Анастасия Жолен родилась в живописном селе Красный Чикой в Забайкальском крае. Девушка с детства мечтала жить в большом городе, но и представить себе не могла, что найдет свое место в Париже. Сейчас Анастасия работает в крупном французском банке, воспитывает двоих сыновей и даже занимается писательством. В чем секрет ее успеха?
Рассказывает сама героиня.
«Меня не на рудники звали»
В 2002 году я уехала из Красного Чикоя, с тех пор успела пожить в Екатеринбурге, Петербурге, Москве и вот уже почти семь лет — в Париже. Переезды начались с поступления в Уральскую юридическую академию, а мотивацией стало простое желание жить в большом городе.
После учебы в Екатеринбурге я набралась смелости и поехала искать работу в Питер. Нашла за две недели, в агентстве недвижимости. Через год с небольшим получила приглашение на собеседование в комитет по инвестициям и три года проработала там юристом. Получив интересное предложение от английской фирмы, я переехала в Москву.
Там во время одного из обедов с коллегами я познакомилась со своим будущим мужем, парижанином, жившим тогда в Москве. Мы начали встречаться, но ему по работе понадобилось вернуться во Францию. Договорились, что я буду ждать его в России. У меня была хорошо оплачиваемая работа, найти такую же в Европе без дополнительного обучения я не рассчитывала.
После присоединения Крыма многие иностранные компании начали сокращать свое присутствие в России. Стало понятно, что возвращаться моему тогда уже жениху некуда: фирма, пригласившая его работать, отказалась от идеи открыть офис в Москве. Поэтому я переехала в Париж. В каком-то смысле это было вынужденным решением, но приняла я его без колебаний.
Мне было важно жить вместе с любимым мужчиной, неважно где. И потом, чего уж лукавить, он меня не на рудники звал, а во Францию с приятным климатом, хорошей едой и богатой культурой. Кроме того, мне хотелось ближе познакомиться с его семьей, получить новый опыт жизни за рубежом. Было не страшно, а интересно, по-хорошему волнительно.
Искать работу в Париже я начала через два с половиной года после переезда. Сначала почти год учила французский, потом поступила в магистратуру в Ecole des Ponts, после проходила полугодовую стажировку. Без языка и европейского диплома даже не пробовала отправлять резюме. Зато потом быстро нашла работу в Caisse des Dépôts (аналог нашего Внешэкономбанка).
«Придется мириться»
Первые недели иммиграции проходят в эйфории — лавина приятных переживаний и мыслей. Потом наступает период эмоционального затишья, кажется, что ты уже со всем свыкся. И лишь спустя плюс-минус год начинаешь чувствовать отторжение. Приходит осознание, что люди вокруг никогда не начнут говорить на русском и тебе надо будет всякий раз ломать голову, чтобы найти в их языке такую же красивую фразу, которую ты легко находишь в своем, великом и могучем.
Даже если какие-то местные обычаи и уклад тебе не нравятся, придется мириться, ведь их никогда не поменяют под твои привычки и представления о том, как надо. Это тяжело, но со временем проходит. Мне теперь не составляет труда целыми днями говорить по-французски, если потребуется. Но на своем языке говорю и пишу по-прежнему с бóльшим наслаждением.
Собственно, поэтому и решила написать книгу. Ее опубликовали на «ЛитРес». "Огонек" - это художественный роман, его персонажи вымышленные, однако идеями для сюжета послужили реальные истории известных российских журналистов и правозащитников.
Главная героиня книги выросла в Бурятии и уехала, но часто приезжает на каникулы, в отпуск и не теряет духовной связи с родной землей. Иными словами, в моем романе много рассказывается про Улан-Удэ, Тарбагатай и вообще Байкальский регион девяностых и последующих лет. Студенческие друзья из Бурятии вдохновили меня обо всем этом написать.
