Я работал в Буддийской традиционной сангхе России с 2009 по 2013 год. До этого на общественных началах выполнял задачи по прессе в постоянном представительстве БТСР в Москве с 1998 года.
У руля страны был Борис Ельцин, в Бурятии - Леонид Потапов, в прошлом опытнейшие коммунисты. Инерция КПСС, безусловно, ощущалась во всем. Наивно говорить, что тезис о свободе совести повсеместно нашел отклик в умах новых чиновников, большинство из которых еще недавно служили идеалам партийной номенклатуры. Не стала исключением и Бурятия, где власть продолжала играть по старым правилам: запретить, отобрать и т.д. Теперь, с высоты времени, мне стало понятно, почему свои первые движения на фоне демократии молодой Хамбо лама Дамба Аюшеев осуществлял так резко и динамично. Хотя имидж буддийского священника прежде всего предполагает толерантность, миротворчество и, если хотите, смирение. Но все, как говорится, до поры до времени.
В середине 98-го года это была история с атласом тибетской медицины, прогремевшая на всю Россию и за рубежом. Несмотря на информационный прорыв, на буддийского лидера продолжали оказывать давление правоохранительные органы Бурятии. Добавил драматизма в ситуацию печально известный августовский дефолт, который беспощадно ударил по скудному бюджету прихожан, что немедленно отразилось на религиозной организации в целом. В этой цейтнотовой ситуации Дамба Аюшеев все чаще стал наведываться в столицу в поисках политических и финансовых решений, работая там по полмесяца и более. Природная интуиция, помноженная на аналитику, как показало будущее, не замедлила дать свои плоды. Поэтому свои записки я начну с московского периода.
Московский период
В ту пору пресс-секретарем БТСР работал Борис Дондоков, безупречно владевший английским и французским языками. До него короткий период Дугар Санжиев, экс-корреспондент ТАСС в Бурятии и Монголии, а еще ранее в Центральном духовном управлении буддистов (ЦДУБ) СССР ярко функционировал при Хамбо ламах Гомбоеве и Эрдынееве Том Рабданов, только назывался он референтом. БТСР, как известно, является правопреемником ЦДУБ СССР.
Так вот, 20 лет назад еще одной болью в буддизме страны стал Санкт-Петербургский дацан «Гунзэчойнэй». Ламы были изгнаны, здание, воздвигнутое в начале XX века, захвачено экстремистски настроенными радикалами. Буда-лама (по сей день он настоятель) вместе с Санжай-ламой прибыли на Остоженку. Постпредом БТСР в Москве был только что назначен Николай Ильин, впоследствии перебравшийся в аппарат Госдумы. Небольшой особняк, значительная часть которого принадлежала мусульманской организации, в 98-м принимал не только Дамбу Аюшеева сотоварищи, но и дид Хамбо ламу Монголии Амгалана, калмыцких, тувинских, татарских буддистов, не говоря уже о москвичах и ленинградцах. Даже пожар, повредивший крышу над буддистами, не стал стоп-сигналом для остановки деятельности. Кстати, здание было отремонтировано за счет средств паствы.
Я впервые прибыл на Остоженку, дом № 49, в сентябре 1998 года в качестве собкора «Правды Бурятии» в Москве и, разумеется, буддиста с целью написать свой первый репортаж для бурятских читателей. За плечами были десятилетний опыт работы в республиканской прессе, репортерская деятельность в Киргизии, Якутии, Монголии. Подтянув английский, получил контракты в РИА «Новости», Союзе журналистов России и у себя на северо-западе Москвы, в Тушино, где проживал. Тем не менее «бурятизм вкупе с агинизмом», как любила шутить Марина Гармаева, замруководителя представительства РБ при президенте России, не щадит никого из выходцев этнической Бурятии, включая русских, евреев и других. Не стал исключением из этого правила и я. Мне за счастье было использовать любую возможность пообщаться с земляками, поговорить на родном, сварить буузы… И лучшего места, считай, в двадцати минутах ходьбы от Кремля, чем буддийское представительство, во всей Москве было не сыскать. Даже несмотря на известную внутриобщинную дисциплину, где абсолютно исключены алкоголь и другие излишества, которые нередко сопровождают неформальное общение мирян. Наоборот, это настраивало на собранность в повседневной, очень непростой для провинциалов московской жизни. Словом, чуточку переиначивая крылатую фразу из «Мимино» - такие люди не позорят республику. Среди них были врачи, юристы, предприниматели, водители, работники метрополитена, артисты, прожившие в Белокаменной с молодости, создавшие здесь семьи и воспитывающие внуков. Вообще к концу 90-х бурятская диаспора Москвы, включая студентов и аспирантов, насчитывала до 20 тысяч человек.
