Лудуб Очиров родился через год после выхода первой части фильма про Гарри Поттера. И, словно герой саги Джоан Роулинг, рос на глазах у всей республики. В шесть лет он дал свой первый сольный концерт. У него нет зрения, но есть несомненный талант. У него нет шрама в виде молнии, но он определенно особенный.
На протяжении всей своей сознательной жизни Лудуб – это мальчик, удививший всех. Однако он повзрослел. И сегодня это молодой мужчина, талантливый композитор, который, с одной стороны, уже имеет всенародную любовь, различные награды и победы в конкурсах, в том числе буквально недавно он стал победителем в XIII Международном конкурсе молодых композиторов имени А. Г. Шнитке. Имеет мнение о том, как помогать композиторам Бурятии, как развивать музыкальное искусство в республике. А с другой – это обычный 18-летний подросток со своими мечтами и стремлениями.
«Если будешь внимательно прислушиваться к шуму ветра, то можно услышать мелодию»
– Когда музыка вошла в вашу жизнь?
– Изначально не было понимания, что музыка – мое призвание, так обстоятельства сложились. Я ходил в садик «Ладушки», и каждая группа должна была подготовить новогоднюю песню. Из нашей группы выбрали меня, видимо, потому что у меня не так плохо получалось интонировать, петь. Я эту песню исполнил, она многих тронула, понравилась. Моя мама видела, что кто-то снимал на видео, мы не смогли найти запись. Мама говорит папе: «Наш сын поет, ты не поверишь, но поет». Папа не поверил, потому что дома я не пел. Ну и потом, чтобы удостовериться, поехали к брату, записали эту песню. Тоже случай: если бы мы получили видео сразу, мы бы посмотрели – ха-ха... молодец, ну и забыли бы, наверное. А так, чтобы удостовериться, поехали и записались. А потом само собой все закрутилось. Стало понятно, что я должен заниматься музыкой. Вроде ты и не планировал становиться музыкантом, в нашей семье музыкантов не было, но всегда поддерживали музыку, не было такой музыкальной среды, но все равно как-то все так повернулось. То ли это счастливый случай, то ли это ниспослание свыше.
– Когда вы поняли, что будете заниматься музыкой профессионально?
– Я даже сейчас не думаю, что для меня это профессия, для меня это реально жизнь. Для меня жить и сочинять музыку – это обычное состояние. Конечно, когда я оканчивал школу, было понятно, что назад дороги нет. Но окончательное понимание пришло в колледже, когда поступил на теоретический факультет, когда спрос знаний совершенно другой. Не просто уметь по клавишам играть, а нужно уметь объяснять, знать теорию музыки, историю музыки, гармонию, зарубежную музыкальную литературу и т. д. С колледжа стало понятно, что это профессия, которая должна и известность, и деньги приносить.
– Вы работаете по вдохновению или есть график работы?
– По-разному. Бывает по вдохновению, когда один остаюсь. Или вот сейчас стал ночью иногда писать, просто чтобы поймать атмосферу. Ну и на заказ работаю. А когда на заказ работаешь, какое вдохновение? Значит, так, мы сейчас тебе заплатим, сделай нам до такого-то срока. У тебя не спрашивают, есть вдохновение или нет. Многие великие композиторы работали на заказ. Тот же Моцарт написал свой «Реквием» тоже на заказ, и от этого качество музыки не страдало. В процессе работы они переключались в это состояние вдохновения. Это самый крутой навык, когда ты и зарабатываешь деньги, и можешь писать искренне сердцем.
– Для вас весь мир музыка?
– Нельзя сказать, что я в каждом звуке слышу музыку, тогда я был бы сумасшедшим. Но просто иногда слышишь, как стиральная машинка гудит, или едет машина, или сигналит автомобиль. У определенных автомобилей есть определенная нота: си-бемоль, фа-диез. Такие моменты подмечаешь. Самый интересный момент был, когда мы поехали в Монголию, были в горах и там птички пели. Одна птичка пела очень четко, я даже помню ми-бемоль, си-бемоль, это была чистая кварта, очень четкое интонирование было, прозрачный звук. Я удивился, насколько в природе много каких-то своих музыкальных вещей. Если будешь внимательно прислушиваться к шуму ветра, то можно услышать мелодию. Это действительно пересекается с тем, что я испытываю.
