Каждый житель Бурятии наслышан о «стекольском» психоневрологическом диспансере. И первое, что приходит в голову чаще всего, - безумные психи и врачи в белых халатах со шприцем в руке. Но, как оказалось, реальность более невзрачна и оттого страшнее, ведь каждый может оказаться внутри.
«Какая разница, как к нему относиться»
Психиатрические лечебницы нередко становятся локациями для фильмов ужасов и хоррор-игр. Поэтому у обывателей складывается впечатление, что это страшное место, полное людей, которые бьются головами об стену в смирительных рубашках. С похожими чувствами сюда пришла работать Ирина Высоцкая. Тогда женщина ничего не знала о психиатрии и о том, что из себя представляют тамошние пациенты. Но обстоятельства заставили позабыть о страхе и перейти порог диспансера.
- В психиатрию я пришла случайно. В 2014 году я работала главной медсестрой в Прибайкальской ЦРБ. Мне приходилось ездить из города в район, а дома ребенок ждет маленький. И мне предложили перейти старшей медсестрой в психоневрологический диспансер. Сначала был какой-то дискомфорт и даже страх, - вспоминает медсестра.
Но страх ушел, когда новые коллеги ввели женщину в курс дела: объяснили порядки и особенности, ведь работа в больнице с рядовыми пациентами - совсем другое. И, как оказалось, произвести хорошее впечатление на персонал - это еще полдела, немаловажно завоевать расположение пациентов.
- Для меня эти пациенты как лакмусовая бумажка. Они умеют понимать людей. Даже по персоналу смотрела, например, к нам пришла новенькая медсестра, она только начинает работать, и по отношению пациентов сразу становится понятно, что это за человек. Потому что они очень хорошо видят фальшь, они чувствуют человеческое отношение. У нас люди чаще всего предвзято относятся: «А он псих, какая разница, как к нему относиться». Они очень хорошо чувствуют людей, и их нужно где-то пожалеть, где-то построже быть. Ведь нельзя им безоговорочно верить, потому что они тоже хитрят. Но их всех жалко, - говорит Ирина.
И самое главное, как отмечает медсестра, ее пациенты замечают любые мелочи. Может быть, из-за того что каждый день проходит однообразно и новые лица сюда заглядывают нечасто, больные так всматриваются в уже знакомые.
- Бывает всякая ситуация - дома проблемы или просто устал. Пришел на работу, а пациенты говорят: «Какие у вас красивые сережки, как вы красиво сегодня выглядите!» И ты про себя думаешь: «Правда, чего это я». Женщине много ли надо? У нас в основном женский коллектив, - улыбается медсестра.
Уже в первые недели работы Ирина поняла ту огромную разницу между их больными и обычными пациентами, которые лежат в клинических больницах. Обычные прекрасно понимают свое состояние и знают, что им нужно, например, сходить на УЗИ. А пациенты в психоневрологическом чаще всего дезориентированы, и в этом плане много нюансов.
- У нас в медицине есть такое слово «эмпатия» - умение понять человека, сострадать. Милосердие здесь не пустой звук. Надо любить свою работу, с ними, действительно, тяжело, потому что ты сам выматываешься, - рассказывает Ирина. - Когда я первый год работала, для меня было большим вопросом 71 день отпуска. Мне казалось, зачем так много, но, проработав два-три года, я поняла, что это нормально для того, чтобы морально восстановиться и отдохнуть.
Много эмоций и трудностей
Каждый день в психоневрологическом диспансере расписан по минутам. Основная работа медперсонала - уход за пациентами, наблюдение за их психическим состоянием, чтобы после смены доложить доктору о ситуации, и на этом основании доктор координирует лечение.
- Мы работаем без права на сон. Вот тот же инсульт, время его - раннее утро. Так же и наши пациенты. Суицидальные попытки - рано утром. Мы же не знаем, что у него в голове. Вот ты можешь в коридоре присесть отдохнуть, а он из палаты вышел и решил, что ты демон. И ты ничего не сделаешь. За ними надо смотреть и контролировать. С ними расслабляться нельзя, - говорит Ирина Николаевна.
И дело тут не только в безопасности самих медсестер, хотя и бывали случаи, когда буйные пациенты ранили персонал. И несмотря на то, что персонал диспансера женский, в каждом отделении должны быть мужчины на всякий случай.
