Оксана Шаракшинова — заведующая педиатрическим отделением, детский гастроэнтеролог, педиатр и физиотерапевт. Уже 15 лет она лечит детей со всей Бурятии, однако с началом COVID-19, ей, как и многим, пришлось сменить направление работы. Первые «три волны» Детскую республиканскую клиническую больницу стабильно переоборудовали под стационар для заболевших COVID-19. Сейчас медики работают с обычной детской инфекцией, но с последствиями «короны» они сталкиваются постоянно.
— Оксана Михайловна, расскажите о своем опыте работы с коронавирусом, что изменилось с приходом пандемии?
— Когда началась пандемия, нас переквалифицировали в ковидный стационар, что, конечно, было неожиданно. Сложность в том, что мы все-таки педиатры, а нам приходилось лечить взрослых пациентов. Мы брали детей от 0 лет, а самому взрослому пациенту у нас был 101 год.
Нам было трудно переквалифицироваться в терапевтов, потому что у взрослых много сопутствующих заболеваний: сахарный диабет, гипертония, сердечная недостаточность, ишемическая болезнь сердца. К счастью, это было решаемо, нам помогали терапевты, консультировали в лечении таких пациентов.
К тому же, инфекция совершено новая, малоизученная, с небольшим опытом лечения, мы начинали работать с нуля. Особенность работы в том, что приходится надевать противочумный костюм (ПЧК). Прежде у нас были только тренировки, надевали на несколько минут эти костюмы, а здесь в них приходилось носить их по 8 часов. Мы быстро адаптировались, ведь инфекция очень сложная, непредсказуемая, плохо управляемая, и уже не было времени обращать внимание на костюмы, сфокусировались на пациентах.
— Сколько времени вы провели в «красной зоне»?
— Точно, конечно, не считали, но в месяц около 300 часов примерно работали в «красной зоне».
Например, во «вторую волну» мы зашли в «красную зону» в октябре и вышли из «волны» оттуда в марте. Я не заметила абсолютно как осень перешла в зиму, и как зима перешла в весну. Абсолютно было это незаметно. Настолько мы были загружены, находились в этой инфекции, соответственно все праздники работали, поэтому праздники для нас тоже прошли незаметно. Наоборот, пациентов было больше. Новый год тогда как прошел, я не помню. Мы не отмечали. Мы бывали дома, конечно, но, когда выходишь из «зоны», не замечаешь какая погода на дворе: дождь, снег, холодно… Настолько не было сил.
Из костюмов научились друг друга узнавать по глазам, по походке. Пришлось отказаться от ювелирных украшений, от косметики, потому что все это мешает.
— С какими еще сложностями пришлось столкнуться?
— У нас в ДКРБ поступали семьями, в палатах лежали дети, родители, бабушки, дедушки. Пожилые болеют, конечно, намного тяжелее, поэтому надо беречь своих родственников. Обязательно всем прививаться и, чтобы меньше было контактов. Еще одна сложность – это изоляция пациентов, все процедуры проводятся в палатах. Капельницы, аппаратура УЗИ, физиолечение все проводилось в палатах. И сейчас мы работаем в условиях карантина, поэтому приходится из палаты в палату все это переносить. Коллеги, каждый врач относится ответственно к своей работе. Все переживают за больных, очень радовались, когда выздоравливали и уходили. Были случаи смертельные, каждый летальный исход врач переживает, идет эмоциональное выгорание.
— Как удается в такие моменты справляться с эмоциями, что помогает?
— Нас, конечно, поддерживала администрация больницы, мотивировали нас эмоционально. Как-то главный врач принес нам торт, было неожиданно приятно. Разговаривали с нами, говорили: «все равно пандемия закончится». Банки нам присылали сладкую помощь в виде фруктовой корзины – тоже очень приятно и неожиданно. Сами мы очень друг друга поддерживаем, чтобы не падать духом.
Силы и нервы на пределе, учитывая, что у нас тоже дома у всех семьи, дети, раз уж выбрали такую профессию, надо работать.
Коллеги все относились ответственно, не было такого, что врач ушел раньше, наоборот все задерживаются допоздна на работе, потому что очень много у нас различных форм отчетов, истории болезни заполнять нужно, федеральные реестры. Кроме лечебной работы очень много бумажной, которая требует времени.
— Медики говорят, что каждая волна пандемии имеет свои особенности. Чем отличается «четвертая волна»?
— Сейчас наша больница не принимает пациентов с ковидом, нет необходимости. Но в эту волну мы заметили, что идет всплеск вирусных заболеваний, в прошлую осень вирусных заболеваний не было, пришел ковид и все. Было очень мало сезонного гриппа, а в эту осень замечено, что идёт какой-то рост вирусных заболеваний. В ДРКБ мы берем детей до 3 лет, болеет дети разных возрастов, и маленькие совсем, которым всего месяц, и детсадовские, и которые дома сидят.
— С чем это может быть связано?
— Думаю, это связано с тем, что во «вторую волну» у нас был локдаун, люди сидели дома, контактировали меньше. Сейчас все устали от ограничений, расслабились, очень большая посещаемость различных центров, думаю, это наложило отпечаток.
В пик заболеваемости ОРВИ, у нас лечилось два ребенка с постковидным синдромом. Очень тяжело протекала ОРВИ, мы выяснили, что ранее был контакт с ковидом, дети бессимптомно переболели, по анализам это подтвердилось. И мы наблюдали такие отдаленные последствия, как мультисистемный синдром – это поражение всех органов: легкие поражаются, как у взрослых, сердце, со стороны почек осложнения. Заболевание у детей протекало тяжело, но сейчас мы их вылечили и выписали.
Вирус постоянно мутирует. Раз от раза это заболевание протекает все тяжелее, и в большинстве болеют все-таки люди не вакцинированные. Мы собираем анамнез, заметили уже в «третью волну», что особенно те, кто лежит в реанимации, у всех 100% нет вакцинации, у них заболевание протекает очень тяжело. У тех, кто поставил прививку, все-таки болезнь протекает намного легче, в стационары они попадают очень редко, у нас таких было, наверное, 1-2%.
