«Информ Полис» продолжает цикл материалов «Заводы Бурятии». Мы уже рассказывали о судьбе улан-удэнского стекольного завода, тонкосуконного комбината, кирпичного завода и завода железобетонных изделий в «сотых» кварталах.
Сегодня речь пойдет о заводе железобетонных изделий (ЖБИ) «Бурятводмелиорации», который обеспечивал необходимой продукцией всю мелиорацию и вносил большой вклад в развитие сельского хозяйства республики. В советское время на заводе кипела бесперебойная работа, и мысль о том, что однажды этот гигант производства остановится, казалась его рабочим страшным сном.
Кусочек Чернобыля
Жуткие руины когда-то мощного завода заметны издалека. Увидеть их можно на окраине города, с правой стороны автотрассы «Байкал», ведущей в сторону Иркутска. Огромная территория огорожена железным забором, в центре стоит высокое пустое разваливающееся здание. Это и был крупный завод, вид которого сегодня напоминает кусочек Чернобыля.
А несколько десятков лет назад сюда дружно шли на работу люди таких профессий, как бетонщики, арматурщики, крановщики, пропарщики, клепальщики, слесари и сварщики. Встречали их три больших цеха: арматурный, бетоносмесительный и формовочный. Здесь и шла работа по изготовлению железобетонных изделий для всей мелиорации Бурятии. Вся продукция шла в районы, в каждом из которых была своя ПМК (передвижная механизированная колонна).
- Вся продукция была для мелиорации водного хозяйства Бурятии. Выпускали около 30 наименований продукции: железобетонные мелиоративные лотки, облицовочные плиты каналов, четырёхметровые трубы, плиты для труб, мостовые переходы, железобетонные блоки и так далее. Производили также тысячу кубов товарного бетона для подрядных организаций, занимавшихся строительством Заречной и Тулунжинской ПМК, - рассказывает бывший работник завода ЖБИ «Бурятводмелиорации» Любовь Новоженова.
Любовь Вениаминовна пришла работать на завод в 1975 году, в год официального запуска завода. Сначала вчерашнюю школьницу устроили учеником лаборанта, а затем назначили пропарщицей, в обязанности которой входил прогрев бетона. После окончания техникума Любовь Новоженова стала мастером цеха, затем начальником лаборатории. В общей сложности женщина отработала на заводе ЖБИ 23 года – ровно столько же лет просуществовал и сам завод.
- В работу я втянулась, всё было интересно, ездила по командировкам, на учёбу на Украину, на повышение квалификации в Саратов. Наш завод полностью обеспечивал всю мелиорацию Бурятии: растительные каналы, полив полей... Но в один миг никому ничего не надо стало, - вспоминает она.
Уверенность в завтрашнем дне
Первоначальная проектная мощность завода достигала 12 тысяч кубометров изделий в год. Постепенно эта цифра увеличивалась в разы. К началу 90-х завод получил новое оборудование, принялись строить новые цеха. Всего на производстве трудилось около 300 человек. Работали в две смены, а если шла сдача какого-то нового объекта, забывали про выходные. Рабочие гордились своим заводом.
- Завод обеспечивал нас не только работой, но и давал уверенность в завтрашнем дне. Я, отработав шесть лет, получила квартиру. Да и все, кто работал с 1975 по 1978 год, получили жильё. Зарплата была небольшая – рабочие получали по 180 - 200 рублей, но зато все были заняты, - рассказывает Любовь Вениаминовна. – У нас было три общежития для рабочих, детсады, столовая, пекарня, теплица. Но, в конце концов, всё развалилось.
Квартиры получили многие труженики завода, ведь предприятие, кроме выпуска изделий для мелиорации, вносило вклад в строительство домов в Улан-Удэ. По договору, заключенному со строительными организациями, завод получал десять процентов от построенного жилья. К примеру, если с помощью завода ЖБИ строилась тысяча квартир, то сто из них давались заводу, а, следовательно, и рабочим.
Тяжелее всего работа была у бетонщиков и арматурщиков, которые постоянно находились в пыли и вредном газе. Александр Владимирович Сиротин трудился бетонщиком. Он признался, что сначала работа ему не нравилась. Потом мужчина получил квартиру недалеко от работы.
