Альпинисты часто рискуют жизнью. Их единственная цель: увидеть заснеженные горные вершины, возвышенные равнины, которые разрезают реки, и тяжесть массивных облаков. Незабываемый вид открывается с вершины неприступной горы. Ее покорение кажется невозможным, но, единожды оказавшись на такой высоте, больше не сможешь смотреть на мир иначе, чем с высоты птичьего полета. Олег Базырович Николаев занимается альпинизмом большую часть своей жизнь. Ему уже 65 лет, и более сорока из них он посвятил покорению новых вершин в прямом смысле этого слова.
Жизнь Олега Базыровича была наполнена трудностями и приключениями. Его завораживали эти неприступные крепости, а восхождение на них было не просто спортивным интересом, а самой целью трудного путешествия. И вот спустя столько времени он не оставил своего дела, а возраст лишь добавил мудрости и твердости шагов.
— Сейчас я все еще занимаюсь альпинизмом, но уже не спортивным. Нахожусь на пенсии, занимаюсь внуками. В этом тоже есть своя прелесть и трудность, с которой нужно справляться. Но накопленного опыта не спрячешь. Несколько раз в год меня приглашают на спортивные сборы и другие подобные мероприятия в качестве ответственного за безопасность или инструктора. Помощь подрастающему поколению очень важна. Я делюсь с ними практическим опытом и знаниями, чтобы они не попадали в сложные ситуации. Сейчас у меня запланированы сборы на апрель. Восхождение планируется на гору Мунку-Сардык, почти три с половиной тысячи метров. Это одна из культовых вершин для альпинистов Бурятии и Иркутска. Каждый год туда съезжаются сотни человек.
Все началось еще в прошлом веке
Что такое вершина в 7 тысяч метров? Это не просто завораживающий вид. Титанические усилия, долгие часы подготовки стоят за каждой такой цифрой. А на счету у нашего героя она совсем не одна.
— Я занимаюсь альпинизмом профессионально с 1977 года. Это была еще старая советская школа, которая уделяла особое внимание спорту. После покорения пяти семитысячников бывшего СССР в 1988 году мне присвоили звание «Снежный барс». Это были два пика в горах Тянь-Шань: пик Победы (7 439 м) и пик Хан-Тенгри (7 010 м) и три восхождения на пики на Памире: Исмоила Сомони (бывший пик Коммунизма, 7 495 м), Ленина (с 2006 года — пик Абу Али ибн Сины с таджикской стороны, 7 134 м) и пик Корженевской (7 105 м).
Все началось довольно банально. Записался в секцию по альпинизму, когда учился в Московском государственном техническом университете имени Баумана, одну из лучших в Союзе. Именно она дала мне знания, которые до сих пор актуальны и всегда будут. Поколения меняются, а горы нет.
В Москве я занимался высотными работами. Самое выгодное, что мы чаще всего делали, — мыли стекла на московских небоскребах. Но посвятить этому свою жизнь я не хотел. И, как говорится в наших кругах, если работа мешает альпинизму — брось работу. Я, в принципе, так и сделал. Мы входили в сообщество «Буревестник», как и многие студенты разных вузов. В СССР выделялись большие средства на спорт. Ездили бесплатно в разные точки, в Среднюю Азию, на Памир, на Тянь-Шань.
У каждого альпиниста был момент, когда его жизнь висела на волоске. С Олегом Николаевым приключалось многое: он ломал ногу, заболевал в горах. Лишь единожды ему понадобилась помощь профессиональных спасателей. Но свое самое тяжелое восхождение он превозмог самостоятельно.
— Звание «Снежного барса» действительно много значит. За этим большой труд и огромное количество времени. Даже взобравшись простыми путями, вы много приобретаете в процессе. Но в наших кругах, кругах опытных альпинистов, это очень важно. Мы всегда спрашиваем, кто и куда ходил, какими путями. Никто не спросит, имеешь ли ты звание «Снежного барса» или мастера спорта. Есть такие мировые маршруты, общепризнанные — если ты ими ходил, то тебя знают. Важно содержание твоей работы.
Самым тяжелым восхождением для меня стал подъем на пик Коммунизма, его Юго-Западная стена. Высота около семи с половиной тысяч метров. Это заняло у нас 14 дней: 12 мы взбирались на верх и 2 дня спускались. Я до сих пор удивляюсь, как остался жив. Посреди пути подвело здоровье. В горах есть правило: когда проходишь определенную точку, высоту, спуститься вниз уже нельзя, нужно идти до конца. Очень мала вероятность, что останешься жив, если повернешь. Только через верх. Перепад стены три километра — с 4 тысяч на 7 500. Маршрут очень сложный технически. Ночевать там было тяжело и плохо: полочки, выступы на стене, маленькие. Возникали трудности с установкой палатки. Возникают ситуации, когда спуститься уже нет возможности, а дальше идти не можешь. Появляется сильное психологическое давление. И в этот момент необходимо перебороть себя, приложить нечеловеческие усилия. Это путешествие мы совершили вчетвером. Костюмы шили сами: штаны, пуховки. Снаряжение было практически все самодельное. Стальные крючья прибавляли вес, который имеет огромное значение на высоте, так что сами делали титановые, облегченные. Как положено, несли на спине тяжелый рюкзак со снаряжением и провизией. С собой брали минимум еды — 250 грамм сухого продукта на человека в сутки. Очень мало при такой нагрузке. Когда спустились со стены, я мог обхватить свое бедро ладонями. Похудели немного. Несмотря на то что тогда мы уже были достаточно опытными альпинистами, это восхождение осталось в нашей памяти как самое трудное.
Коммерческий вопрос
Горы привлекают все больше активных людей, которые жаждут новых впечатлений и экстрима. Риск вдохновляет их, и они стремятся покорить все более сложные маршруты. Но не всегда это заканчивается успешно.
