О том, что у неё злокачественная опухоль в левой груди, Людмила Чебунина узнала в 37 лет, когда жизнь и творчество били ключом. О том, каково это, получить страшное известие и пройти девять изнурительных курсов химии, она рассказала от первого лица.
Родом я из села Гунда Еравнинского района. Живу и работаю в Улан-Удэ, в театре оперы и балета. Моя профессия – декоратор. В основном работаю с актёрами, делаю проекты, такие как «Ночь в музее», участвую в различных выставках, перформансах. Сейчас, правда, уже второй год не появляюсь в театре, так как заболела.
Подозрения и случай
Обычно говорят, что «рак не болит» на начальных этапах. У меня также ничего не болело, хотя когда-то был диагноз «мастопатия». Но ни у кого из моих родных онкологии не было.
В конце 2017 года к нам на работу приехала какая-то диагностическая компания, чтобы обследовать наш коллектив. Делали УЗИ груди женщинам. У меня всё было в норме, только на почке нашли доброкачественную гемангиому. Решив подстраховаться, записалась в зимние праздники к урологу. Но его тогда не оказалось, и я решила заодно провериться у маммолога-онколога. Пока врач брала у меня пункцию, мы обсуждали с ней фильмы Тарантино, смеялись… А буквально через неделю мне выдали направление в онкологию. Аденома у меня или нечто более серьёзное, врач не знал. Но что-то было.
В онкологии хирург так на меня посмотрел и сказал: «Что ж вы так всё запустили?» Выяснилось, опухоль довольно крупная, «спряталась» в труднодоступном месте в левой груди. На биопсии с трудом удалось взять её фрагмент для исследования. Подозрения врача подтвердились – карцинома неспецифического типа. Проще - рак молочной железы. Но требовалось определить, какая именно это карцинома.
Страх неопределённости
Иммуногистохимия (ИГХ) делается очень долго, около двух месяцев. К тому же в лаборатории не было нужных реактивов. За это время я прошла уже две химиотерапии. Как-то узнала, что ИГХ можно было пройти платно и быстрее, но в своё время никто мне об этом не сказал. Потом пришлось ждать результатов сцинтиграфии (радиоизотопные исследования) – тоже не было препаратов. Самым тяжёлым стало ожидание. Потому что ты не знаешь, что именно у тебя – этого не видно, не слышно… А вдруг уже какие-то процессы? Страх неопределённости - хуже всего.
Шаманизм и народные рецепты
Мой врач-химиотерапевт из республиканской клинической больницы назначил мне хорошее лекарственное лечение. Опухоль уменьшилась. Далее следовали операция по удалению опухоли и адъювантная терапия. Потом облучение и лечение герцептином, чтобы не было метастаз. Терять волосы было не так жалко, как ресницы и брови. Волосы сбрила заранее.
Многие считают, что рак у всех заболевших один и что от него точно умирают. Мало того что разновидностей очень много, ещё и каждый конкретный случай может иметь свои особенности. И по каждому врач должен подобрать лечение. Поэтому не надо твердить, что все они «коновалы» и только шаман вас спасёт. Не бойтесь спросить, поинтересоваться. Меня удивляет, когда больные ударяются в шаманизм, пьют травы, верят в «чудо-средства против рака», которые достаточно есть или пить. Есть и такие, кто лечатся лимоном. То есть народные рецепты для них убедительнее доказательной медицины.
Я состою в чате онкобольных. Иногда там такую ересь пишут, как лечиться в домашних условиях. Одна девушка уверяла, что сода лечит рак, так как «рак – это грибковое заболевание…».
Химия кажется бесконечной
С некоторыми из этого чата я переписываюсь отдельно, когда вижу, что им совсем плохо, они сдались. Сокрушаются, мол, «эта химия никогда не закончится!» Фигня, говорю, всё закончится. Я перенесла девять курсов, из них пять «красных» (когда тебе капают красный препарат) и четыре «белых». «Белые» химии мощнее, после них болит вообще всё.