– Если бы вы были стихией, то какой?
– Ветром в степи, ветер – самая свободная стихия, он в воздухе, он гуляет где хочет. Вода течет по скалам, огонь создают люди, и его можно спокойно потушить. А ветер – он везде, он самый свободный. И реально, когда в степи ветер, когда стоишь под ветром, чувствуешь эту свободу.
– Сейчас вы больше реализовываетесь как композитор и уходите в классическую музыку. Это связано с вашим взрослением?
– На самом деле меня ничто не привлекает конкретно. Захочется мне писать хип-хоп в стиле Моргенштерна, например, то я буду писать. Сейчас такая музыка популярна, а я все-таки 18-летний подросток, об этом не надо забывать, я не просто какой-то суровый композитор, который сидит и пишет ноты. У меня тоже есть друзья, круг общения, я тоже слушаю музыку с чарта в сети «ВКонтакте», я тоже сижу в TikTok на самом деле. И музыка меня привлекает не по жанрам, а по эмоциям, которые она вызывает. Неважно, какой ты музыкальный язык используешь, пишешь ли ты классическую музыку в стиле додекафонии или атональную какую-то музыку, сложные системы музыкального языка избираешь, тот же постмодерн, например. Неважно, главное, чтобы твою музыку люди понимали и она вызывала эмоции. Нужно писать такие яркие мелодии, чтобы они запоминались, чтобы их люди пели. На самом деле написать хит, чтобы он исполнялся, намного сложнее, чем написать симфонию. Сейчас мир очень быстро движется, тренды сменяют тренды. Я не цепляюсь к определенному музыкальному языку. Если нужно, буду писать и постмодерн, и неоклассицизм, и необарокко, и хип-хоп буду делать. Я не ограничиваю себя, это же свобода.
«Никогда не позволяю себе давать им что-то некачественное и недоделанное»
– Вы чувствуете ответственность за тех, кто вас слушает?
– Да, безусловно. Конечно, в первую очередь пишешь музыку для себя. Но, с другой стороны, когда ты просто пишешь и ее никто не слушает, она не находит отклика, соответственно, ты ничего не выражаешь. А когда ее слушают или оценивают, ты получаешь определенный эмоциональный отклик. Я всегда ставлю цель писать качественно, писать так, чтобы она цепляла, чтобы человек послушал и понял: о, мне это нравится. А для этого нужно много стараться, искать, импровизировать, очень много думать. Я чувствую определенную ответственность за слушателей и никогда не позволяю себе давать им что-то некачественное и недоделанное.
– Ваше первое музыкальное воспоминание?
– Мы еще в городе жили, у нас был музыкальный центр с дисками. И были самые разные диски. Мне лет 4 - 5, я очень любил слушать музыку, громко ставить. И самое интересное, что диски были с шансоном. Я не знаю, откуда они у нас появились. Но серьезно! Я честно не знаю, я просто слушал постоянно. Еще одно воспоминание, у нас дома были буддийские атрибуты для молебнов, музыкальные инструменты, мне очень нравилось с ними играть, именно эти звуки мне нравилось слушать, какой они звон издают, какой шум. Я днями напролет мог стучать.
– В одном из интервью вы признались, что вас баловали. Что не позволило взрастить в себе эго?
– Мои двоюродные братья. Они некоторое время у нас жили, видели, что я превращаюсь в эгоистичного ребенка. Мои родные братья и сестры постарше, сестра меня старше на 15 лет, брат на 18 лет, и не было такого тесного общения. Я рос один, все внимание было только на мне у родителей. Нельзя сказать, что какими-то методами они действовали, но в определенный момент это во мне ушло благодаря их воспитанию. Я о себе судить не могу, но мне кажется, что, по крайней мере, я лучше стал, чем был раньше.
