«Московский комсомолец в Бурятии» опубликовал статью, посвящённую сексуальной жизни в психоневрологических интернатах (ПНИ) республики. Корреспондент издания пообщалась с несколькими представителями таких учреждений. Те на условиях анонимности рассказали, отличают ли люди с шизофренией и олигофренией секс от большой любви.
Так, Светлана Попова (имя изменено), которая уже много лет работает в одном из ПНИ Бурятии, в разговоре с журналистом упомянула о 37-летнем Паше Григорьеве (имя также изменено), который в начале февраля отметил своё 37-летие. В учреждении он живёт уже 20 лет – до этого были детские дома и коррекционные школы.
- Мы недавно проводили диспансеризацию наших пациентов. И представляете, врачи говорят, что Павел – скорее всего, девственник. А ведь ему уже за 30! – говорит Попова.
На вопрос, что в этом удивительного, она пояснила, что в учреждении нет ни одного девственника.
- Тут же все со всеми спят, – заявила сотрудница интерната. – Настоящий животный секс! Половые потребности просто зашкаливают.
По словам Светланы Поповой, её подопечные – вовсе не овощи, а люди. И у них, как и у всех, есть половые инстинкты. Удовлетворяют их как могут, где и с кем придётся. Летом пары уходят в ближайший лесок, зимой пытаются найти укромное место в здании самого интерната. Спрятаться получается не всегда.
- Санитарки такое порой видят! – сообщила собеседница «МК». – Наши ребята, похоже, все позы из «Камасутры» знают.
Бурному сексу не мешает ни возраст, ни физическое состояние, ни диагнозы живущих в ПНИ.
- Один старичок – ему под 70 – еле ходит и плохо говорит, – приводит пример Светлана. – И то, бывает, укладывает кого-нибудь.
Слова Поповой подтверждает представительница другого психоневрологического интерната Виктория Позднякова (имя изменено).
- У нас есть пара – Витя и Маша, – поведала она. – Витя недавно вечером пошёл в палату к Маше – ему приспичило. Было поздно, и Маша Вите отказала. Тогда он подошёл к Машиной соседке Любе и предложил переспать. Люба согласилась. Это тут же и произошло.
В интернате был случай, когда от пациента родила сотрудница.
- Это уже лет десять назад было, – вспоминает она. – Женщина потом пару раз приводила сына на работу, показывала папаше. Мальчик – вылитый отец. Но мужчина-то – с диагнозом. Он к сыну вообще никак, не понимает ничего. А сотрудницу «мамой» называет. Я говорю ему: «Какая она тебе мама! Ты же с ней спал!». Он смеётся.
Из 200 пациентов в этом интернате только 50 женщин. Все они нарасхват. Некоторые выбирают себе одного кавалера, другие отдаются любому желающему. Но на всех представительниц прекрасного пола не хватает.
Светлана и Виктория утверждают, что справиться с этой сексуальной революцией у администраций учреждений не получается. Да и непонятно, надо ли справляться.
- У нашего государства установка, что подопечные ПНИ – обычные люди, – поясняет Светлана. – Поэтому мы ни в чём их ограничивать не можем. С некоторыми, которые более-менее, проводим беседы, говорим, что надо быть более разборчивыми. Но это мало помогает.
- Хорошо, хоть раздаем презервативы, все пациенты знают, как ими пользоваться, – соглашается Виктория. – Поэтому беременностей практически нет. Венерических заболеваний – тоже.
А ещё «МК» рассказал про дедушку и бабушку, которые познакомились в ПНИ, бывшую сотрудницу, которая влюбилась в пациента, оформила над ним опекунство и забрала из интерната и выяснил, почему в интернатах царит такая сексуальная неразборчивость. С полной версией статьи можно ознакомиться здесь.