Не говорю, что я не «стрессовала», не впадала в депрессию. Иначе невозможно, потому что тебе плохо после каждой процедуры, тебя выворачивает наизнанку. На первые две-три химии я ещё могла приехать одна. Но дальше, учитывая накопительный эффект процедур, становилось тяжелее, и меня сопровождала мама. После я приезжала домой и просто проваливалась – и физически, и сознательно. Не могла есть (иногда по пять-шесть дней подряд), пить. Слушала аудиокниги. Например, «Голубятню на жёлтой поляне» Крапивина. Очень помогал фильм «Любовь и голуби» - такой лёгкий, хороший…
«Соболезную»
По образованию я психолог, и мне, наверное, в этом плане проще всё это переносить. Я осознаю, что «всё нормально, химия закончится, мне станет легче, лекарство обязательно поможет». Моя мама, конечно, хлебнула: научилась ставить уколы, так как меня постоянно рвало и нужны были противорвотные. Было жутко осознавать, что не могу подобрать слова в разговоре, сформулировать предложение. То есть на какое-то время я утратила когнитивные функции. Мне и не хотелось ни с кем общаться. Мама, брат, невестка, племянники – все так волновались за меня. И мне от этого было плохо – они не знают, что я чувствую и чем мне помочь.
В некоторых ситуациях совершенно неловко – тебя будто жалеют, хотя это и неуместно. Я такой же человек, просто болею. Допустим, люди с сахарным диабетом живут же! Ты же не ходишь за ними с сочувственным видом «ну что?», «как ты?» Одна знакомая написала мне: «Соболезную». Ответила ей, что ещё жива, когда помру, тогда пусть соболезнует.
«Грудь вон, на месте»
Операцию мне делали в Иркутске. В Улан-Удэ тоже их делают, но я узнала о хорошем враче от знакомых и выбрала его. После операции и лучевой терапии планировала выйти на работу, так как очень истосковалась по труду и коллегам. Но при облучении, видимо, не рассчитали, и я получила ожог. Образовалась ещё одна аденома. Её удалили, и теперь у меня рана в груди. Каждый день хожу на перевязки.
Ребята с работы и друзья помогли мне собрать деньги. Я им очень благодарна! Даже не знала раньше, что лечение может быть настолько дорогим. Думала, хватит тридцати тысяч… Сейчас даже смешно от тех своих мыслей. Кроме помощи, пришлось брать кредит около 300 тысяч, и это лишь малая часть от необходимого. Одно лекарство, например, стоит 80 тысяч рублей. Без инвалидности его бесплатно не выдавали. А в инвалидности мне отказывали дважды, хотя рак был агрессивной формы, вторая стадия. Сказали: «У вас ничего страшного, даже грудь вон, на месте». Когда я получила ожог от радиотерапии, инвалидность всё-таки оформили. В июне 2018 года я попросила в поликлинике этот препарат, но получила его только в ноябре.
О страхе, глупых вопросах и жалости к себе
Удивляет, когда пациенты «лечатся лимонами». Но однажды на одном из местных телеканалов я наткнулась на «диету против рака». Это всё равно что рекомендовать пить зелёный чай для профилактики онкологии.
Задача Минздрава в том числе налаживать взаимодействие между врачами и пациентами. Ведь заболев, я заметила, большинство из нас просто не имеют понятия, как себя вести, куда идти, с кем разговаривать и что спрашивать. Не знают, какие лекарства они могут получить бесплатно. И почему, если они имеют на это право, иногда не могут получить их вовремя. Вот что важно.
От рака никто не застрахован. Есть ли у вас такая наследственность или нет, курильщик вы или «зожник», ищите и проявляйте инициативу, не бойтесь спрашивать. Вовремя обследуйтесь. Не верьте всевозможным целителям, теряя драгоценное время! Да, после химии может произойти рецидив. Такое бывает. Но это не вина вашего врача. Он может подобрать другое лечение, которое подойдёт.
Не тратьте время на жалость к себе. Я не задавала в небо вопросов, почему именно со мной это произошло, как же так. Это пустые бесполезные вопросы. Страх забирает много энергии, которую можно потратить на борьбу.
