Бывает так, что в худшие периоды жизни люди ищут утешение или способ забыться на дне бутылки. А может быть, праздность и погоня за эйфорией перерастают в зависимость, человек теряет контроль, и ему нужна помощь. А где ее искать? Хотя предложение может быть совсем рядом: на заборах, столбах и остановках трудно не увидеть яркие объявления о помощи зависимым людям.
Всем привет, я алкоголик
При словосочетании «Анонимные Алкоголики» первое, что приходит в голову, — люди, сидящие в кругу и рассказывающие о своих проблемах. Все эти картины большинство видело в фильмах, да и то зарубежных. О группах, существующих совсем рядом с нами, многие и не знают. Мы решили встретиться с людьми из улан-удэнских групп АА, чтобы они рассказали о том, как алкоголь может разрушить жизнь и как обрести контроль над собой, дабы не скатиться в полный ноль.
Эликсир от комплексов
Первым на встречу с журналистом пришел Аркадий (имя изменено). С первого взгляда сложно представить, что этот с виду приятный мужчина пропил добрую половину своей жизни — с 26 до 42 лет. Сегодня он сохраняет трезвость на протяжении более 12 лет.
— Последние годы, перед тем как прийти в АА, я пропил. В течение последних десяти лет был трезвый всего несколько дней в месяц, да и то лишь потому, что нужно было куда-то ехать или что-то делать. Допустим, в полицию или суд. Ведь всегда есть административные правонарушения: попался пьяным на улице — штраф, — рассказывает мужчина.
Аркадий впервые попробовал алкоголь на свое шестнадцатилетие, как он вспоминает, в те годы это считалось, что поздно начал.
— Занимался спортом, не профессионально, но считал себя спортсменом. Я себе говорил, что никогда не буду пить, курить и материться, — вспоминает Аркадий.
К тому же его мама переживала, что сын может попасть в дурную компанию в родном Магадане, и отправила парня к родственникам в бурятскую деревню. Но здесь он еще быстрее запил.
— Выпивали там все — были и алкоголики, и в меру пьющие люди. Я решил стать таким, как все, и даже забыл о своих моральных принципах. Вот это и отличает настоящего алкоголика от здорового человека. Если человек решил придерживаться здорового образа жизни, то он будет всю жизнь идти по этому пути. У алкоголика же память короткая — быстро забывает свои обещания. Вот и я очень быстро забыл и начал пить, курить, драться и влюбляться. Последнее, конечно, неплохо, но для таких людей, как я, например, познакомиться или поговорить с девушкой — это проблема. Ощущал себя белой вороной и осознанно выбрал путь пьянства, чтобы быть как все: сходить на дискотеку, познакомиться и поговорить с девушкой. Поэтому очень быстро пристрастился к алкоголю и на этом пути много проблем себе нажил, — признается мужчина.
В первые годы Аркадий не был злостным алкоголиком: пил нерегулярно, время от времени. Но всегда эти пьянки приносили проблемы — он терял вещи, влипал в драки и прочее мелкое хулиганство по глупости.
— Алкоголик не может выбирать, пить ему или нет. Даже хорошие в трезвом состоянии люди, когда пьют, становятся отвратительными. Тут опять отличие алкоголика и не алкоголика: например, вечером пьем с другом, а когда вместе выходим из бара под утро — у него брюки со стрелками, как и были, он такой же чистый и свежий. Я же выхожу весь потрепанный, одежда висит на мне, как на пугале, весь обросший и взлохмаченный. Это всегда меня озадачивало. Как так, вместе же пили, почему он не опускается? А это говорит о том, что у него нет такой зависимости и пристрастия.
Тогда Аркадий понял, что для некоторых людей алкоголь не враг, а просто средство провести время. Для него же, настоящего алкоголика, спирт — «волшебное зелье, эликсир, чтобы перешагнуть свои комплексы». Но с каждым разом алкоголь становился для Аркадия уже не другом и даже не врагом, а настоящим хозяином. Он это понимал и все равно стал рабом зеленого змия.