Автор статьи во время работы в РИА «Новости»
На съезде мусульман
Как известно, в новой России религиозные конфессии получили определенные преференции. Особенно они стали заметными в деятельности РПЦ и мусульманской российской умме (сообществе). В ноябре 98-го в Тюмени прошел учредительный съезд мусульман азиатской части России. В работе съезда принял участие председатель совета муфтиев страны Равиль Гайнутдин. Прибыли митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (нынешний патриарх), главный раввин России Адольф Шаевич. Буддистов представлял вышеупомянутый Санжай-лама (в миру Андрей Бальжиров), впоследствии почти 20 лет являющийся постоянным представителем БТСР в Москве. Но тогда это был его первый опыт в общественной работе, да еще на таком ответственном уровне. Так сказать, своеобразное боевое крещение. Сопровождал его по поручению Хамбо ламы Дамбы Аюшеева я. Сам он из-за сложного положения внутри республики прибыть в Тюмень не смог.
О всей серьезности момента красноречиво говорит тот факт, что из Москвы в центр нефтегазовой промышленности РФ мы прибыли на специальном чартере Ту-154. Расселили нас в полулюксе бывшей обкомовской гостиницы типа нашего «Гэсэра» с четырехразовым питанием. Все расходы для делегатов съезда и приглашенных, а это несколько сот человек, за счет принимающей стороны. И это в 98-м году, после дефолта.
Конечно, подобное не могло не взволновать, когда в буддийской организации было шаром покати, нечем было закрыть ту же коммуналку и свет на Остоженке, не говоря о других объектах Сангхи. И все же главным впечатлением тюменской командировки остались рядовые мусульмане, прибывшие со всей необъятной азиатской части России. Татары, башкиры, казахи, киргизы, уйгуры и многие другие, населяющие Сибирь, Дальний Восток, Зауралье и т.д., несмотря на различия, решили объединиться, понимая, что сила в правде и единстве. Здесь филигранно блеснул искусством воздействия на умы и сердца своих последователей великолепный оратор, коим является Равиль Гайнутдин. А уж о мастере слова, в ту пору митрополите Кирилле, особых эпитетов слагать не приходится.
Познакомились мы в кулуарах съезда с молоденьким Романом Силантьевым (сейчас он ведущий российский религиовед) и протоиереем отдела внешних сношений РПЦ Всеволодом Чаплиным. Они весьма частые гости в программах федеральных телеканалов и хорошо узнаваемы. Внес свой мазок в общую картину состоявшегося высокого собрания и Бронтой Бедюров, писатель, алтаец. Не отсиделся за спинами в работе мусульманского съезда и Санжай-лама. К его внешнему виду в традиционном орхимжо были прикованы сотни глаз. Ему едва исполнилось 30 лет. И выступать после таких искушенных трибунов, согласитесь, требовало немалой смелости. Честно говоря, тогда у меня практически не было опыта спичрайтера и я, как мог, тезисами обозначил его речь. Безусловно, очень пригодились мой стаж работы в Бишкеке, а также анализ трагических последствий Ошских событий 1991 года в период развала СССР. Мы были свидетелями того, как исламскими фундаменталистами был умело использован религиозный фактор в дестабилизации положения не только в Кыргызстане, но и во всей Средней Азии в целом. Последовавшие позже драматические события, вплоть до государственных переворотов, убедительное тому подтверждение.
А энергичный Хамбо лама, укрепив связи с мусульманами, через некоторое время направился в Санкт-Петербург, чтобы лично разобраться с вопросами, возникшими вокруг дацана «Гунзэчойнэй». Прибыв из Тюмени, отправились с ним и мы с Санжай-ламой. Вкратце расскажу фабулу.
Нордоп Дашиев (справа) с Тэло Тулку Римпоче и главой буддистов Тувы Камбы ламой Норбу Самбуу
Захват дацана
Некий Чимитов, позиционирующий себя чуть ли не дореволюционным буддистом, с помощью боевиков европейской национальности захватил дацан, изгнав священнослужителей, не забыв при этом объявить себя буддийским лидером северной столицы. Здесь уместно будет напомнить, что ленинградские буддисты отнюдь не пацаны с рогатками, а признанные авторитеты мирового уровня. Одни имена чего стоят, и они, разумеется, всем известны. Понятно, что здесь их последователей и адептов предостаточно. Тем не менее, видимо, рассчитывая на знаменитое буддийское терпение, экстремисты не побоялись провести свою молниеносную операцию, вызвав бурю протеста со стороны петербуржцев. Логичным итогом людского возмущения явилась резонансная пресс-конференция в Доме журналиста на Невском проспекте.