- У нас лежала молодая девушка. Она возбудилась, начала кричать и кидаться. Врач решил, что нужно сделать укол, но пациентка их панически боялась, и пришлось ее зафиксировать на стуле. Девушка ростом 160 см и 50 килограммов веса. Я впервые увидела, как железный стул начал загибаться, повязки слетели, и даже страшно стало за себя, - рассказывает медсестра.
Но чаще всего такие люди в своем нестабильном состоянии становятся угрозой не для окружающих, а для самих себя.
- Одна бабушка была и в силу заболевания почти никогда не спала. Только урывками по несколько минут, - продолжает Ирина. - И у нее осталось в памяти военное время, что она работала на каком-то заводе. Я помню, как на ночном дежурстве зашла к ней в палату, а она шуршит и постель заправляет. На мой вопрос «Вы куда?» она отвечает: «Я к станку, нельзя спать, нас же всех посадят, все на фронт, все для победы».
Уложить в кровать такую пациентку удалось только после заверений, что начальство разрешило отдохнуть. Настоящие доводы бабушка даже слушать не хотела.
- Еще одна бабушка любила ночью обходить палаты и прихватывать понравившиеся вещи. Наутро другие пациенты спохватились и не могли найти кто расческу, кто зубную пасту и прочее. А она такая тихая, ходила по палатам и в сумочку свою складывала, - рассказывает женщина.
Ситуации на фоне обострений заболеваний бывают разные. Из-за этого в отделении нет стульев, потому что стул отличный метательный снаряд. Кроме стульев в отделении под запретом мобильные телефоны.
- Даже если посмотреть на наших детей, которые круглые сутки в экран смотрят, то пациенты в силу заболеваний не дадут покоя родственникам. Будут звонить без конца. Есть же еще понятие безопасности персонала.
Но вдвойне тяжело работать не с буйными пациентами, которые норовят сбежать или убиться, а в детском отделении. Туда попадают люди с разной судьбой, но чаще всего это дети, у которых поведенческие расстройства развились как ответ на отношение к ним взрослых.
- В детском отделении лежал мальчик, у него мама с сожителями выпивала, и поэтому у него была агрессия в их сторону - мог побить их. Ему хотелось, чтобы мама была трезвая, слышала и понимала. Он тоже хочет чувствовать любовь. Он все равно очень скучал по маме.
Не стоит думать, что только в семьях с выпивающими или жестокими родителями может случиться такое несчастье. В практике Ирины был и противоположный случай.
- Часто вспоминаю одну девушку с ДЦП. У нее родители, наоборот, делали все, что возможно. Они подняли ее на ноги, она окончила школу и получила высшее образование. Но у нее была обида на маму, что ее такую родили. И обида выливалась в агрессию, - вспоминает женщина.
«Когда меня заберут?»
Не менее грустная ситуация, когда дети отдают своих родителей на лечение. Понятно, что с ними тяжело и с возрастом в сознании происходят серьезные изменения - они не так воспринимают мир, злятся, становятся опасными не только для окружающих, но и для себя.
- У нас до сих пор лежит одна пациентка, такая душевная бабушка. И родственникам стало с ней тяжело. Но она, действительно, рассеянная. У нее это возрастное, и никто от этого не застрахован, при этом у нее нет никакой агрессии. Первое время она всегда спрашивала: «Когда меня заберут?» - рассказывает Ирина.
Хоть дементные пациенты дезориентированы и не всегда понимают, что происходит, с ними также важно установить контакт, ведь в любом случае самое сложное - человеческое общение. Понять его проблемы и обиды.
- У нас лежала одна бабушка, она категорически не принимала передачи от дочери. Какая-то обида из-за того, что ее сюда поместили. Она адекватная, улыбчивая, но от дочери ничего не хотела принимать. Хотя дочь волновалась за маму, ведь ее было сложно оставить дома одну, поскольку женщина могла включить все что угодно. И приходилось говорить, что передача от кого-то другого. Ну, пойми тут, что происходит.
Но какой бы ни был пациент, какая бы стадия психического заболевания ни была, ему все равно хочется домой, душевного тепла и родственников рядом.
- В психоэмоциональном плане сложно. И персонал у нас подбирается. Не все могут работать, - призналась Ирина Николаевна.
