Житель французского города Дижон, выходец из Тарбагатайского района, Александр Глотофф награжден медалью Признательности французской нации и Крестом добровольца Сопротивления
Более шестидесяти лет Александр, он же Керсантий, он же Христофор, тщательно скрывая от всех свою истинную биографию, прожил в страхе, что его могут депортировать в Россию. Самые близкие люди, живя с ним бок о бок, не подозревали, что родом он из Забайкалья. Его девять детей-«французов», не знающие русского языка, только недавно услышали о том, что в селе Куйтун в Бурятии живут их родственники.
Судьба отца, достойная приличного романа, легла в основу книги «Человек с Байкала», которую написал один из сыновей. Сюжет оказался настолько захватывающим, что один из французских продюсеров решил снять о Глотове фильм. Ведь в «стране моды» Александр-Керсантий стал героем.
— Крест добровольца Сопротивления обязывает, когда он умрет, покрыть его гроб национальным флагом, — рассказал его сын Робер Виель.
Но это право может быть не использовано: 96-летний уроженец села Куйтун Тарбагатайского района Бурятии до сих пор не имеет ни французского, ни российского гражданства.
Последняя встреча
В последний раз Степан Глотов, житель села Куйтун, видел своего старшего брата Керсантия в 1942 году. В памяти двенадцатилетнего подростка запечатлелся образ двухметрового великана с черными кудрями.
— Мы с мамой приехали на Дивизионку, где Керсантий проходил курс молодого бойца. Матушка привезла ему хлеб из гречихи да вареные яйца. Долго ждали возле проходной, а потом его увидали. Его невозможно было не заметить: Керсантий над всеми возвышался в строю. Обрадовался, когда нас увидал, а родительские гостинцы тут же раздал своим сослуживцам. Эта была наша последняя встреча, — вспоминает 80-летний Степан Глотов. — Не пойму, как же терпения его хватило, чтоб 63 года даже знаку о себе не подать.
30-летний Керсантий уходил на фронт женатым человеком. В поселке Спиртзавод, где жила молодая семья, осталась его жена Авдотья с сыном Яковом.
— Ох, мучилась она. После ухода мужа она беременная осталась. В конце 42-го у нее еще родилась девочка Дуся. С котомкой колоски собирала, картошкой мороженой детей кормила. Мама моя ей хорошо помогала. А Яша, как хвостик, за мной бегал, все за подол норовил ухватиться. Любили мы его. Он нам Керсантия напоминал, от которого не было ни слуху ни духу, — вспоминает 78-летняя Агриппина, сестра Керсантия Глотова.
Вскоре после ухода на войну пришла первая похоронка: Керсантий Глотов погиб в боях под Москвой. А потом и слез не хватило: погибли второй брат Ипполит и отец Федор Андриянович. Затем пришло еще одно извещение, в котором говорилось, что некий Христофор Глотов пропал без вести.
— Мы тогда подумали, что ошибка вышла: перепутала канцелярия, на наш адрес отправили данные на однофамильца, — рассказывает Степан Федорович. — Видимо, еще тогда Керсантий придумал второе имя — Христофор. Ведь во Франции думают, что это имя ему дали при рождении.
В Книге памяти, которая хранится в семье Глотовых, рядом начертаны имена двух людей: Керсантия и Христофора Глотовых с одинаковым годом и местом рождения.
Сын написал книгу
Правду о себе своим домочадцам Александр-Керсантий Глотов рассказал лишь в начале 90-х годов. История отца, крестьянского паренька из Сибири, потрясла сына Робера до глубины души.
— Отец не хотел, чтобы я искал его родственников. По сей день в нем сидит чувство страха от сталинских репрессий, советского режима. В июне прошлого года отца пригласили в посольство России во Франции на процедуру его чествования. Он испугался и наотрез отказался там присутствовать. Всю переписку с родственниками из России я вел в тайне от него. А когда очень осторожно рассказал ему, что нашел его брата, сестру и племянников, он сильно разволновался. Я видел, что он был очень рад, — рассказал по телефону из Дижона Робер Виель.
Рассказы отца натолкнули Робера на мысль написать книгу. Так родилась приключенческая повесть о Христофоре Глотове «Человек с Байкала».