Еще до поездки я связался с коллегой и другом Андреем Чепакиным, директором издательского дома «Шанс», в активе которого была работа фотокорреспондентом в Улан-Удэ в «Молодежке» и «Известиях» по Ленинграду и области. Также я попросил его, чтобы до поры до времени все было инкогнито. Действительно, нужно было разобраться во всем без лишней шумихи и ажиотажа. В итоге, когда Дамба Аюшеев сделал первые выводы, была созвана та историческая пресс-конференция, ставшая началом многолетней борьбы за возвращение дацана законным хозяевам. Большая благодарность Алле Намсараевой, занимавшей тогда ответственный пост в Доме журналистов на Невском, взявшей на себя всю организацию этого непростого дела, причем безвозмездно. Например, в «АиФ» тогда брали 3000 долларов. Позднее и, соответственно, тоже по-буддийски проявили себя в кропотливой истории с «Гунзэчойнэй» юристы Бэликто Бадмажапов, Дмитрий Петров (уроженец Хабаровского края) и многие другие, добиваясь правды в судах различных инстанций. Борьба за буддийский храм в районе Черной речки носила изматывающий характер. И все же с исторической точки зрения это лишь небольшой штрих в сложной и интересной жизни дацана на Приморском шоссе, заставшего еще российское императорство, революцию, войну, перестройку…
Напомню, что это было время изгнания А. Собчака, губернаторства В. Яковлева, расцвета бандитизма в Петербурге.
Выборы главы землячества
В Москве же полновластным хозяином был Юрий Лужков, в близких друзьях которого ходил Иосиф Кобзон, депутат Госдумы от Аги. Выходцы оттуда занимали лидирующие позиции в столичной бурятской диаспоре не только в спортивной и культурной жизни, но и в общественно-политической.
После вероломного вывоза Атласа тибетской медицины в США в Москву тогда прибыла Лидия Нимаева. Уже в качестве начальника департамента Министерства национальностей России. В это же время были назначены выборы председателя московского бурятского общества «Уряал». К моему великому изумлению, на этот с первого взгляда незначительный пост баллотировались экс-депутат Госдумы от Иркутской области Сергей Босхолов и сама Лидия Нимаева, вчерашний зампред правительства РБ, секретарь Бурятского обкома КПСС по идеологии. Оба политики федерального масштаба. Третьим соискателем стал никому не известный врач-стоматолог Батор Дугаров. Следует отметить, что процедура избрания была максимально демократичной, т.е. принимали участие в голосовании все желающие. Таинственное действо происходило на престижном юго-западе, в РУДН. И, представьте, вопреки всем прогнозам с перевесом в один голос победу одержал агинец Батор Дугаров. Кстати, он по сей день занимается этой общественной работой. И жизнь показала, насколько она важна. Иначе тогда 20 лет назад вокруг нее не было бы развернуто столько коллизий и интриг. Свидетельствую, что стоматологу не было оказано покровительство со стороны набиравшего силы Баира Жамсуева. Лишь Владимир Шойжилжапов и Баир Генинов, сотрудники Агинского представительства, осуществили какую-то методическую помощь. В остальном же выигрыш был ассоциативно обусловлен с общим поступательным развитием Агинского округа в масштабе Федерации.
Восточный Новый год
Сагаалгаан, Саган сар, Шагаа - в жизни каждого буддиста не пустой звук. На Остоженке, как и во всех дацанах, хурулах, храмах Бурятии, Забайкалья, Иркутской области, Калмыкии и Тувы - напряженное время. Праздник Белого месяца 1999 года москвичи встречали вместе с главой Буддийской традиционной сангхи России Дамбой Аюшеевым. Это скорее исключение из правила, когда он покидает в такие дни свою резиденцию в Иволгинском дацане под Улан-Удэ.
Рожденный в год Тигра и перешагнувший его время Хамбо лама в интересах общины прилетел в столицу для решения вопросов, связанных со строительством московского дацана. Известно, что прошения, ходатайства вместе с проектно-сметной документацией десятилетиями безнадежно циркулировали по чиновничьим кабинетам мэрии. И даже сегодня, когда проблема сдвинулась с мертвой точки, еще многое остается туманным.
