элемент коллективного воспитания.

 



Несуществующий мальчик



Несуществующий мальчик

Несуществующий мальчик

 

Детей животноводов определяли в интернат на полное государственное обеспечение. Родители уже привезли нарядно одетого Колю в интернат, когда у них попросили свидетельство о рождении. Супруги растерянно переглянулись: кроме того письменного соглашения  с родной матерью Коли, у них никаких документов на сына не было. Пришлось мальчику идти в обычную школу, а родителям переезжать в село. Председатель сельсовета съездил в Улан-Удэ и сумел сделать свидетельство о рождении. Так почти в 9 лет официально появился на свет новый гражданин СССР Николай Чимитович Шабаев, ученик Мылинской восьмилетней школы. В школе мальчик так увлекся физикой, что ни разу не получил по этому предмету «четверки». Оканчивать среднее образование его отправили в Санагинскую школу, где девятиклассник Коля легко решил задачи, присланные на олимпиаду из министерства. Среди задач были такие, темы которых в этом классе еще не прошли. Пораженный учитель предложил Коле с 10 класса стать лаборантом в кабинете физики.

 

– И вот я, семнадцатилетний лаборант, получал зарплату 86 рублей, немыслимое богатство для моих сверстников. Каждый месяц в день получки я устраивал «позный» пир для всего интерната в сельской столовой, – смеется Николай Чимитович.

 

Перед выпускными экзаменами директор школы издал невиданный приказ – включить школьника-лаборанта в состав экзаменационной комиссии по физике. Но сразу в вуз по окончании школы Коля не поступил: работал  трактористом, чтобы помочь тяжело заболевшему отцу. Автодело Коля тоже любил до самозабвения, любую поломку техники чувствовал, как настроение человека. Тогда всполошились педагоги,  видевшие в  юном Шабаеве будущего «Эйнштейна». Почти насильно они отправили «надежду» Санагинской школы поступать в пединститут на учителя физики.

 

– Меня подвели самонадеянность и сильный бурятский акцент, – сокрушается Николай Чимитович. – Я уверенно зашел на первый экзамен по физике в первой пятерке сдающих. Прочел билет, тут же решил в уме все задачи и от скуки начал смотреть в окно. Экзаменатор пришел в ярость, когда я ответил, что готов без подготовки сдать экзамен.

 

Действительно, абитуриент Шабаев без запинки, хотя и с сильным бурятским акцентом ответил на два первых устных вопроса. На вопрос, где письменное решение задачи, Коля, привыкший к своим школьным учителям, ответил, что решил ее в уме и готов назвать цифры ответа. У преподавателя от возмущения вспотели очки.

 – Еще не хватало нам таких гениев! Вы должны мне письменно показать ход решения задачи. Где экзаменационный лист?

 

Напрасно Коля, глотая слезы, просил дать ему разрешение показать решение задачи на доске. Первая в жизни «двойка» по самому любимому предмету ввергла Колю в оцепенение.

 

Несостоявшийся учитель бурятского

Уже забирая документы, он принял решение поступать на факультет бурятского языка. Этот предмет он любил не менее физики и даже писал стихи, отмеченные на конкурсе по республиканскому радио. За это одноклассники дразнили его «физиком-шизиком-лириком». Когда Коля подошел к приемной комиссии на факультет бурятского языка, там уже стояла длинная очередь из проваливших первые экзамены. Пожилая женщина устало взглянула на худенького русского юношу и заметила ему, что это факультет бурятского языка.

 

– Знаю, я хочу сюда поступить, готов сдать пропущенные экзамены,  – ответил юноша.

 

Последовала немая сцена, очередь замерла, а в глазах секретаря без труда читалась мысль: русский, говорящий на бурятском, не редкость, но русский, желающий стать учителем бурятского, это что-то из ряда вон выходящее. Затем попросила аттестат, удостоверившись, что в нем одни пятерки, воскликнула всем: «Ждите!», посадила Николая на свое место и убежала с аттестатом в руках.

 

– Я сидел под прицелом взглядов непоступивших сверстников и понимал, когда их первое удивление сменялось возмущением: если, уж мы, этнические буряты, не смогли сдать экзамены по родному языку, то почему  русский юноша уверен, что  сможет поступить?

 

Вернувшаяся с документами Шабаева секретарь объяснила, что бегала к самому ректору. Но и он не может нарушить закон. Первые экзамены уже прошли, необычного абитуриента обязательно ждут в следующем году.