– Был ли у вас переходный возраст?
– На самом деле как такового переходного возраста не было. Мне кажется, что переходный возраст идет от неопределенности. Много подростков даже среди моих друзей учатся в школе, общаются с друзьями, но у них нет того дела, которым они смогут заниматься всю жизнь дальше. И в этом переходном возрасте ищут себя. Мне кажется, переходный возраст рождается неопределенностью, такой немножко растерянностью. У меня такого не было, потому что я все время занимался музыкой.
– Вы росли на глазах у всей республики. Чувствовали на себе бремя популярности?
– Нет, меня родители правильно воспитали. Могу привести пример своей мамы. Когда я побеждаю на каких-то конкурсах, больших концертах, она меня заставляет (я думаю, что это неспроста) сразу после этих побед мыть полы, чтобы было понимание, что ты обычный человек, обычный парень и ты не должен задирать нос и думать, что ты лучше всех. И папа мне говорит: ты всегда должен оставаться человеком, неважно, как высоко ты взлетел, хотя я еще не взлетал. В этом плане меня правильно воспитали и приучили помогать другим, делать не ради себя, а ради других. У меня сейчас действует акция «Помогая другим, помогаю себе» – безвозмездная запись музыки для талантливых исполнителей, у которых нет денег на хорошую студию.
– Нет страха разочаровать ожидания поклонников?
– На самом деле нет. Если ты на эту дорогу вступил, то нужно идти до конца. Ты уже это не ради себя делаешь, а ради своей аудитории, ради людей, которые в тебя поверили, которые тебя поддержали. Это уже как долг. Не надо ничего бояться, страх – это одно из самых мерзких чувств, которые есть у человека, нужно просто делать свое дело.
«Если ты попал в тренды TikTok, то ты уже победил»
– Какие дальше у вас планы?
– Нужно окончить колледж, 4-й курс, курсовые, дипломная работа. А дальше будем решать, посмотрим. Многие говорят, нужно поступать в консерваторию, ехать. Но тут я бы хотел одно из своих соображений высказать, что думаю по образованию в музыке. На самом деле возвращаясь к конкурсу Шнитке, который проходил. Там ведь принимали участие студенты консерватории, они писали музыку, отправляли, но в итоге, будем откровенны, победил тот чувак, который учится на 3-м курсе колледжа Чайковского. Образование музыкальное многое решает, но это не истина в последней инстанции. Можно, например, живя в Бурятии, учась в колледже, побеждать в таких конкурсах. Огромная благодарность моим педагогам, которые меня учат и ведут в этом непростом мире музыкального искусства.
– Кто лучший композитор Бурятии?
– Я не знаю, кто первый. Или Виктор Алексеевич Усович, или Базыр Цырендашиев, или Лариса Николаевна Санжиева, или Пурбо Найданович Дамиранов. Но второго я знаю лично – это Лудуб Очиров (смеется).
– Сегодня легко стать популярным?
– Сейчас неважно, кто ты, откуда, чем занимаешься, где ты учился, если твоя музыка «вставляет», то ты можешь опубликовать и стать известным. Причина наших достижений – это интернет. Благодаря интернету мы можем отправлять свои сочинения, публиковать их, они сохраняются, мы ничего из своих сочинений не потеряем. Если ты попал в тренды TikTok, то ты уже победил. Сейчас одновременно и прекрасное время для реализации, и очень суровое, потому что конкуренция просто зашибись.
– Как же быть лучшим?
– Быть оригинальным, делать то, что до тебя никто не делал, идти такими путями, которыми до тебя никто не шел, или писать такую музыку, про которую скажут: «Это Лудуб Очиров написал», найти свой стиль.
«Я верю, что когда-нибудь я получу зрение»
– Правила вашей жизни?
