«Информ Полис» продолжает цикл материалов «Заводы Бурятии». В этом году мы перемещаемся в ближайшие районы республики, где также кипела жизнь на различных крупных предприятиях, историю которых хранят люди старшего поколения в своих сердцах и памяти. От большинства заводов, некогда бывших гордостью советской власти, остались лишь руины, от других не осталось даже кирпичей.
Однако в этот раз мы хотим продолжить цикл материалов о заводах - производителях алкогольной продукции в Бурятии. В прошлый раз мы вспомнили историю Николаевского спиртзавода, а в этот раз расскажем про завод «Ливона», который в своё время на треть пополнял весь республиканский бюджет. Бывшие работники вспомнили, каким было это предприятие, как здесь производили водку для всего СССР и что стало причиной краха столь крупного завода.
Декорации для фильмов ужасов
Само здание бывшего завода «Ливона» сегодня – самый настоящий исторический архитектурный памятник, ведь возведено оно ещё в начале прошлого века из прочного красного кирпича. И строилось здание, что называется, «на века». Фасад украшен выпуклыми узорами. На старинных узких и высоких окнах кованые решётки. На зданиях даже можно заметить впадины, выполненные в виде бутылок. Примерно так выглядит когда-то успешный ликёро-водочный завод «Ливона».
Внутри же зданий всё иначе, чем снаружи. Серость, пыль, холод и пустота. Словно здесь сегодня развернулись декорации для съёмок фильмов ужасов. Кстати, люди, работающие сейчас на этой территории, рассказывают, что внутри обветшалых коридоров и подвалов часто что-то гремит, стучит, иногда сами по себе перемещаются предметы. Есть и ощущение того, что на тебя здесь постоянно кто-то смотрит.
Управляющий территорией пригласил нас пройти в подвал, где раньше шло производство водки. Старые аппараты сохранились неплохо и даже ещё могут послужить. Стоят здесь и огромные деревянные чаны, выполненные по принципу бочек, стянутых железными обручами. Этажом выше - лаборатория с кафельными стенами и полом, где до сих пор хранятся старые бутылки и пробирки.
Винный цех, что стоит напротив ликёро-водочного, несколько лет назад пострадал от пожара. Крыша обрушилась, но каркас старинного здания сохранить удалось. Чудом не пострадало соседнее здание с кабинетами, архивами и документами.
На самой территории сегодня производственная зона. Здесь склады, производство железных ворот, диванов, выделка шкур и другое. Сдаёт всё в аренду с 2017 года управляющий Владимир Лев, сын Бориса Абрамовича Лев, директора «Ливоны» с 1986 по 1998 год. Он отметил, что территория имеет большую ценность для архитектуры, а потому в идеале было бы сделать здесь парковую зону со скамейками и кафе в помещениях, выполненных из натурального красного кирпича. Правда, найти человека, готового вложиться в возрождение этой территории, трудно, так как затрат потребуется много, да к тому же «Ливона» находится не в очень удобном для этого месте. Что касается былого производства спирта, то этого делать здесь уже точно не получится по стандартам, поскольку отныне рядом находятся жилые дома.
Ёмкости пустили на пули
Винокуренный завод Кобылкина (именно так изначально называлась «Ливона») начали строить в 1898 году в Верхнеудинске на берегу реки Уды. Говоря современным языком, его можно назвать дочерним предприятием Николаевского спиртзавода, о котором мы уже рассказывали. В 1904 году Кобылкин сосредоточил Николаевский спиртзавод на производстве спирта, а выпуск водки перенёс в город. Так и начал свою историю будущий завод «Ливона».
После Кобылкина хозяином завода стал купец и винодел Николай Иванович Голдобин, сын основателя Николаевского спиртзавода. Он славился своим меценатством, занимался строительством домов и школ.
О довоенной истории ликёро-водочного завода не сохранилось сведений даже в городском музее и архивах. Тем не менее о жизни предприятия много знают его бывшие работники. Ефим Перфильевич Гордеев пришёл на завод в конце 1980 года. До этого он трудился механиком на гормолзаводе, затем главным механиком автоуправления, а потому на ликёро-водочном заводе сразу занял должность главного инженера. В середине 80-х он даже короткое время был директором предприятия.