 

Родители – наши божества на земле



 

Когда он вернулся в Закаменск, заболевший отец уже не вставал с постели. Сын, быстро выучившись на киномеханика, почти два года  кормил семью, работая в клубе. Потом решил работать с любимой автотехникой и стал бригадиром тракторной бригады. После избрания его секретарем комитета совхоза «Баянгольский» пришло приглашение на учебу в Читинскую советскую партийную школу. Однокурсница из Хоринского района, узнав о судьбе Николая,  воскликнула, что знает  человека по имени Михаил Токарев, и даже нашла его адрес.

– Я написал письмо, а ответ пришел от жены адресата, которая объяснила, что это путаница, ее муж не работал в Тальцах.  О том, что фамилия Токарев досталась от матери, я узнал позже. Но то письмо очень воодушевило на продолжение поисков, – признается Николай Чимитович.

 

Тот самый председатель сельсовета, который в свое время сделал ему свидетельство о рождении, состарился и предложил избрать на свое место Николая Шабаева. По профсоюзной линии Николай Шабаев был направлен в Ленинградскую высшую партийную профсоюзную школу культуры. 4 года учебы в ней пролетели бы незаметно, если бы не постоянные думы о матери.

 

– Народная мудрость говорит о том, что родители – это наши божества на земле. Я никогда не жалел, что не смог поступить в вуз из-за того, что хотел быть рядом с родителями, – объяснит он позже своей жене.

 

Журналистика – литература на бегу



 

Однажды командированный в Закамну журналист в разговоре с Шабаевым заметил: «Вы говорите так, словно поете или рассказываете стихами. Почему бы вам не попробовать себя в журналистике?».

 

Писавший стихи со школы Николай Чимитович долго не решался ответить согласием на последовавшее приглашение стать корреспондентом газеты «Буряад унэн» по Джидинскому и Закаменскому районам. С 1987 года читатели начали обращать внимание на материалы нового журналиста Николая Шабаева. Кроме хорошего стиля, он обладал редким для современных журналистов качеством – пунктуальностью и обстоятельностью. На любую встречу приходил заранее, тщательно изучал все моменты событий, перепроверял информацию. К тому времени он выяснил, что его родной отец живет в Улан-Удэ. Уже познакомившись с его детьми, Николай Чимитович узнал, как обрадовало отца его письмо. Оказывается, отец долго искал потерянного сына и всегда говорил детям, чтобы нашли своего брата. В их дом Николай Чимитович приехал без предупреждения, но едва он вошел, как старый отец спросил:

 – Николай?!

 – Николай! – кивнул Шабаев.

 

Его окружили обрадованные новые родственники, находя в нем черты отца. Так Николай обрел новую родню и узнал новые подробности своего детства.

 

– Ты можешь относиться ко мне плохо, можешь не считать меня отцом. Бабушка, отдав тебя, считала, что ты вырастешь в хорошей семье с любящими родителями, которые воспитают тебя настоящим человеком. И она оказалась права, я очень благодарен вырастившим тебя людям.  Но эти твои братья и сестры ни в чем не виноваты и они давно ждут и любят тебя. 

 

Этот радостный период обретения новой родни совпал с новой вехой в его жизни. Именно Николая Шабаева попросили помочь в создании радиопередачи к 50-летию поэта Мэлса Самбуева. В процессе ее создания стало ясно, что по всем данным Николай Шабаев подходит для радиожурналистики. Его мягкий проникновенный голос сразу полюбили и слушатели, и коллеги. Поэтому многие не поняли его просьбы отпустить в Закаменск, когда заболела мама. Старенькая мама наотрез отказалась ехать в съемную квартиру сына. Тогда Николай Чимитович своими руками построил на Шишковке дом и перевез всю семью. Но к тому времен, не оказалось вакантных мест на радио. Ценившее Шабаева руководство БГТРК предложило ему пойти на телевидение.

 

– Я испугался, сколько неожиданностей было у меня в жизни, но никогда не думал, что буду работать на телевидении. Я привык работать за кадром. Появление на экране казалось мне страшным, – признается Николай Чимитович.

 

Новая работа дала новый импульс для творчества. К этому времени многие стихи Николая Шабаева стали песнями, его назначили главным редактором передач на бурятском языке. Все его бывшие коллеги единодушны в том, что он умел сглаживать любые ссоры, неизбежные в творческом коллективе. 

В череде всех событий в жизни Николая Чимитовича незаметно для коллег прошло важное для него событие. Он нашел адрес родной матери и написал ей письмо. Отклик пришел незамедлительно. Оказалось, что она так и не вышла замуж, переехала во Владивосток и ждет сына в гости. Николай Чимитович поехал с женой. Обрадованная приезду потерянного сына, женщина предложила ему с семьей переехать к ней. Николай Чимитович наотрез отказался.

 

– Не могу, в Бурятии меня ждет мама. Ее я никогда не оставлю одну.