- Работа бетонщика трудная. Краном достаёшь формы из камер, распалубиваешь (снимаешь опалубку. - Прим. авт.) их, изделия снимаешь, складируешь, форму обратно смазываешь, заполняешь арматурой и заливаешь бетоном. И так каждый день. Ну, только номенклатура форм немного разная, - объясняет он. – Сначала, конечно, страшно не нравилось, а потом, думаю, ну а что, рядом с домом, в какой-то степени свобода есть, куда-то отпроситься можно, надо выйти в субботу – вышел в субботу.
Последнее дыхание
Сами бывшие рабочие завода тепло вспоминают не только о своей работе, но и об интересном времяпрепровождении.
- Работали дружно, весело, но и отдыхать ездили, - вспоминает бывший бухгалтер предприятия Полина Александровна Андреева. - Часто у нас проводились спартакиады. Летнюю в городе проводили (я была в спортивном секторе), а зимнюю на озере Котокель, куда съезжались работники со всех ПМК Бурятии. И на лыжах бегали, и стреляли, и в теннис играли, соревновались в шашки, шахматы. Интересно и весело отдыхали. Летом всем заводом за счёт профсоюза выезжали на Байкал.
Полина Александровна пришла на завод в 1984 году кассиром, позже стала бухгалтером по реализации готовой продукции. Именно она и бывший начальник цеха стали последними людьми, покинувшими погибший завод. А спад производства начался в период перестройки. В те же годы прекратились поставки металла из Челябинска, подорожал пар, необходимый для пропаривания изделий. Завод стал тонуть в долгах.
- К нам зашли иркутяне. Котельная с нас брала сильно много за отопление, и такой аврал пошёл, кто сколько хотел, тот столько и брал с нас денег. Невозможно было рассчитываться с рабочими, поставщиками. ПМК стали закрываться, железобетон никто не брал, мелиорация погибала. Затем иркутяне начали скупать акции у рабочих по 50 рублей за штуку. Часть купили, а часть директор уговорил сохранить. Потом он сам скупал их. Документы все я сдала в архив – они должны храниться там 75 лет. Денег не было, и мы с начальником цеха продали оставшиеся плиты, чтобы рассчитаться с долгами. Рабочие ушли кто куда. Директор потом тоже продал свои акции, а иркутяне выкупили оставшийся транспорт. Так всё и закончилось, - вздыхает Полина Андреева.
Общежитие для рабочих передали в муниципалитет, едва построенные новые цеха завода частники заняли пилорамой, а строившийся для расширения третий этаж здания быстро разрушили. Так в 1998 году и погиб завод ЖБИ «Бурятводмелиорации».
«Сердце кровью обливается»
По словам бывших сотрудников предприятия, в начале 90-х на завод приезжали люди из Якутии, пытались его выкупить. Руководство это проигнорировало, потому что до последнего верили в восстановление завода, однако этого так и не случилось.
- В своё время Айдаев, будучи мэром, предлагал перевести завод на чисто строительное производство, например, выпускать лотки для теплотрасс. Но это не состоялось, и вот так мы не сохранили своё предприятие, - говорит Любовь Новоженова. - Для местных властей особого дела до завода не было, потому что вся мелиорация подчинялась Москве. Ну, как-то спецзаказ от местных властей был – заливали парапеты возле танка ко Дню Победы. Тут все местные суетились перед заводом.
Сама территория предприятия сегодня пустует, однако железный забор по периметру и будка охранника говорят о том, что кому-то она всё же приглянулась для некой деятельности. С самого края бывшего завода пристроилась торгово-производственная компания, которая даже вставила окна на первом этаже старого здания. В большей же части руины завода ЖБИ - ещё один мёртвый памятник крупному производству в нашей республике.
- Сейчас, глядя на эти руины, сердце кровью обливается. Там работала я, работали моя мама, два моих брата. Проходишь мимо и как-то с грустью всё вспоминаешь, думаешь – вот здесь мы начинали работать, - вздыхает Любовь Новоженова.
Бывшие работники до сей поры поддерживают между собой связь. Память же о заводе навсегда сохранилась в их сердце.
- Знаете, я в 1993-м уволился, а завод мне до сих пор снится, - говорит бывший бетонщик Александр Сиротин. - Раз в месяц я во сне выхожу на завод, работаю, устраняю ту или иную неполадку. Думал, что до пенсии там работать буду, а получилось вон как…
