Сердечно-сосудистый хирург 35-летний Владимир Ильинов в течение месяца работал в Луганской больнице. Владимир рассказал «Информ Полису», как с коллегами из других городов спасал тяжелораненых военнослужащих и мирных граждан, как просыпался от грохота стёкол и почему отправился бы на Донбасс снова.
Далее рассказ врача.
«Все всё понимают»
У бурятских хирургов есть свой чат, и в апреле в нём появилась лекция «Опыт, который спасает жизни» хирурга, колопроктолога, которого я иногда слушаю, Бадмы Башанкаева. В лекции говорилось о взрывных ранениях и была информация, что на Украине медикам необходима помощь. Я перешёл по прикреплённой ссылке, внёс свои данные и благополучно забыл. В конце апреля мне позвонили, сообщив, что надо ехать. Я поговорил с родными, всех предупредил, согласовал отъезд на работе в Республиканской клинической больнице им. Н.А. Семашко и ушёл в отпуск. В больнице мне выдали оптику и осветительные приборы для проведения операций. Больше груза взять с собой не было возможности.
Родные и друзья отреагировали нормально, не отговаривали, сказали «молодец» — все всё понимают. Дело нужное, тем более, столько земляков поехали туда. Сосудистых хирургов там почти нет, а это одна из важнейших специальностей. Всё это организовал депутат Госдумы Дмитрий Хубезов. Была задача наладить помощь на Донбассе.
200 пациентов за день
До Москвы я летел самолётом, оттуда до Ростова поездом. На место прибыл в середине мая. Также приехали два врача-анестезиолога из Коммунарки, один хирург из Тулы. В Луганске границу прошли, и нас отвезли до больницы. Там мы поселились в палатах повышенной комфортности. Как я понял, были врачи со всей России, а также военные.
Хирургических пациентов, конечно же, было больше. В один день, например, поступило больше 200 пациентов, и мы сутки стояли в операционной. Их везли и везли потоком. На следующий день 140. Видимо, какое-то крупное наступление шло. Мирные жители тоже попадали к нам, но их гораздо меньше. Я двоих-троих оперировал.
До того, как пациент попадёт к нам в операционную, есть определённая последовательность действий. Сначала на поле боя оказывается само- и взаимопомощь: накладываются жгуты, делаются перевязки. Затем раненого перетаскивают до транспорта и увозят в медроту, где укрепляют повязки, купируют пневмоторакс, при необходимости ставят трахеостому. Далее везут в медбат, где уже проводят катетеризацию центральных вен, терапию, капают кровь. Если ранение в живот, то выполняется операция. Вообще, есть две основные задачи — остановить кровотечение и перитонит. То есть никаких реконструктивных операций. Всё быстро глушится, чтобы кровь не лилась и содержимое кишечника не попало в брюшную полость.
Сортировочная площадка по распределению пациентов. Тяжёлых сразу отправляют в операционную
После медбата уже мы наблюдаем привезённых раненых. Если это ранение кишечника, то мы снова его открываем, потому что ткани в этом месте могут омертветь и через несколько дней. Некоторых пациентов приходится оперировать каждый день или через день. Потом наступает момент, когда мы благополучно закрываем рану. Максимально доходило до 15-ти операций на одного пациента, так как у него развился перитонит. Он был тяжёлым, но выжил.
О работе в медбате и ампутациях
Примерно через две недели, когда нам на подмогу приехали другие врачи, мне предложили поработать в медбате. Там был нужен сосудистый хирург, так как местные уже устали туда ездить, а последний прожил и проработал там пять дней подряд.
С момента ранения до доставки пациента в медбат проходит примерно часа два, максимум два с половиной. Но однажды при мне привезли парня, военнослужащего из Бурятии. Взрывом ему разломало плечевую кость. Был открытый перелом, повредило плечевую артерию. Всё это грозило ампутацией. Парня до нас везли где-то шесть часов со жгутом на руке, то есть достаточно долго была недостаточность кровообращения. Но конечность удалось спасти.
В операционной
Другого мужчину часов восемь везли с перетянутой ногой. Её пришлось ампутировать, всё-таки в ноге больше мышечной массы и всё тяжелее протекает. Вообще, за всё время, что я там был, мы выполнили две ампутации. Тому самому мужчине с ногой и одному мирному жителю, которому переломило ногу в трёх местах осколками от танкового снаряда. Он был в тяжёлом шоке, и на восстановление конечности времени просто не было — он погибал. Я прооперировал, наверное, человек 30–40.