 

Вместо запланированной недели Николай Чимитович прожил у родной матери два дня. Она тоже откажется уехать с ним в Бурятию. И все же он нашел для матери квартиру в Бурятии, чтобы обменять на ее жилье во Владивостоке. Мать сообщила, что здоровье не позволит ей резко менять приморский климат.

 

– Когда мне сообщили о смерти матери, я впервые зашел в церковь. Поставил свечку за «упокой», но она упала. Вторая попытка вновь  неудачная. В душу закралась мысль о том, что родная мать обижена на меня, хотя, видит бог, я все сделал, чтобы в конце жизни она была рядом с сыном, – вздыхает Николай Чимитович.

 

Тогда стоящая рядом старушка догадалась о причинах такого неумения и подсказала, что надо сначала накапать воском и закрепить свечку на горячий воск. Закрепленная свечка загорелась ровным спокойным пламенем.

 

За кулисами

– Уйдя из кадра, я попал за кулисы, – смеется Николай Чимитович, вспоминая прошедшие после работы на БГТРК годы, – сначала за кулисы фестиваля «Звезды Белого месяца», где писал сценарии. С его оргкомитетом, бывшими коллегами Норжимой Цыбиковой, Жанной Дымчиковой и Баярмой Жалцановой, я потом работал над самыми разными праздниками, от «Алтарганы» и «Сурхарбана» до марафонов и юбилеев. Вместе с ними не спал сутками, ночами писал сценарий. Поневоле научился печатать на компьютере. И всем говорил: мои «подруги» из оргкомитета сами молодые и мне не дают постареть.

 

«Подруги» из оргкомитета фестиваля тоже говорят о нем как о человеке кристальной честности. 

 

– Николай Чимитович не умеет сказать «нет» на просьбы людей. Разбуди его ночью с просьбой помочь, он откликнется. Не самое удобное для жизни качество, но без таких людей мир был бы тусклым, – считает Норжима Цыбикова.

 

В работе над первым видеосборником бурятской литературы «Мунгэн сэргэ» режиссеру Баярме Жалцановой пригодилась уникальная внешность Николая Чимитовича. Он сыграл русского солдата, тоскующего о боевом коне. Сыграл так убедительно, что при монтаже  съемочная группа поняла: Николаю Чимитовичу самое место в театре. И он оказался в нем, правда, в качестве заведующего литературной частью. Попутно успевал помогать Жанне Дымчиковой в работе над электронным учебником бурятского языка, где стал главным редактором всего учебника и автором отдельных статей.

– Говорят, что божества спускаются на землю в образе людей. Мне кажется, один из них Николай Чимитович. Или он в следующей жизни обязательно родится божеством. Еще не встречала человека более доброго,  с полным отсутствием зависти и злости, – говорит Жанна Дымчикова.

Лишь один недостаток отмечают все, кто знает Николая Чимитовича, – излишнюю скромность. Только к его 60-летию коллеги узнали, что он, помимо журналистских работ, автор и более 100 песен. На его стихи написали песни практически все известные композиторы Бурятии. Дали жизнь его стихам все ведущие певцы Бурятии – от  мэтров оперы Дугаржапа Дашиева и Галины Шойдагбаевой до молодых певцов Чингиса Раднаева и Татьяны Штыревой с Анатолием Арсалановым. 29 мая они споют на творческом вечере Николая Чимитовича.

 

– В последнее время все больше перехожу на прозу, имеются материалы на четыре книги, но они в силу моей неорганизованности разбросаны, нужно собрать, систематизировать и отредактировать заново, – признается Николай Чимитович.

 

Ждут читателей его сборник песен с нотами, документальная повесть «Сагаан Мориндо», короткие юмористические рассказы на документальных фактах, очерки об известных людях.

 

О своей уникальной биографии он рассказал только сейчас, благодаря нашему близкому знакомству. И здесь, с присущим ему мягким юмором, Николай Чимитович шутит, что по его жизни можно снять индийскую мелодраму.

  – На моем примере доказана истина: что первично – кровь или воспитание? Обычно я шучу: кровь или дрессировка? Я, русский по крови, ощущаю себя бурятом, думаю на бурятском, говорю на нем лучше, чем на русском. Кто я? Что первично?

 

Несмотря на то что он живет нелегко, язык не поворачивается сказать, что Николай Шабаев выживает. Он живет полной жизнью, не испытывая ни к кому обиды или неприязни. Рецепт его счастья прост:

 

– Самое большое счастье, когда рядом с тобой те, кому ты дал жизнь, и те, кто дал тебе эту жизнь. Наши дети и наши родители. И неважно, родные они тебе по крови или нет, дать жизнь – значит вырастить человеком.

 

Автор: