Об обратной стороне театра, закулисной жизни и подготовке к новому спектаклю «Театр. Изнанка» infpol.ru рассказала актриса Русского драматического театра им. Н.А. Бестужева Елизавета Михайлова.
ГРДТ 9 и 10 октября открывает 93-ый сезон премьерой Сергея Левицкого «Театр. Изнанка» (18+). Новый спектакль посвящен ТЕАТРУ – тому живому организму, какой он из себя представляет, тем страстям, что кипят на его сцене и даже в большей степени за кулисами, его требованиям, парадоксам и перегибам.
Как уверяют создатели, это будет театр в театре. По сюжету пьесы на сцене крупного театра репетируют Брехта «Добрый человек из Сычуани». Словно в «Черном лебеде», на главную роль в силу обстоятельств за пару дней до премьеры назначают молодую актрису, до этого занятую лишь в массовке. Девушку за долгие годы работы в театре впервые замечают и коллеги, и режиссер. Казалось бы, вот он момент, когда удача повернулась к героине лицом. Но ТЕАТР требует полной преданности, вплоть до самопожертвования. На что готова пойти артистка ради роли мечты?
Главную героиню сыграет молодая актриса театра, лауреат Госпремии Бурятии Елизавета Михайлова, которая в последние годы блистает на сцене Русского драмтеатра. Ее образ в спектакле «Наводнение» был отмечен критиками, ей превосходно удалось воплотить роковую соблазнительницу Ганьку. Известный театральный критик Павел Руднев писал о ней: «Как из роли замарашки, «стесняшки», из человека, который не способен поднять глаза на Софью, которая ее облагодетельствовала, медленно превращается в ее соперницу. Как ее право молодости, право первой жены, которое ей дает сексуальная жизнь, а секс – это власть, делает Ганьку победительницей». Самой красивой девушкой на деревне зрители увидели ее в спектакле «Калека с острова Инишмаан», где она исполнила роль Хелен. А также в постановке для всей семьи «Добывайки» актриса сыграла маленькую и храбрую Ариэтти.
Сейчас новая роль и новые вызовы. Елизавете Михайловой предстоит сыграть не просто артистку театра, но и ее две роли в репетируемом спектакле «Добрый человек из Сычуани» – Шен Те и Шой Та. О том, насколько сложно вживаться в этот образ, с какими сложностями пришлось столкнуться, об изнанке театра, мы и поговорили с актрисой.
«Мама пугается таких реакций»
– Вы мечтали об этой роли?
– Я вообще мечтала о главной роли, но чтобы именно о такой, нет. Честно, нет.
– Сколько вы в профессии?
– Седьмой год. Возможно, был период собирания ролей, и режиссер, наверное, понял, что сейчас я смогу. Мне хочется так думать, что я, словно вино, настаивалась, вернее Сергей Александрович Левицкий меня выдерживал, ждал. А может, это я фантазирую. И решил «откупорить». Материал очень сложный. В какие-то репетиционные моменты он меня спрашивает: «Лиза, ты как? Понимаешь, что дальше больше? Силы есть?» Да, есть. Огромная задача – вытянуть весь спектакль, потому что из эпизода в эпизод ты на сцене, и нет ровных сцен, они все на эмоциях, на нервах. Простого ничего нет, мне даже интересно, как я справлюсь.
– Что самое сложное для вас сейчас в этой роли?
– Сложность в том, что Сергей Александрович очень тонко выписал некоторые сцены. Здесь должен быть такой внутренний нажим, такая внутри тебя натянутая пружина, которая с каждым словом сжимается, сжимается, – и в какой-то момент тебя рвет, – она выстреливает. Это внутреннее состояние. Само тело должно транслировать это напряжение. Еще секса во мне нет. Есть сцена, где напряжение должно доходить до такого пика и накала, что электрические разряды пронизывают воздух, пока это сложно дается.
– С вами случались такие вещи, которые проживает ваша героиня?
– Мы с Владой полные противоположности, просто небо и земля. Я никогда не была такой незаметной, как она, я импульсивный человек. Например, если у нас с мамой возник спор, то мы всегда спорим на повышенных тонах, горячо отстаивая свое мнение. А сейчас в реальной жизни я могу промолчать, как Влада, именно сейчас, когда я со своей героиней живу ежеминутно, могу поступить так, как она бы поступила. И мама пугается таких реакций, потому что это не характерно для меня. Со мной что-то внутри происходит.
– Влада на вас влияет?
– Я ей жутко благодарна за это состояние покоя, не расслабленности, а душевного покоя, хотя в ее жизни душевного покоя нет совсем. Но на меня она так влияет.
«Если нет «движухи», сделай ее сама»
– А что касается профессии, были ли такие периоды, когда вас не замечали?
– Нас учили в академии культуры, что нет маленьких ролей. Например, во «Фронтовичке» у меня несколько фраз, но я все время там на подхвате, что-то подать, проконтролировать. Я могла бы выходить на свою роль в середине спектакля, но я там открываю, подаю, заношу, отдаю. Потому что мы делаем общее дело. Я такой человек, если нет «движухи», то сделай ее сама.
– Было желание уйти из театра?
– До рождения ребенка я каждый год собиралась уйти. Я в конце сезона говорила: «Ребятки, после отпуска мы, наверное, с вами не увидимся». И если первые годы все говорили: «Лиза, ну, ты что, ну, ты как?» А осенью: «Здравствуйте, это я». То потом уже «Ой, да ладно!». У каждого артиста бывают такие периоды. Но про это и «Изнанка». Театр, как наркотик. Ну, куда я? Чем я буду заниматься? Как я без театра?