— Всё повествование шло со слов отца. И рассказ он начал с того, как четырнадцатилетним пареньком он, поругавшись с отцом, ушел из дома без гроша в кармане, без оглядки, без колебаний, — сообщил Робер.
В книге этот эпизод описывается так: «Я оставил всё без сожаления, я выбрал свой путь. Начиналась новая, свободная жизнь, насыщенная разнообразными встречами, контрабандой, любовными интригами на один вечер — женщины меня любили! — войнами и армией, которая заменила мне семью. Начиналась новая эпопея, которая и привела меня во Францию летом 1945 года».
От контрабандиста до строителя
Воспоминания Александра Глотова, записанные с его слов сыном Робером, читаются на одном дыхании: скрупулезные описания быта куйтунских жителей перемешиваются с невероятными похождениями героя.
Начав в подростковом возрасте «пробивать» себе дорогу в жизнь, юноша очень быстро оказывается в центре «ударной» стройки Беломорканала, который соединил Белое море и Онежское озеро и был построен за рекордные сроки между 1931 и 1933 годами.
По воспоминаниям Глотова, на стройку его забрали из кабака, но, договорившись с начальником, он вернулся в Сибирь, где вступил в военно-строительные войска на китайской границе.
— Контрабанда и легкие деньги от перепродажи оружия, табака, опиума или золота очень скоро заставили меня оставить службу, — приводит Виель слова отца.
Глотов зарабатывал на жизнь, незаконно пересекая границу по притоку Амура. Затем он работал на золотых приисках в Японии, где сумел припрятать несколько самородков. Во Владивостоке увидел афиши, «предлагавшие райскую жизнь» на Камчатке, и опять ввязался в очередную «стройку века» на полуострове. По воспоминаниям Глотова, ему удалось сбежать из «рая, который на деле оказался адом»: жители лагеря умирали от холода, истощения и болезней, а по весне лопаты строителей то и дело натыкались на трупы людей из предыдущей экспедиции.
В начале 1937 года он был зачислен в военно-строительные войска на границе с Маньчжурией, и два года спустя его полк отправили воевать в Финляндию. После окончания советско-финской войны (1939—1940 годы) он демобилизовался в Улан-Удэ, но ненадолго.
Авантюрист или уголовник?
Степан Глотов, который на 16 лет моложе своего французского брата, еще не родился во время тех событий, которые описаны в книге. Но о том, как проходила юность Керсантия, он знает со слов своей матери Анастасии Игнатьевны.
— Брат неграмотный был, в школе не учился. По хулиганке в 17 лет попал в заключение. Его обвинили в том, что он стрелял в местного ветеринара. На самом деле Керсантий взял на себя вину кого-то другого. Родители двух парней, что с ним были, уговорили его, дескать, несовершеннолетний, много не дадут. А дали шесть лет. Сидел Керсантий в Перми, а потом по этапу его отправили на Беломорканал, — рассказал Степан Федорович.
По всей вероятности, об этих реальных событиях Александр Глотов и рассказывал Роберу. Но только о том, что он строил Беломорканал в качестве заключенного, умолчал.
После отбытия срока Керсантий вернулся домой. Женился на землячке, стал работать на спиртзаводе. Об этом периоде жизни он и рассказывал своему сыну, не уточняя, в каком месте это происходило: «Нищета рабочих этих водочных заводов была особенно возмутительной: и мужчины, и женщины, работавшие там, каждый день возвращались домой «под мухой», соблазненные доступностью спиртного. Но больше всего страдали дети, работавшие на этом производстве после школьных занятий: они не только пили спирт, но еще и дышали его парами, находясь в особо вредных цехах».
— Керсантий непокорный был, несправедливость не терпел. Как-то отправил своего начальника на три буквы и за это пострадал. В 1940 году его посадили на два года. А когда пришел, на войну забрали, — вспоминает Степан Глотов.