— Если бы обратно все отмотать, я поступил бы как здоровый человек, если бы знал, к чему все приведет. Я принял свой алкоголизм, свою болезнь. Многие думают, что это пристрастие, вредная привычка или распущенность, но это болезнь, — подытожил Аркадий.
К «Анонимным Алкоголикам» мужчину привел знакомый, который сам боролся с зависимостью. Одна из методик в АА заключается в том, чтобы помочь другому человеку отказаться от алкоголя. Сегодня уже Аркадий зовет бывших собутыльников не на пьянку, а на встречу с единомышленниками, которые, как и он, сохраняют трезвость.
Начинали пить в 13 лет
Как рассказывает Аркадий, в первые годы существования АА в Бурятии участниками групп были в основном мужчины. Женщины пришли позже, но с их приходом сразу стало уютнее и веселее. Однако женщины, которые вступили в ряды трезвенников, не всегда несли за собой шлейф комфорта. Скорее наоборот, ведь женский алкоголизм — настоящая беда в семье.
Историей о разрушенном браке, едва не убитой карьере и детях, которые ждали и надеялись, что сегодня их мама не уйдет в запой, поделилась Сэлмэг.
— Родилась в 1970 году, мое детство было довольно благополучное. Я росла в деревне, была единственным ребенком в семье, родители — простые рабочие. Они неплохо зарабатывали, поэтому у меня было все и мне разрешалось все. Сыграла свою роль и безнаказанность: я в детстве была такой хамкой, к тому же материлась. Отец был трактористом, все в деревне его боялись, поэтому меня никто не трогал и не ругал. И вот результат: я считала, что мне все дозволено. Мои родители выпивали, но по праздникам. Я терпеть не могла, когда родители пили. Все равно были какие-то скандалы, отец любил подраться. Если он где-то дрался — прибегали люди и кричали: «Сэлмэга, иди папу забери», ведь он только меня слушался. Я, естественно, ненавидела отца в такие моменты, кричала на него, называла алкоголиком и пьяницей. Для ребенка это были одни и те же понятия, но став гораздо старше, я поняла, что это разные вещи, — вспоминает женщина.
Несмотря на то что Сэлмэг была единственным ребенком в семье, она никогда не чувствовала одиночества. По ее рассказам, многие в АА, вспоминая детство, говорят, что были одиноки, им было плохо и скучно. У нее же такого не было; будучи ребенком все свободное время она проводила за книгами, но при этом успевала что-то делать по хозяйству и даже с друзьями встречаться.
— Самое интересное — мы начали пить рано, после седьмого класса, когда нам было по 13 лет. Вот сейчас смотрю на тринадцатилетних и думаю: дети же. А мы в этом возрасте встречали рассветы, уезжали на мотоциклах на природу и брали с собой вино, тогда самогона и водки не было. Я помню, как отмечали 14-летие одноклассника и взяли с собой ящик яблочной настойки. Тогда это не казалось чем-то позорным, даже наоборот. Конечно, родителям мы ничего не говорили, но они догадывались. В моем случае родители не запрещали. Девочки, например, боялись выходить, а я знала, что меня никто не обидит. Да к тому же обычно общалась с мальчиками, — рассказывает Сэлмэг.
После столь раннего алкогольного опыта подростки поняли, что им нравится это состояние, когда всем весело и хорошо. Но тогда наша героиня еще могла контролировать потребление алкоголя и не считала, что он приносит проблемы.
Первый звоночек
В школе Сэлмэг училась неплохо, но ей захотелось самостоятельности, и она сказала родителям, что поедет поступать в медучилище после девятого класса.
— Родители просили остаться в школе, но я упертой была. Спустя много лет считала, что они виноваты, что не оставили меня учиться. Хотя вряд ли бы я их послушалась. В своих проблемах виновата сама, — признается женщина.