- До войны здесь разливали всё вручную. Все ёмкости с 1904 года стояли медные, но внутри лужёные были. А когда началась война, ёмкости сняли, чтоб делать из них пули. Часть оставили, наставили простое железо. А ёмкости родные все были клёпаные, - рассказывает Ефим Перфильевич. - Был там большой цех для приёмки спирта, 72 тысячи декалитров мог принять (1 декалитр = 10 литров. – Прим. авт.). В войну на заводе одна линия была, разливали водку, спирт, но в основном готовили бутылки с зажигательной смесью. Завод не останавливался, потому что спирт нужен был фронту. Вывозили его на конях.
Ликёры и настойки
В 50–60-е годы ликёро-водочный завод развивался, появились автоматические линии розлива. Спирт сюда приходил непосредственно с Николаевского спиртзавода. Зерно для производства поставляли из Мухоршибирского, Бичурского и Тарбагатайского районов. Работали не только на своём зерне, но и на канадской пшенице, поставляемой прямиком из Северной Америки. Ефим Гордеев вспоминает, что с одной тонны этой импортной пшеницы получали 33 декалитра спирта, в то время как из отечественного зерна выходило 27–28 декалитров.
- Получить спирт можно с любого вещества, содержащего крахмал. Получали иногда кукурузу - с неё 60 декалитров спирта производили. Позже спирт стали получать по разнарядке из Москвы, с Украины и из Кемерово, например. Спирт, который шёл с Украины, делался в основном из свеклы, он вонючий такой был. Мы оставляли зерновой спирт и его уже смешивали со свекольным, - вспоминает Ефим Перфильевич. - Кроме водки делали много ликёро-водочных изделий. Настойки делали: облепиховые, брусничные, черёмуховые. В общем, какая ягода в Бурятии была, из такой и делали. В подвале был цех, где была ликёро-водочная промышленность. 70-процентный спирт заливался в чаны с ягодой, и настойки стояли 17 суток. Потом была фильтрация, перегонка. Спирт впоследствии, если был черёмуховый, черёмухой и пах. У спирта же такое свойство - забирать всё в себя.
Кроме настоек производили и ликёры. Они отличались от настойки более высоким содержанием сахара. А в винном цехе делали портвейн и вермут. В качестве сырья получали целые вагоны вин из Узбекистана и Таджикистана.
Раз в год, в самую жару в июне, завод останавливался ровно на месяц на ремонт. В остальное время шло беспрерывное производство. В 80-е годы успешно выполняли план, продукцию отправляли вагонами в разные регионы Советского Союза. Обеспечивали ликёро-водочными изделиями и БАМ, где в те годы шло масштабное строительство. На «Ливоне» работали пять производственных линий, каждая из которых давала по 2 400 ящиков водки в смену.
- Сам процесс изготовления водки может показаться простым - разлил воду со спиртом и всё. Но всё не так просто, - улыбаясь, говорит Ефим Перфильевич. - Там нужна была подготовка. Сначала спиртово-водный раствор доводили до 40 градусов и одним насосом заводили в верхние чаны. И оттуда вся жидкость шла самотёком. Сначала она шла в песочные фильтры, потом в угольные колонны, каждая из которых по пять метров высотой. Тратометры измеряли скорость жидкости. И, допустим, если для русской водки скорость была 60 декалитров в час, то для столичной - 30. Чем меньше скорость, тем качественнее водка. После очистки спиртово-водная смесь шла в песочные фильтры. Затем эта жидкость уходила в чаны, откуда уже поступала самотёком в автоматы розлива.
«Работали прекрасно»
Всего на предприятии в разное время стабильно трудилось около трёхсот человек, не только городских, но и из районов. Для них обустроили кирпичный дом рядом с заводом, а также выкупили и благоустроили дом по улице Оцимика. При «Ливоне» были собственная столовая, детсад, медпункт, дом отдыха на Байкале, теплица, где выращивали огурцы даже зимой. На самом заводе существовал так называемый цех здоровья, который состоял из комнаты эмоциональной разгрузки, фитобара, здравпункта и лечебно-физкультурного кабинета.
- Мы работали очень прекрасно, всё время были удовлетворены. И когда в 90-е годы было плохо со снабжением, мы как-то по бартеру старались поддерживать людей. Автобусы свои были, людей привозили на работу и увозили домой, - вспоминает пенсионер. - Всех больше зарабатывали грузчики, которые отгружали готовый продукт в ящики. Ящики тяжёлые были, деревянные. Грузчики по 300 рублей в месяц зарабатывали, но водку не пили. Если кто приходил новенький, особенно электрик или сантехник, его проверяли. Ребята возьмут, нальют ему стакан. Многие, конечно, не выдерживали и напивались. Но на первый-второй раз прощали, а если в третий раз напивался, то увольняли. В основном у нас работали ребята с высшим образованием, не позволяли себе выпивать.