Выстрелили за отказ стрелять в российских солдат
Круглосуточно слышал грохот. Однажды ночью слышу: окна задрожали, я аж подскочил. Подумал, что нас бомбить начали. Потом хлопок. Через полторы минуты снова. Я в коридор вышел, смотрю: паники нет, никто не бегает. Ну, думаю, наверное, так и должно быть. Утром местные сказали мне, что это реактивные самолёты. Когда они летят слишком низко, стёкла в домах начинают дрожать, а когда переходят в гиперзвук, происходит тот самый хлопок, который слышится как взрыв. Со временем я адаптировался, страха уже не было. Я просто знал, что надо поддержать наших. Своего рода мужская солидарность, наверное. Святой долг.
Оперировал солдата ВСУ с серьёзным ранением аноректальной зоны. Скорее всего, восстановить ему там ничего не удастся и он всю жизнь будет ходить по-большому через живот. Такую рану он получил, потому что отказался в российских солдат стрелять, и ему свои же люди выстрелили в задницу.
«Если вы меня замочите, брату позвоните, чтобы тело забрал»
Мы к солдатам ВСУ лояльно относились, они лежали в отдельной реанимационной палате с охранниками. После операций я ходил их осматривать. На какие-то политические темы мы не разговаривали, только о том, где у кого что болит. Они говорили спасибо. Один, правда, перед операцией сказал: «Если вы меня замочите, брату позвоните, чтобы тело забрал».
Вообще, принцип работы такой: привезли, прооперировали пациента, стабилизировали его состояние. Когда он уже сам себя более-менее обслуживает, его эвакуируют в Россию. А военнослужащих ВСУ направляют в СИЗО.
Получил новый опыт в сосудистой хирургии
Я ездил не ради каких-то благодарностей или денег, а для своего развития как специалиста, ради поддержки коллег и помощи пациентам. Это, безусловно, важный опыт для меня. Например, я узнал кое-что новое, когда оперировал одного парня. На вене был такой огромный дефект, что укрыть его было нечем. Ребята-хирурги подсказали, как всё сделать, чтобы закрыть вену. Не буду вдаваться в подробности, но потом этому парню в Москве сделали пластику, и теперь у него всё прекрасно заживает. Так я понял принцип, как оперировать такие дефекты.
Ещё оперировал одному мужчине кишечник, а когда начал осматривать дальше, увидел огромную дыру в пояснице. Оттуда кишка прямо наружу висела. Я собирался зашить рану, но местные коллеги сказали ни в коем случае не зашивать, потому что внутри кишечник может загнить, и человек умрёт. Объяснили мне, что всё само затянется и потом можно будет пластику делать.
Владимира Ильинова лично поблагодарил глава ЛНР Леонид Пасечник
Огромный пинцет и стираные одноразовые халаты
Сложность была с инструментами. В медбате военные дали мне такой огромный пинцет, что он не подходил под мои микронитки. Я их под оптикой только мог рассмотреть, а тут такой пинцетище. В общем, целый процесс был. Иглодержателя тоже не было, вместо него — прямой зажим, который постоянно гнул иголку. Поначалу было тяжело, но потом мне привезли нормальные инструменты.
Ещё был принцип «одна операция — одна нитка» — из-за отсутствия сосудистых нитей. Одноразовые халаты в Луганске стираются, сушатся и надеваются заново. С расходными материалами там очень большая проблема.
Одноразовые медицинские халаты после стирки
Вкладываться в идеологию
Все местные жители, которых мы встречали, благодарили россиян. Говорили: «Спасибо, что Россия не промолчала». С одним нашим военным мы разговаривали. Я сказал, что у нас мощная страна, которая вкладывается в вооружение и технологии. Он мне ответил, что надо вкладываться в идеологию. Я долго думал об этом, ведь сам поехал туда не за деньгами. Я поехал за идею. И если потребуется, поеду снова.
Вообще, у меня есть мечта, чтобы у нас на Дальнем Востоке детская кардиохирургия была на уровне. Я защищался по этой теме.
Так выглядит сегодняшний Луганск
Медикам нужна поддержка
Мне дали контакты тех, кто может помочь медикам с выездом на Украину. Я их передам местным. Хирургам я бы посоветовал ехать со своим хирургическим набором. Мы, например, приехали и закупили продуктов — потратились, хотя в больнице нас хорошо кормили, а в медбате — ещё лучше.
Сейчас там хотят организовать выездную поликлинику, так как много местных жителей долгое время просидели в подвалах под бомбёжкой и не лечились. У кого сахарный диабет, у кого астма, у кого гипертония. Люди беспокоятся за своё здоровье, идут в поликлинику, а там отток специалистов. Пожилое население особенно страдает. Требуются терапевты. Желающие выехать на Украину есть. И они очень нужны!
