Бурятия стала первым регионом, в котором был введён частичный локдаун. Решение вызвало неоднозначную реакцию среди общественности. Справедливости ради мы выслушали точку зрения не только представителей бизнеса, закрытого на две недели, но и заболевших, а также тех, кто борется с коронавирусом в стенах больниц.
«Мы не отдельный класс, а обычные люди»
Лидия, предприниматель ТЦ «Гэлакси», занимается продажей женской одежды:
- Я занимаюсь бизнесом более 25 лет. По образованию инженер-проектировщик. Это хорошая специальность, но так получилось, что в девяностые перестали работать крупные промышленные объекты и пришлось искать другую работу. В 1993 году случайно получилось поехать в Китай в первый раз, откуда и начали возить товары. Так и начался мой бизнес.
Начинали с малого - с модулей на рынке, постепенно развивались. Что мы только не пережили, особенно в 90-е, но никогда не просили помощи у государства. Выворачивались сами, становились. Падали на дно и поднимались снова. Но сейчас очень тяжёлая ситуация, которая нас просто шокирует, ведь подобного не было ни разу. Нам никогда не запрещали работать. И мы всё делали сами. Пережили дефолт 1998 года, деноминацию, но верили в будущее. Никаких дешевых кредитов нам не давали и никаких поблажек, налоги мы всегда платили.
Посмотрите, как город за эти годы похорошел! Все эти торговые центры… Это же всё построили на свои деньги малый бизнес и те, кто встал на ноги сам. Во всё вложены деньги, заработанные тяжёлым трудом. Предприниматели участвуют в жизни города, украшают его. Нанимают работников, платят зарплату, платят налоги, делают все необходимые отчисления. Но сейчас же просто какой-то абсурд. Я не знаю, как мы должны содержать свои семьи. Как мы можем встать на ноги, я не знаю. Думаю, очень многие разорятся.
Со стороны жизнь предпринимателей выглядит красиво - вроде бы ездят на хороших машинах, магазины их заполнены товаром. На самом деле многие работают на кредитах. Когда весной нас закрыли, я деньги внесла на кредит. Мы же работаем «с колёс»: привезли товар, продали и тут же выплатили зарплату работникам, налоги. Немножко наторговали - на жизнь хватает, снова заказали товар. Чтобы мы откладывали какие-то сбережения, такого нет. Предприниматели сейчас не купаются в деньгах.
Мы много жертвуем и участвуем в социальной жизни города и республики. Я, например, ежегодно поддерживаю фонд матерей детей-инвалидов. Мы же не какой-то отдельный класс населения, а обычные люди, у которых есть свои семьи.
У нас нет лишних денег, потому что за всё надо платить: аренда, зарплаты работникам, коммуналка, ипотека. У нас нет развития, мы просто стараемся удержаться от сползания вниз, но всё равно сползаем всё ниже. Наши магазинчики умирают.
Бизнес для меня - это и работа, и увлечение. Мне нравится наряжать женщин. Нравится, когда люди надевают красивую одежду и у них поднимается настроение.
«С восьми утра до бесконечности»
Ирина Любимова, врач Республиканской клинической инфекционной больницы:
- Я работаю в условиях COVID-19 уже три месяца. Вообще я практически последний врач, зашедший в нашу больницу, ведь мне 57 лет, и из-за возраста меня до последнего пытались оградить и уберечь. Но, учитывая тяжесть ситуации и нехватку врачей, меня ввели как заведующую вторым отделением.
С восьми утра мы работаем до бесконечности, пока не выработаем. Нет какого-то времени, когда уходим домой. Также дежурим ночами, несём субботние и воскресные дежурства, практически без выходных. Плюс ко всему очень много работы с бумагами, поэтому выходим в выходные, чтобы разгрести бумаги. По пять-шесть часов непрерывно мы работаем в противочумных костюмах. В них очень тяжело и жарко. Из-за двух масок, респиратора и защитного экрана трудно дышать. Снять костюм, чтобы попить, поесть или сходить в туалет, нельзя.
Мы с коллегами заметили, что в последнее время кладём только тяжёлых больных. Потому что сейчас ситуация с заболеваемостью намного тяжелее, чем была весной. Весной больные были «легче» и не в таком количестве, как теперь. К нам поступают очень тяжёлые, многие в возрасте, с сопутствующей патологией, которая усугубляет течение болезни.
Коронавирус очень коварен, он действует на весь организм, поражая внутренние органы. На восьмой-десятый день заболевание переходит в лёгочную стадию, когда развивается фиброз - поражение лёгких. Человек хоть и дышит, но газообмена в его лёгких не происходит. Это страшно. Особенно страдают диабетики, у них растёт уровень сахара в крови, и приходится корректировать им лечение. Почти все больные зависимы от кислорода. Тяжёлых мы переводим в реанимацию, где им проводится интенсивная терапия.
Многие наши пациенты пребывают в депрессии, и мы работаем с ними уже как психологи, настраиваем на лучшее, говорим, что всё будет хорошо, что этот тяжёлый период надо переждать. Хотя сами в жутко подавленном состоянии… У меня синдром эмоционального выгорания, и пережить это невозможно (плачет). Я не вижусь с близкими, больше по телефону общаемся - приходится ограничивать общение. Моя дочь уже взрослая, вышла замуж и живёт в другом городе. Родители умерли. Живу я одна. А сегодня узнала, что в реанимации скончалась моя тётя.
Дорогие земляки! Пожалуйста, берегите себя. Не увеличивайте нагрузку на наши плечи. Мы тоже хотим жить.
«В нашем кафе толпы никогда не было»
Светлана, 23 года, болеет коронавирусом:
- Я работаю официантом в кафе. Ещё пару месяцев назад мои коллеги один за другим перестали выходить на смену из-за плохого самочувствия. Я же долгое время оставалась единственной, кого не брала зараза. Но около двух недель назад у меня ухудшилось самочувствие, а спустя неделю мой тест на коронавирус показал положительный результат.
Сначала начался кашель, на который я не обратила внимания, - мне ещё в школе диагностировали хронический бронхит. Потом в одну из ночей я просто не могла уснуть, была жуткая одышка. Я просто не сомкнула глаз, боялась задохнуться во сне. Затем пропало обоняние, начались головные боли, температура перевалила за 37, накатила слабость. На работе мне сразу сказали идти домой. Уже дома я вызвала «скорую» и описала симптомы. «Скорой» как раз в этот день выдали экспресс-тесты. Мой результат оказался положительный. Спросили данные, где работаю, где могла подхватить, с кем контактировала. Потом прописали кучу лекарств, пришлось побегать по городу, чтобы найти всё. Таблетки отвратительные, кажется, что даже слюна со вкусом антибиотиков. Хотя вкус у меня тоже пропал.
Трудно сказать, где и как я могла заразиться. Помимо ежедневного контакта с гостями заведения, я 40 минут еду от дома до работы в забитом под завязку общественном транспорте. Могла подхватить «корону» и на работе. Но у нас каждый час термометрия, помещения проветриваем и не забываем про антисептики. Но если за персонал можно поручиться, то кто знает, здоровый ли гость пришел к нам в заведение? Гостям температуру не измеряют.
Сейчас чувствую себя приемлемо, сижу дома на карантине. Меня сочли слишком здоровой для госпитализации. Может быть, в силу возраста мне удаётся переносить болезнь на ногах. Больше всего переживаю, что продлят локдаун для общепита. Наше кафе довольно дорогое, толпы там никогда не было. Думаю, большинство заражается в общественном транспорте, а не в ТЦ или общепите.