До 1986 года ликёро-водочный завод подчинялся Иркутску, всё начальство находилось там, туда же и летали на планёрки.
- Когда образовали агропром, директора Калашникова призвали по партийной линии в пищевое производство от Министерства сельского хозяйства. В то же время все заводы стал подчиняться местному самоуправлению. Директором должен был быть я, даже приказ был от Минсельхоза и рекомендация от Иркутского объединения. Я три месяца был директором, но, честно признаться, с райкомом немножко не дружил. И они направили со стекольного завода Бориса Абрамовича Лев, который там 20 лет возглавлял комсомольскую организацию. Мне нравилось, что я мог при нём внедрять новое производство, новую технику, он этого не запрещал. Я мог выдернуть все старые ёмкости и новые нержавейки поставить. При Калашникове, например, боялись что-то переделывать, а надо было переделывать всё. Когда работал Лев, переделали линии розлива и транспортёрное хозяйство. И завод прекрасно работал до 1996 года, - рассказывает Ефим Гордеев.
Кстати, в 1986 году ликёро-водочный завод получил первое «имя» - «Кристалл», которое ему дал Гордеев. Через несколько лет Лев переименовал его в «Ливона» (сокр. от «ликёро-водочные напитки»).
Сейчас бывший директор «Ливоны» Борис Лев живет в Израиле. Фото: facebook.com / личная страница Б. Лев
«И музей, и зона для сталкеров»
В 90-е годы на «Ливоне» стали появляться первые проблемы. Во-первых, конкуренты стали привозить спирт с запада, «Ливона» его перерабатывал, а все деньги за переработку и от продажи водки уходили мимо завода. Во-вторых, появились крупные конкуренты и на местном рынке. Ефим Гордеев вспоминает, что изначально они учились при ликёро-водочном заводе делать целебные настойки и наливки, а позже перешли на производство водки, присвоив себе технологии «Ливоны». В итоге они выбились в лидеры производства и продажи алкогольной продукции, вытеснив ликёро-водочный завод. В-третьих, в конце 90-х проблемы начались у крупнейшего поставщика спирта - АО «Бурятспирт» в посёлке Николаевский, он уже не мог давать для «Ливоны» сырье в нужном количестве. В совокупности все проблемы привели ликёро-водочный завод к банкротству.
- В 90-е мы делали до 30–35 % бюджета республики. Я ушёл с завода в 1998 году, оставив шесть миллиардов прибыли. До конца года ее уже не было, а в 1999-м обанкротили. Попытка уже нового руководства возобновить производство большого успеха не принесла, - сообщал несколько лет назад бывший директор «Ливоны» Борис Лев в интервью «Газете РБ». - Через несколько лет жизнь в стенах завода остановилась. Нынешние владельцы часть помещений сегодня сдают в аренду и параллельно ищут инвесторов. Правда, запустить вновь конвейер - задача не простая. Здания - исторический памятник. И реконструкция помещений выльется в копеечку.
Ефим Гордеев рассказывает, что в «нулевые» завод выкупили москвичи, также разливали водку в большом количестве. Но что-то не заладилось, и они ушли, забрав с собой часть оборудования. Единственное, что сегодня остаётся нетронутым, - это сама архитектура.
В 2018 году бывший завод посетил глава Бурятии Алексей Цыденов. Среди бывших работников даже пошли радостные слухи, что предприятие возродят. «И музей, и зона для сталкеров в одном наборе», - коротко написал впечатление у себя в соцсетях Цыденов после визита на «Ливону». С тех пор ничего интересного здесь не происходило.
Бывший работник Ефим Гордеев невольно вспоминает о «Ливоне» чуть ли не ежедневно, поскольку живёт совсем рядом и со своего двора отлично видит этот ныне ценный архитектурный памятник.
- Конечно, мы жалели, было очень жалко завод. Столько лет отдать… Он мог бы работать да работать. Знаешь, что там высокая культура производства была. В каждом цехе росли цветы и прочее, была своя медицина, медик свой. Всё было. Ну а что теперь делать? - вздыхает Ефим Перфильевич.