Стоит отметить один интересный момент. По словам медсестры, трудно приходится не только с пациентами. Бывает так, что немало проблем и головной боли доставляют их обеспокоенные родственники.
- У нас достаточно развиты соцсети. Если что-то не так сказали или не так быстро их приняли, как хотелось бы, сразу начинается негатив. Принесут передачу, и они переживают, что посылка не дойдет до адресата, думают, что либо между собой поделим, либо выбросим. Мы же все переписываем, проверяем и с эпидемиологом ходим. Неприятно такое. Не всегда оценивают труд нашего персонала. Но ситуации разные, не все белые и пушистые.
Помимо досаждающих звонков и проверок, нередко сами близкие и родные пациентов забывают, что такое проблемы с психикой, и не осознают всю серьезность заболеваний. Благодаря тому, что сейчас на рынке появились лекарственные препараты нового поколения, которые не дают серьезных осложнений и имеют более длительный эффект, некоторые все же забывают, что без должного домашнего ухода и лечения период ремиссии не будет таким продолжительным.
- Каждое заболевание имеет свои симптомы - агрессия или галлюцинации. Но есть такие, которые думают, что после стационара болезнь уходит, как в обычной больнице. Психиатрия не язва желудка, которую можно вылечить и забыть. Если стоит диагноз - нужен уход, немаловажна и социальная среда, в которой обитает больной.
Мы все нормальные
«От тюрьмы и от сумы не зарекайся» - то же самое можно сказать и о психическом расстройстве. Никто не знает, какими мы сами будем в старости, или вдруг случится что-то страшное, что может затуманить наш разум.
Как нам рассказали в диспансере, между дверьми отделений есть зыбкая граница. Первая дверь - это когда у человека нет диагноза, но бывают депрессии и расстройства из-за сложных жизненных ситуаций. А вторая дверь, когда ты заболел и в твоей медкнижке есть отметка о диагнозе. Проработав здесь несколько лет, Ирина поняла, что такое может случиться с каждым и в любой момент.
- В моей практике был случай. Человек всю жизнь был острейшего ума, но случилась трагедия в жизни - и все. На фоне инсульта может случиться помутнение рассудка.
Но все же находятся люди, которым не страшен диагноз, и они стремятся встать на учет в психдиспансер.
- Военкоматовские мальчики начинают «косить» от армии таким путем. А потом через несколько лет, к 30 годам, у них трудности с работой возникают. И начинается: «Я же нормальный. Зачем мне этот диагноз?»
Но просто так диагноз никогда не ставят. Нужны неоднократные госпитализации и обследование у психиатра.
- Не так давно ко мне обратилась одна женщина. Она собралась устраиваться на работу, и выяснилось, что для этого нужна справка из психиатрии. Но когда-то давно она лежала несколько дней в стационаре. По базе у нее нашли диагноз. Прошло много лет, ей нужна справка, а она у нас на учете.
Просто так раздавать справки никто не будет, и принимать на работу человека, которому ее не дают, - себе во вред.
- Я всегда спрашиваю: что в вашем понимании «нормальный»? Я допускаю, что всякое бывает, но надо обратиться официально, написать заявление на имя главного врача, пройти освидетельствование и снять диагноз.
Маленькие радости
Работа в психиатрической лечебнице - это не только уход за больными. Отличное лекарство - это радость, и поэтому в стенах учреждения не забывают о праздниках. Особенно интересно организовывать праздники для маленьких пациентов. А какой праздник у детей самый любимый? Конечно же, Новый год. В такие дни старается не только медперсонал, но и пищеблок. Новый год в детском отделении - это подарки и утренник с Дедом Морозом и Снегурочкой.
- Много радости, когда к праздникам готовятся. В доковидные времена устраивали им дискотеки. Собираются в актовом зале, наряжаются. Где они находили эти помады и карандаши? Красота да и только.
Но все же ни один праздник не сравнится с той радостью, когда пациенты выписываются из лечебницы и долго не попадают обратно или же навсегда остаются в нормальной жизни.
- Я как-то не думала, что приработаюсь тут. Пришла с некоторой опаской, но это такие же люди, которые живут с нами рядом и сосуществуют. Мы иногда можем и не знать, кто с нами рядом.