Во Франции Глотовы живут, как в сказке, а в Куйтуне — как буржуи
Семья Глотовых, считавшая Керсантия погибшим, получив в 2005 году от иркутянки Евгении Серебренниковой, работавшей в Дижоне переводчицей, письмо о том, что их брат жив, не поверила. Тогда сын Робер проявил настойчивость в поисках родственников своего отца. И завязалась переписка. Из Франции родные отправили в Куйтун военные фотографии Александра Глотова. Сличив с единственной сохранившейся в семье фотографией, где Керсантий с гармошкой сидит рядом с братом Ипполитом, сомнений не возникло: одно лицо.
Впервые Робер приехал в Куйтун в 2006 году, теперь он наведывается к родственникам каждый год и общается через переводчиков. Большую помощь ему оказали Надежда Шагнаева и Валентина Болотова, преподаватели кафедры французского языка БГУ. В прошлом году приехал в Куйтун еще один сын Александра-Керсантия Мишель.
— Когда мы увидели фотографию Робера рядом со своим дядей Степаном Федоровичем, поразило их сходство. И если бы Робер говорил по-русски, никто бы не предположил, что он иностранец, — настоящий семейский мужик, — отметила Валентина Болотова.
Во Францию съездили две племянницы Александра Глотова.
— Дядя живет в сказке. Двухэтажный дом он построил своими руками. Там пахнет розами. И даже коровы не стоят, а лежат на лугу, чистые и сытые, — рассказала Полина, дочь Агриппины Федоровны.
Александр Глотов разговаривал со своим братом Степаном по телефону. Связь затруднялась тем, что оба родственника глуховаты, да и Александр русские слова перемешивает с немецкими и французскими.
— Робер снимал на видео нашу жизнь. Когда Александр увидел, как моя жена встречает пять коров у калитки, сказал мне по телефону: «Живете, как буржуи», — смеется Степан Федорович.
Встреча двух братьев могла бы состояться в прошлом году в Москве, но перед самой поездкой у младшего Степана схватило сердце.
Человек без гражданства
Во Франции Керсантий остался после войны.
«В конце 1945 года я наконец-то чувствую себя счастливым человеком: я окончательно обрел долгожданную свободу, вдали от войн, от сражений, от смерти, которая слишком часто оказывалась поблизости. Это был конец моих скитаний, в которых я прошел полмира», — написано в его книге воспоминаний.
На фронте почти сразу его отряд был разбит, и он оказался под Брянском в лагере военнопленных. Из концлагеря Глотова отправили вновь на фронт, теперь уже в составе гитлеровской армии.
— У русских партизан мы обменивали табак и консервы на водку, мясо и рыбу. Все это мы переправляли в лагерь на собачьих упряжках. Вместе с ними мы передавали партизанам донесения о потерях немецкой дивизии, о том, что было разрушено бомбардировкой, а что уцелело на немецкой стороне, — вспоминает Глотов.
В октябре 1943-го при отступлении гитлеровских войск он перешел на сторону французского Сопротивления. Но в Берлин Глотов вошел не в составе Сопротивления, незадолго до этого он вступил в американскую армию, в рядах которой отпраздновал победу над нацистской Германией.
Во Франции высокий кудрявый брюнет женился на француженке. Брак распался. Позже соединился брачными узами с Софи, которая родом из Польши. Их союз гражданский. Двое детей носят фамилию матери — Виель, остальные — Глотофф. Всего во Франции у Александра девять детей.
— Сейчас для нашего папы большое желание — приобрести гражданство, будь-то французское или российское. Отец говорит, что тогда он уйдет из жизни с легкой душой. Я даже подготовил письмо на имя президента России Медведева посодействовать в этом вопросе, — сообщил «Информ Полису» Робер.
Благодаря книге история сибиряка Глотова заинтересовала продюсера Лоран Гривеля, который сам вырос в местах боевой славы Александра-Керсантия. Кто-то даже назвал Глотова «русским Рэмбо», чья история куда круче любой киношной. Русским консультантом проекта должен стать режиссер Молодежного художественного театра Улан-Удэ Анатолий Баскаков.
— Эта история впечатляет. Глотов немало пережил. Я не видел ничего подобного ни в кино, ни по телевизору, — сообщил «РИА Новости» Лоран Гривель, добавив, что съемки он планирует начать в Сибири. Запланирован боевик к выходу в 2014 году.
Куйтун—Улан-Удэ.
