Михаил Асташов из Бурятии – инвалид детства. Наш земляк родился без рук и ног, но сумел доказать, что его возможности безграничны. Несколько лет назад он одержал победу на чемпионате России по плаванию, но в сборную, увы, не попал. Однако решил не отчаиваться и переключился на триатлон. А в 2019 году стал лучшим на российском чемпионате по паратриатлону, получив шанс поехать на Паралимпиаду.
Пока в России действовал режим самоизоляции, Михаил, как и многие другие спортсмены, тренировался дома. На своей странице в Instagram он регулярно публиковал видео, где активно крутит педали велотренажёра, делает отжимания и качает пресс. О подготовке к Паралимпийским играм, работе в «Яндекс. Еде» и непростом детстве Асташов рассказал в большом интервью известному порталу «Такие дела».
Как отмечает издание, на родине паратриатлониста прозвали «бурятский Ник Вуйчич». Схожесть с австралийским миссионером даже не в том, что у него тоже нет рук и ног – он просто так же пытается доказать всему миру, что люди с инвалидностью могут всё. Сначала Михаил общаться с журналистами не хотел. «Зачем про меня писать? Я обычный парень», – смущённо ответил он на вопрос об интервью. Но потом всё-таки сдался. «Только обещайте не осуждать родителей и подождите немного, я тренировку закончу», – попросил спортсмен.
Письмо без адресата
Начало спортивной карьеры Михаила Асташова было положено в стенах интерната маленького челябинского города Куса, куда его в четыре года перевели из дома малютки. При рождении от мальчика отказались родители. Свой детский дом параатлет вспоминает исключительно с теплотой и благодарностью, хоть многие события уже притупились в памяти.
- У меня единственного во всём интернате почти отсутствовали ноги и руки, но каким-то особенным я себя не чувствовал. В первые же дни меня научили держать ложку, завязывать шнурки и даже вышивать крестиком, – рассказывает он.
Миша вышивать крестиком не любил. Он прогуливал кружки, хватал с полки пару валенок, туго набивал их ватой (тогда у него ещё не было протезов), натягивал на ноги и бежал во двор – гонять мяч с ребятами.
- В интернате я начал играть в футбол, волейбол, пионербол. У нас не было тренеров. Просто выходили с мальчишками во двор и играли, уже тогда мне нравилось выигрывать, – признался Асташов «Таким делам».
Там же будущего спортсмена научили плавать. Или, скорее, заставили. В детском лагере, где летом отдыхали все «интернатовские», вожатые усаживали ребят в лодку, гребли до середины озера и кидали их за борт со словами: «Хочешь жить – плыви!» Миша их не винит: «Меня научили быть сильным и никогда не сдаваться. Если бы не интернат, я бы вырос овощем, ел с ложечки, а вечерами плакал, уткнувшись в подушку».
Плакать всё же однажды пришлось. Мише тогда было семь. Он видел, как к другим ребятам в интернат приезжают в гости родственники, и не понимал, почему его никто не навещает. Мальчик подумал, что нужно бы напомнить о себе родителям – вдруг они заберут его домой? Как и все дети, от которых отказались родители, он хотел понять, почему так произошло, что стало причиной. Ведь он обычный человек, такой же, как все, сам может себя обслуживать, хорошо учится, слушается воспитателей. Миша три дня ходил за нянечкой с просьбой написать письмо родителям. На четвёртый та сдалась. Взяла ручку, лист бумаги и под диктовку вывела: «Мама и папа, я вас люблю и не обижаюсь. Заберите меня домой, я очень скучаю».
Каждый день ребёнок томился в ожидании ответа от родителей. Ходил по пятам за нянечкой и всё спрашивал: «Пришло ли письмо?» Женщина недовольно отмахивалась. А спустя месяц зашла в комнату и сказала: «Родители прислали ответ. Они не будут тебя забирать, ты им не нужен».
Прощение
Письмо, что писала нянечка, в итоге не отправили. Михаил до сих пор не понимает, почему и, главное, зачем затеяли этот обман.
- Каждый человек видит этот мир по-своему, под своим углом и что было у неё (нянечки) в голове, я даже предположить не могу. Не стал выяснять, решил уже забыть эту историю, – рассказывает он.
Весточку родители получили только спустя несколько лет. Директор интерната писала, что их сыну уже 16 лет, он весёлый, шустрый парень и что скоро встанет вопрос о том, куда его отправить после детского дома. Вариантов немного, скорее всего это будет дом для престарелых, где Мише по-хорошему явно не место.
- Все эти годы я не знала, где он, что с ним. Жив ли? В опеке сказали, что ничего о нём говорить не будут: «Отказываетесь – так отказывайтесь навсегда!». Для меня это был большой стресс, все эти годы ходила и думала, как он там, проклинала себя, корила. И тут письмо. Мы с мужем когда прочитали, даже словом не перемолвились, просто встали и начали собираться в дорогу, – поделилась с «Такими делами» мама Михаила – Ксения Поликарповна Асташова.
«Бог дал второй шанс», – не устаёт повторять женщина. По голосу слышно, как ей стыдно признаваться в своей прежней слабости. Тогда она была молодая, струсила как девчонка, побоялась, что не справится с необычным ребёнком. Ещё и врачи кругом твердили: «Не жалей, родишь себе здорового, а этого отдай государству, сама ведь не справишься».
Новость о том, что за ним в интернат приехали родители, Миша принял, как он сам выражается, «нейтрально» и с какой-то сиротской обидой. Тогда он ещё не знал, что злополучное письмо не было отправлено, и все годы думал, что мама и папа действительно не хотят его видеть.
- Он первым делом задал вопрос, зачем мы приехали, если написали, что он нам не нужен. Мы удивились и начали с порога объяснять, что никакого письма не получали, – вспоминает отец, Евгений Асташов.
Казалось, будет тяжело доказать свою невиновность ребенку, напрочь потерявшему доверие к родителям. К тому же нянечка на тот момент уже не работала в интернате. Но Миша на удивление быстро поверил словам близких. Евгений Александрович любит вспоминать эту встречу – тогда он впервые за 16 лет почувствовал себя по-настоящему счастливым. Семья наконец воссоединилась, и мысли, терзавшие столько лет, отступили. Теперь он мог не беспокоиться, где сын – он стоял перед ним, счастливый и готовый простить.
- Я так волновался, у меня онемели ноги, язык, сердце стучало как бешеное. Не знал, что ему сказать, но надо было что-то говорить. Достал какие-то фотографии, начал показывать, рассказывать про наш дом, – так отзывается о первой встрече с Михаилом Евгений Асташов.
Спустя несколько минут раздалось спокойное детское: «Я не обижаюсь». А уже в поезде, по пути в отчий дом, Миша впервые назвал Евгения Александровича папой, а Ксению Поликарповну – мамой.
- Для меня это удивительно, потому что я же внутренне знаю, что как мать его сильно обидела, нанесла такую травму, а он меня так легко простил. Я ему говорила, что, мол, время нужно, наверно, чтоб по-настоящему простить, а он всё время улыбался и повторял: «Мам, я правда всё простил», – отмечает Ксения Поликарповна.
А уже приехав домой, в Бурятию, Михаил Асташов стал всё чаще думать о спортивной карьере. Было желание и силы. Не хватало только денег. Понятно, что ждать нормальной поддержки от государства бесполезно, поэтому он пошёл за советом в местное «Общество инвалидов». Что из этого вышло – подробнее в материале «Таких дел».
