Накануне супруги Котенко в Советском районном суде Улан-Удэ дали подробные показания о лечении своего сына Захара. Напомним, там рассматривается дело по обвинению врача-реаниматолога Детской больницы на Модогоева, после лечения в которой в 2019 году скончался наш маленький земляк Захар Котенко. Мальчику было всего несколько месяцев.
Антон и Татьяна давали свои показания по два часа, к концу дня оба они были морально подавлены и не смогли пообщаться с журналистами. Вспоминать и проговаривать в очередной раз им пришлось всё до мелочей, говорит Антон.
- Ходатайство стороны защиты реаниматолога суд отклонил, так как не усмотрел никаких нарушений со стороны следствия, - рассказывает об итоге очередного заседания папа Захара. – Исследование доказательств завершили в первой половине дня. Во второй начали опрашивать нас. Это очень тяжело, я переживал за Таню и сам минут тридцать не мог нормально настроиться, чтобы рассказать всё, пережить заново. Прокуроры задавали нам уточняющие вопросы, в том числе про оборудование, которое мы видели в палатах. Особенно важен был тот день, когда я договаривался с главным врачом Егоровой, чтобы перевести Захара в реанимацию. Прокуроров интересовало, что Таня видела в реанимации, какая там была обстановка, кого она там видела и даже откуда какие звуки слышала.
Со стороны защиты врача никаких вопросов к родителям не прозвучало. По словам Антона, реаниматолог сидел молча, глядя в пол.
- Я несколько раз высказал своё мнение, что считаю его убийцей, - говорит Антон Котенко. – Рассказал подробно, как пытался организовать телемост, как в больнице сопротивлялись этому, как врачи от меня прятались. Считаю, что реаниматолог не сделал ничего, никаких, даже самых обычных, но необходимых процедур и анализов при поступлении нашего ребёнка в реанимацию. Речь даже не об ИВЛ, он, судя по всему, даже монитор не подключил. Можно было подключить датчики, хотя бы одну прищепку на пальчик надеть. Если сатурация падает, почему врач не подходит к ребёнку? Цыденов промолчал на мой вопрос.
По мнению родителей мальчика, реаниматолог осознавал последствия своего бездействия, ведь в ночь со 2 на 3 февраля приходил к Захару – тогда у мальчика произошло первое прерывание дыхания. Ещё тогда он мог перевести ребёнка в реанимацию, считает папа малыша.
Суд также спросил у Татьяны, какие моральные страдания она перенесла.
- Чтобы, видимо, как-то обосновать моральный вред. Этот вопрос так удивил нас, мы даже не поняли, как на него ответить, - рассказывает супруг женщины. – Представляете, вы видите, как ваш ребёнок умирает с каждым днём. Как описать родительские моральные страдания? Я ответил, что можно сравнить это с пыткой, и то не своей. Ты будто стоишь и наблюдаешь, как твоего ребёнка убивают.
Следующее заседание состоится завтра, 3 сентября. Ожидается, что на нём опросят порядка восьми свидетелей.