Студенчество было веселым временем и, конечно, не обходилось без вечеринок. Но тогда Сэлмэг еще контролировала себя и никогда не напивалась до беспамятства. В те годы в медучилище была такая система: если заканчиваешь с красным дипломом, то имеешь право сразу поступать в мединститут, а если с синим, то нужно три года отработать в медучреждении. Сэлмэг училась хорошо и шла на красный диплом, нужно было только пересдать два предмета.
— На третьем курсе мы уже сдавали госэкзамены. Как только сдали первый экзамен — решили это отметить. Общежитие медучилища женское, но мальчики-друзья у всех есть. Они залезли через третий этаж, мы хорошо «погуляли» — дело дошло до драки. Вахтер вызвала полицию, потом нас, семь человек, вызвали на ковер. Ректор сказала: «Отчислить всех». Но за меня заступилась заведующая нашим отделением, оперируя тем, что студентка идет на красный диплом. Никогда не забуду слов ректора: «Какой к черту красный диплом. Пусть спасибо скажет, что мы синий дадим». Из семи человек только двоим дали закончить училище, а остальных выпустили со справкой.
С синей «корочкой» о поступлении в университет можно было забыть на три года. Сэлмэг устроилась работать медсестрой, но вскоре забеременела. пришлось выйти замуж. Мечта поступить в институт накрылась медным тазом, хотя и мама, и свекровь девушки говорили ей ехать учиться. Но Сэлмэг с супругом, который был еще и одноклассником, решили переехать в деревню и там устроиться на работу. Вскоре у них родился второй ребенок. Жизнь в деревне женщина вспоминает с теплотой, несмотря на то, что алкоголь все же присутствовал в ней, но то были мероприятия и праздники.
«Мама, ты домой придешь?»
На дворе был 2001 год. Дети росли, и супруги понимали, что их нужно учить, поэтому решили вернуться в Улан-Удэ. В столице Сэлмэг с мужем построили двухквартирный дом: в одной части жили свекровь с золовкой, а в другой — семья героини. Найти работу медсестры в Улан-Удэ было несложно, женщина устроилась в больницу, но с этого момента начались проблемы.
— Я впервые столкнулась с безденежьем. Муж какое-то время не мог найти работу по специальности, потом моя мама к нам переехала. Единственным доходом были моя зарплата и мамина пенсия. Но я уже привыкла жить широко и хорошо. Стало понятно: денег не хватает, а занимать у кого-то мне не хотелось, и тогда я узнала, что такое ломбарды. Благо у меня всегда было золото. Мне почему-то казалось, что пить я начала именно тогда, когда у меня не стало денег, — вспоминает Сэлмэг.
Женщина стала раздражительной, ей казалось, что все норовят ее контролировать. Когда стала выпивать — задерживалась после работы. Такого ни супруг, ни свекровь, ни даже родная мать не понимали. На этой почве постоянно вспыхивали скандалы, из-за чего Сэлмэг все чаще хотелось забыться. И впервые в жизни она напилась до такой степени, что отключилась у подруги и ничего не помнила. Несмотря на это она продолжала работать медсестрой и даже успела получить высшее образование в другой сфере.
— Я продолжала пить, даже могла не выйти на работу. Сначала говорила, что задерживаюсь. Хотя врать не любила, но тут уже без этого никак. Начальник лет пять закрывал на это глаза, потому что работник-то неплохой, когда трезвая. Но потом пришлось уволиться, потому что уже самой было стыдно приходить на работу. Столько прогулов, могла даже пьяной явиться или выпить на рабочем месте.
Но больше всего ей было стыдно перед детьми. Если старший ребенок был более-менее взрослым и понимал, что вокруг происходит, то младшему приходилось тяжелее.
— Самый расцвет моего пьянства пришелся на младшего. Я столько плохого ему сделала, самый пронзительный момент помню. Ему лет семь-восемь было, и когда он видел, что ухожу на работу, всегда спрашивал: «Мама, ты домой придешь?» В глазах такая тоска, а я не понимаю, что ему сказать, потому что сама не знаю, загуляю или нет. И в эти годы просто ненавидела себя.