Так вот, в тот Сагаалган в Дворец культуры АЗЛК, где проходило празднование, явился Леонид Потапов. Его свита была скромна. Социально-экономическое положение в республике было аховым. Так что ни о каких артистах с родины, приезжающих за государственный счет с целью сверкнуть аутентичным искусством перед искушенными москвичами, не могло быть даже намека. Вероятно, Потапов и в день праздника рыскал здесь в надежде выйти на спасительные федеральные трансферты. Кроме него из государственных деятелей были посол Монголии в РФ г-н Цолмон, первый секретарь этого же посольства г-н Шатарбал. Они с удовольствием, встречая Белый месяц, в который по древнему обычаю принято забыть все плохое, общались на «сакающем» диалекте с Хамбо ламой. А президент Бурятии, знающий бурятский с детства, так и не зашел в комнату, где находился Дамба Аюшеев, чтобы поздравить в его лице верующих всей страны с всенародным религиозным праздником. Впрочем, за все время своего руководства республикой он также не посетил ни Иволгинский дацан, ни другие знаковые места российского буддизма, подчеркивая свой врожденный атеизм или политическую близорукость.
Бурятский журналист в заложниках
В 1999 году жизнь столицы страны перманентно омрачалась эхом чеченской войны. Страшные взрывы жилых многоэтажек на улице Гурьянова беспощадно отобрали жизни ни в чем не повинных людей. Казалось, всеобщее межнациональное напряжение пронизало крупнейший мегаполис диаметрально и изнутри, поразив все важнейшие кровеносные сосуды и артерии. Действительно, в том же метро, с людей с кавказским типом лица буквально не спускали глаз, опасаясь, не очередной ли террорист или смертница идут на задание. Справедливости ради нужно сказать, что к азиатам открытая неприязнь особо не проявлялась. За исключением паспортного контроля со стороны милиции.
Как-то вечером, зайдя в бильярдную ЦСКА, я ощутил на себе недоуменные взгляды, в том числе и со стороны старых знакомых. Оказывается, намедни по федеральным телеканалам прошел сюжет о взятии в заложники в Чечне бурятского журналиста. Им оказался корреспондент «Нового времени» Дмитрий Бальбуров, внешне чем-то похожий на меня. Как говорится, для европейского взгляда все азиаты на одно лицо, тем более в очках. Узнав об этом ошеломляющем инциденте, мы от имени БТСР составили обращение к руководству Ичкерии с требованием освобождения уроженца Бурятии. Также был проинформирован тогдашний муфтий Чечни Ахмад Кадыров. К счастью, через некоторое время смелый репортер был отпущен на свободу. По приезде в Москву я встретился с ним в одном из кафе на Пушкинской площади, где он был неподдельно признателен землякам за участие в его судьбе.
Новый год с Путиным
Как известно, в 99-м после сложной политической чехарды председателем правительства РФ был назначен Владимир Путин, до этого работавший директором ФСБ. В это же время атомная промышленность страны отмечала свое 50-летие. Символично, что торжественное собрание проходило в театре Российской армии, куда были приглашены и буддисты. Мы с Санжай-ламой оказались с самого края первого ряда. Из динамиков донеслось: «Премьер-министр России Владимир Путин!». Все встали. И 47-летний лидер страны, не торопясь, демократично обойдя первый ряд и пожав всем руки, поднялся на трибуну с приветственным словом. Как вы понимаете, первое его рукопожатие было с нами.
До совместной же командировки и.о. президента РФ и главы БТСР в Чечню оставались считанные месяцы. Напомню, что произошло это в новогоднюю ночь 2000 года. Я с Санжай-ламой был на Остоженке, провожая последний день 99-го и встречая последний год тысячелетия накануне миллениума. Был там и Дамба Аюшеев, внезапно появившийся в постпредстве. Ближе к вечеру к зданию прибыли два «Гелендвагена» с сотрудниками Федеральной службы охраны, которые вместе с Хамбо ламой отправились в Кремль. Позже все узнали, где и как встретили тот Новый год Владимир Путин и Дамба Аюшеев. Отмечу, что из первых лиц традиционных четырех конфессий страны, принявших участие в этой легендарной поездке, был только он.
Безусловно, мне повезло, что мой московский период репортерства очень гармонично дополняла буддийская общественная деятельность, давшая толчок к совершенствованию духовного благородства. Весь этот опыт и контакты вкупе с журналистикой дала мне именно Сангха, в которую я влился уже стационарно с 2009 по 2013 год.