«Между русскими и французами много общего»
Сразу оговорюсь, культурного шока после переезда в Париж у меня не было. Вот первый год в Екатеринбурге после Красного Чикоя мне в свое время дался тяжело, а парижский уклад жизни почти не отличается от московского. И Франция, и Россия — христианские страны, и пускай не все жители верующие, общепринятые представления о морали и домострое у нас близки. Наверное, в какой-нибудь восточной стране, мусульманской или азиатской, пришлось бы к большему привыкать. А между русскими и французами, если разобраться, много общего.
Да, европейское общество более толерантно к меньшинствам и более требовательно к уважению прав человека… Но, например, в рабочих отношениях у нас с французами очень похожий культурный код. Во всяком случае, мне с ними очень легко работать. Из особенностей: они редко и очень деликатно делают замечания коллегам, даже когда те откровенно нарушают договоренности или выполняют поставленную задачу из рук вон плохо.
Французские девушки, по русским меркам, очень рано выходят из декрета. Моему старшему сыну было пять месяцев, когда я начала работать. Здесь это норма, но меня тогда грызла совесть. Спустя два года, отдавая в ясли младшего, уже не терзалась.
Если вспоминать, что еще изменилось в моих привычках, то на ум приходят бытовые мелочи. Меня поначалу восхищало то, как точно французские хозяйки просчитывают порции блюд. Больше не восхищает: сама научилась готовить ровно столько, чтобы гости не уходили голодными и при этом после них не оставалось еды еще на один обед.
Или, помню, раньше муж делал мне замечания, потому что я не выключала воду, пока чистила зубы. Я в ответ шутя называла его бережливой занудой. А теперь, если вижу, что мои гости из России долго водят щеткой по зубам, а вода продолжает бежать, так и подмывает выключить кран и сказать: «Вот начнешь полоскать рот, снова включишь!»
Что касается языка, то с французами я говорю по-французски, с русскоговорящими — по-русски. С мужем в присутствии детей говорю только на русском, он мне отвечает исключительно на французском. Когда детей рядом нет, мешаем языки.
Давние культурные связи
Европейцы по-разному относятся к россиянам и по-разному отзываются о России. И все же, если рассуждать о том, в каких европейских странах больше пророссийских или, наоборот, антироссийских настроений, то, по моим ощущениям, французы — однозначно русофилы. Я не перестаю приятно удивляться их расположенности к россиянам, подмечать любопытство к нашей истории, литературе, да и в целом к стране. Что ни говори, у французов давние культурные связи с Россией, и это чувствуется.
Да, после 24 февраля многое изменилось, но я не услышала в свой адрес ни одного плохого слова от своих французских знакомых. Наоборот, получила много сообщений, звонков со словами поддержки и вопросами-переживаниями за моих родителей и родственников в России. За всех не говорю, но лично я с оголтелой русофобией здесь не сталкивалась.
Анастасия с мужем в Красном Чикое
«Я привыкла скучать по родным местам, людям»
Мой переезд во Францию мало что изменил: мама с папой скучают, но они скучают с тех пор, как я уехала в Екатеринбург. Сама я за столько лет и переездов привыкла скучать и по родным местам, и по родным людям. Главное, чтобы у нас были возможности каждый день созваниваться и видеться хотя бы раз в год.
Через десять лет я вижу себя между Россией и Францией. Очень бы хотелось вернуться на несколько лет в Москву, когда дети подрастут. Чтобы они поучились в российской школе и знали нашу страну не только по книжкам, фильмам или краткосрочным поездкам.
Чем хотела бы заниматься, до сих пор не определилась, но точно намерена продолжать писать книги. Есть и другие, пока не оформившиеся в конкретные планы идеи. У меня большое желание связать себя с деятельностью, позволяющей вносить лепту в наращивание дружеских и культурных связей между народами России и Европы. Я готова слушать любые геополитические аргументы, но всем сердцем хочу открытой России, не изолированной от остального мира. Я верю в возможность дружбы народов. По крайней мере, это то, к чему нужно стремиться.