Вскоре Сэлмэг удалось устроиться на работу в поликлинику.
— Мне всегда везло на хороших руководителей. Одна женщина, врач-терапевт, столько раз меня защищала, ручалась перед начальством за меня. И в первый раз я услышала в той поликлинике: «Сэлмэг, иди закодируйся — или уволю!»
С того момента началось бесконечное лечение от алкоголизма: женщина кодировалась, пила специальные травяные шарики, ездила к шаманам и даже бабкам на заговоры. Но все это имело непродолжительный эффект. В такие периоды трезвости Сэлмэг находила работу, но на новом месте задерживалась недолго, постепенно снова уходя в запой длиною в неделю или две.
— Мы разошлись с мужем в 2011-м, потому что уже было невозможно. Муж у меня не алкоголик и не смог терпеть, что жена сутками не бывает дома.
Несмотря на то что с супругом Сэлмэг развелась, свекровь осталась в ее жизни, поскольку они все еще жили в одном доме.
— Я так ненавидела ее, мне казалось, что это она во всем виновата. Но гораздо позже поняла: если бы не она, мои дети попросту голодали бы. А так все равно были одеты, обуты и накормлены. Но благодарность появляется позже, когда в себе начинаешь разбираться.
Умом женщина понимала, что так делать нельзя, но от этого лучше не становилось.
Последний шанс
Отправной точкой и в то же время точкой невозврата стало лето 2013 года. Сэлмэг устроилась посудомойкой в летний лагерь и после смены получила зарплату.
— Я приехала домой, отдала большую часть денег детям, видимо, остатки совести еще сохранились. И ушла в запой на месяц, беспробудный запой. Когда уже пить не можешь и не пить тяжело. Я понимала, что уже не могу: денег нет, работы тоже. Домой изредка заглядывала, детям показаться, мол, жива. Мне перед детьми было очень стыдно, я легла в «нарколожку», думая, что вновь закодируюсь и начну новую жизнь.
В то время старший сын героини учился в университете на платном отделении, а чтобы платить за учебу, каждое лето работал. В надежде избавить мать от недуга он готов был отдать деньги на лечение, лишь бы это помогло.
— Пока лежала в больнице, к нам пришли два человека и позвали в «Анонимные Алкоголики». Я была в отчаянии и решила сходить. Тогда группа находилась в наркологическом диспансере, я пришла и удивилась. Человек 12-15, больше всего меня поразили женщины: все такие красивые и статные, но себя называют алкоголичками. А представьте меня на тот момент после запоя. Я помню, люди делились сроком трезвости. Кто-то рассказывал, что уже шесть или семь лет не притрагивается к спиртному, но меня почему-то не это сильно впечатлило, а задело другое: одна женщина не пила пять месяцев. Ведь для меня на тот момент не пить неделю уже было подвигом.
Сэлмэг еще не понимала принципа этих встреч: чем рассказы других людей о своих зависимостях могут ей помочь? Несмотря на это женщина продолжила ходить в группу, где сама делилась историей своей жизни и проблемами.
— Мы со своими проблемами не можем пойти к близким, они нас не поймут по той простой причине, что они не алкоголики. А у алкоголиков такая черта есть: мы стараемся переложить вину на других людей. Мне казалось, что я пила, потому что «муж — сволочь, свекровь — дура», мама не понимает, а дети не слушаются. В АА же мы признавали, что алкоголики и сами ничего не можем, виноваты сами. Нужно понимать себя и любить, чтобы понимать и любить других. Сейчас не могу сказать, что бы со мной было, если б не перестала пить.
Через некоторое время после встреч в АА жизнь нашей героини начала меняться: ей снова удалось устроиться на работу, закрыть долги и наладить отношения с окружающими, в первую очередь с детьми. Но годы потребления алкоголя дали о себе знать — не так давно женщине диагностировали сахарный диабет. Однако Сэлмэг не унывает, ведь теперь она знает, что есть люди, которые ее поддержат.