– Я еще очень молодой, мне 18 лет, как бы мне не 40, и я никому не хочу ничего советовать. Скажу для себя: самое главное – это трудиться, заниматься чем-то, нельзя просто прозябать, нельзя просто жить по инерции, нужно куда-то ездить, жить активной жизнью, тогда и не будет никаких проблем, чувства одиночества, тоски. Все свободное время я отдаю музыке, у меня есть любимое дело, которое в последнее время даже доход некий начало приносить. Не знаю, чем бы занимался, если бы не музыка, я бы, наверное, был одним из таких потерянных подростков.
– Как человек, имеющий ограничение по зрению, скажите, как принять себя. Были ли у вас депрессии?
– У меня не было такого, я занимался музыкой, меня любят родители и ценят. Люди впадают в депрессию, они не могут принять себя, не могут смириться, не могут сказать: да, я такой, да, я не вижу, да, я не могу ходить. Но это нужно принять спокойно, без ярости, без слез, просто понять: да, я такой, но я должен изменить в первую очередь себя, а потом уже весь мир. Самое главное – принять и найти свое любимое дело. И чтобы была поддержка от родных. У меня тоже раньше были конфликты в садике, меня обижали, что незрячий. Но родители говорили: «Ты им скажи, что ты не слепой (они меня слепым называли), а просто плохо видишь». Благодаря поддержке родных мне удалось с этим смириться, не то чтобы смириться, принять, я же с рождения такой, гораздо труднее тем, кто потерял зрение в осознанном возрасте, это жесть полная.
– Вы совершеннолетний. Не хотелось совершить что-то экстраординарное?
– Я слышал, что в Москве есть аттракцион, там самолет поднимается на высоту 20 км, и есть специальное помещение, где создается искусственная невесомость, левитация. Я бы хотел там полетать. Но три часа полета стоят 180 тысяч рублей, огромные деньги просто. Мне хотелось бы испытать ощущение полета. Я же говорю, что свобода для меня самое ценное, и именно испытать свободу не в музыке, а наяву. Но пока денег не хватает, дорого.
– Какие у вас хобби?
– Спорт. Я люблю качаться, приседания, отжимания, подтягивания. Заниматься бегом в открытой степи, из лука пострелять в воздух. Все-таки во мне, видимо, какая-то степь, степной ветер. Просто по маминой линии наши какие-то предки были казаками, и эта как бы воинственность передалась, наверное.
– Каких поэтов или писателей любите, кино?
– Разных, могу Пушкина почитать – «Маленькие трагедии», люблю рассказы Максима Горького, поэтов-символистов, Марину Цветаеву. Много таких вещей, которые в нужный момент я нахожу для себя. А по поводу фильмов главное, чтобы музыка была хорошая. Мне хочется писать музыку для кино, анимации, игр.
– Каким вы себя видите через 20 лет?
– Не знаю, где я буду жить, не знаю, с кем я буду, будет ли у меня семья. Не знаю, честно. Это мне будет 38. Но одно я точно гарантирую, что я точно буду заниматься музыкой. А остальное не знаю, может, здесь, может, в Америке, может, на Северном полюсе. Надо жить настоящим, делать здесь и сейчас, а что будет через 10 - 20 лет, в сущности не важно, потому что будущего еще нет, а прошлого уже нет, как сказал один наш лама. Раньше я очень много зацикливался на будущем, где я буду учиться, как я буду дальше писать музыку, я даже переживал, что я задание не успеваю вовремя выполнить, прямо доходило до невротических состояний. Но потом пришло понимание, что нужно жить здесь и сейчас.
– Вы Гарри Поттер и у вас есть волшебная палочка. Что бы вы наколдовали?
– В первую очередь, конечно, зрение. Это безусловно, чтобы получить зрение. Зрение я очень стремлюсь получить, потому что это огромные возможности для меня откроет. Ну и родители верят, и я верю, что когда-нибудь я получу зрение. А остальное все достижимо. Деньги можно заработать, музыку можно написать, семью можно создать – все это достижимо.