– А что в нем такого притягательного?
– Я не знаю, как одним словом это сказать. Я не могу без него, вообще никак. Я, наверное, буду хорошим продавцом, тренинги могу вести. Но ведь ты попробовал этот адреналин перед выходом на сцену, ты слушал аплодисменты, крики «браво». Это ни с чем не сравнить.
– Говорят, театр – это террариум единомышленников? Согласны с этим?
– Хороший театр, наверное, да. Но если каждый будет тянуть одеяло на себя, как лебедь, рак и щука, ничего не получится. Я думаю, мы приходим к хорошему театру в этом понимании.
– Стекло в туфли не сыпете друг другу?
– У нас, тьфу, тьфу, тьфу, такого нет. Во-первых, потому что у нас здесь нет прим, соперничества, когда по шесть человек на один типаж, амплуа. У нас каждый, что называется, штучный товар, поэтому с кем-то состязаться смысла нет. Возможно, такое есть в крупных театрах, когда труппа около 100 человек. А у нас наоборот кадровый дефицит. А во-вторых, у нас реально крутой коллектив. Мы вместе работаем, вместе отдыхаем, делить нечего.
– Зачем зрителям знать эту изнанку?
– Театр – это отдельный мир, в котором кипит жизнь, страсти. Здесь человеческие пороки словно гипертрофируются. Мне кажется, зрителям всегда интересно посмотреть, как создается спектакль. Но не просто парадную сторону закулисья, как экскурсию, а нечто интимное, сакральное, личное, на какие жертвы идет артист. Довлатов говорил «артист – это донор. Именно донор, который отдает себя, не требуя вознаграждения».
– Какие мифы об актерской профессии вы бы развеяли?
– Наверное, что актеры – бездельники. Мало, кто догадывается, что это невероятно трудная работа, пахота ужасная, и даже не столько физическая, сколько работа со своей психикой, с собой, в своей голове, душе. Ты все время должен копаться внутри себя, искать самые болезненные моменты, вытаскивать старые раны, что давно заколотила всеми досками, чтобы войти в нужное режиссеру состояние. Потому что по-другому никак. Я не могла предположить, что «Театр. Изнанка» будет такой психологически сложный материал, настолько разрывающий тебя полностью. Мне приходится вытаскивать из себя все давно забытое, вспомнить самые болезненные моменты из своей жизни, личные трагедии, драмы, травмы, прокручивать их в голове, чтобы впрыгнуть в это состояние и сыграть то, что нужно режиссеру.
«Мы здесь всем жертвуем»
– Почему Сергей Левицкий выбрал вас?
– Не знаю, мне даже самой интересно. Будет возможность, я обязательно спрошу. Наверное, чтобы разрушить образ веселой блондинки, девчонки, которая всех рассмешит, развлечет, которая вечно в тиктоке, инстаграме. Мы даже как-то говорили с ним о том, какая я, когда выключаю телефон.
– Есть мечты о будущем, что бы еще хотелось сыграть?
– Изнанка – это, наверное, для меня спектаклей пять, которые я хотела бы сыграть. Все в одном, по эмоциям, которые испытывает моя героиня, такая палитра чувств. Я поняла, что раньше у меня как-то было два плана: либо я плачу, либо я смеюсь, а посередине обрыв. И я постепенно создаю этот мостик, восстанавливаю все эти чувства, открываю себя заново.
– Сергей Левицкий – ваш режиссер?
– Я хочу быть его актрисой, потому что он так и так мой режиссер. У меня огромный страх разочаровать его. У нас с ним была интересная ситуации в «Наводнении». Изначально на первые сцены он думал взять девочку-подростка, чтобы ребра просвечивали, чтобы показать ее голодную жизнь через спину, когда Софья ее моет. Я тогда пришла к нему вся в слезах и сказала: «Я похудею, не берите никого, я смогу». Это был, конечно, вызов. И через какое-то время, помню, репетируем мы сцену в ванной, а он спрашивает: «А ты вообще ничего не ешь?». И это такой бальзам на душу. Когда у тебя есть цели, мечта, человек может горы свернуть.
– На какие жертвы вы идете ради театра?
– Не хочу жертв, хочу по любви. Потому что жертва «похудеть» – это не жертва, это еще надо сказать «спасибо большое»! А так мы здесь в принципе всем жертвуем, я ребенка вижу только утром, когда отвожу в детский сад. Это же неправильно. Хотя семья у меня прекрасная, понимающая. Мама очень радовалась, что мне дали роль. Сейчас даже не обременяет меня домашними заботами. Раньше могла сказать: «Ну, что посуду не могла помыть?», а сейчас: «Иди, готовься. Что не получается? Ну, ты включись, ты у меня самая лучшая». Каждые гастроли встречает меня с плакатами «Мы тобой гордимся», после премьеры «Наводнения» встречали меня с братом поздно вечером с тортом и бенгальскими огнями.
– Какие планы у театра на этот сезон?
– Сейчас премьера драмы «Театр. Изнанка», затем у нас будет бродилка для всей семьи под названием «Метаморфозы детей и взрослых». Планируются в декабре «Добывайки-2», это наша театральная франшиза про маленьких человечков, живущих под полом дома. Еще очень интересный проект на Малой сцене «Black box», как определил его жанр Виталий Федоров, автор, это такой партиципаторный замес, где на сцене сами зрители. А в октябре мы поедем на Большой детский фестиваль со спектаклем «Микрохи», созданном при поддержке Министерства культуры Бурятии. Вообще этот год выдался очень фестивальным. Приходите, у нас интересно.