— До мастера спорта так и не добрался, я кандидат в мастера спорта. Сейчас не вижу необходимости в том, чтобы получить это звание. У меня не было цели и становиться «Снежным барсом». Мы просто выезжали в экспедиции, участвовали в чемпионатах, находили новые возможности. Таков был альпинизм нашего поколения.
В нынешнее время стало больше коммерции. Некоторые гиды водят в горы людей, не имея на то оснований, подготовки, опыта. В основном привлекают молодых, которые гонятся за романтикой и впечатлениями. Но когда резко начинаются проблемы, снежные бури, кто-то ломает ногу, они сразу теряются, и из-за этого страдают люди. На том же Эльбрусе, которая технически несложная гора, но высокая, по причине такого безответственного отношения погибает много людей. Я ответственно заявляю, что если там за год человек десять не погибли, то это «неурожайный год». У нас в Бурятии тоже есть такая проблема. Сейчас альпинизм у нас активно развивается. Конечно, это другое время: новое удобное снаряжение, палатки, одежда. Чего только стоит термобелье. Разумеется, нужны большие деньги, и так было всегда. Если этим занимаешься, все уходит туда. Но мое мнение останется неизменным. Для восхождения на вершину необходимо обучение, пусть даже самое минимальное.
Новое поколение
Останавливаться в своем профессиональном росте Олег Базырович не планирует. Он поддерживает свое здоровье, завоевывает новые вершины и воспитывает подрастающее поколение.
— Последний мой подъем был 6 января этого года на Мунку-Сардык с красноярцами. Ужасный мороз, но мы и с этим справились. После в санаторий ездил, там сходил на пик Любви. Такие точки я уже и не считаю, все равно что прогулка, хожу туда с внуками. Разумеется, я не настаиваю, чтобы они занимались этим профессионально. Но вот одна из внучек занимается скалолазанием. Скалолазание и альпинизм - это разные виды спорта. В скалолазании у тебя сверху всегда есть страховка, и если ты упал, то повис. А в альпинизме если ты лезешь первым, то веревка идет вниз. И если ты упал, то летишь.
Я стараюсь поддерживать свое здоровье. Хожу в тренажерный зал, не отказываюсь, если меня куда-то группой приглашают сходить в горы. Но у всего есть свои последствия. Нахождение на высоте не полезно для мозга. Когда за 6 000 перешагнул — организм не восстанавливается, к такой высоте привыкнуть невозможно. Там возникает состояние гипоксии, которое сильно напоминает похмелье. От этого у многих начинает страдать память. Ну и без боли в суставах никуда. Пожалуй, это проблема всех людей, которые посвятили себя спорту. Но я не планирую останавливаться, у меня есть знания и опыт, и сейчас этого вполне достаточно.
Ледовый желоб
Олег Николаев делится историями о восхождениях на странице в социальных сетях.
Июль 1986 года. Наша команда, сборная московского «Буревестника», прибыла в Аксу. Красивейшее место, фантастические горы, полное ущелье замечательных людей и хорошая погода! Наш сбор планировался как последний этап подготовки к прохождению северной стены Хан-Тенгри. Хан намечался через месяц, в августе, а пока мы здесь!
Небольшая географическая справка: горный район Аксу находится на Туркестанском хребте (Памиро-Алай), Киргизия.
Начали мы с тренировочного восхождения на вершину Актюбек по тройке «А». Путь наш пролегал по открытому леднику в окружении вершин Аксу, Блок, Искандер! От созерцания этих гигантов дух захватывает! Кто видел, тот поймет.
Когда до морены, на которой мы планировали устроить штурмовой лагерь, оставалось метров тридцать, путь нам преградил ледовый желоб — промоина на леднике (не путать с трещинами), которая может быть совершенно разной глубины. Наша была глубиной около метра. Желоба имеют очень скользкое ледовое дно, по которому течет ручеек. Часто такие желоба заканчиваются бездонным колодцем, который ведет куда-то под ледник. Желоб в некоторых местах имел снежные «мосты». Стоял полдень, было очень тепло, «мосты» сильно подтаяли. Мужики ушли вниз, вдоль желоба, в поисках надежного перехода. Мы с Лилей шли последние. Подойдя к желобу, Лиля сказала: «Я устала, давай здесь перейдем»? и сделала шаг по направлению к желобу. Я должен был ответить: «Нет, здесь опасно, пойдем там, где все!», но вместо этого сказал: «Стой! Провалишься», встал впереди Лили, сделал шаг и… провалился! Слабость характера, неумение ответить женщине «нет» сделали свое дело…
Приземлился я на дно желоба на четвереньки, задом наперед, без ледоруба и «кошек». Иногда такую позицию называют «рак». И вот в таком позорном положении, стремительно набирая скорость, я помчался навстречу судьбе. Метров через десять желоб превратился в тоннель, крышу которого составлял хлипкий, набухший от воды снежный мост. И тут свершилось чудо! Я рюкзаком зацепился за крышу тоннеля и остановился… Сидел тихо-тихо, превратившись в само смирение, и только мозг разрывала мысль: «Только бы дальше не поехать! Мужики, ищите меня быстрей!!!» Наверное, я очень громко думал, потому что потолок, за который я зацепился рюкзаком, вдруг рухнул и придавил меня к дну желоба. Часть лица с носом и ртом утонула в ручейке, и я стал захлебываться. Перспектива утонуть лицом, пусть даже в чистейшей ледниковой воде, мало устраивала. Собрав все силы, я отжался от дна желоба, и в следующую секунду с чавкающим звуком моя голова вынырнула из снежно-водяной каши! Поднимаю глаза и вижу лицо Володи Легких.
«Ты здесь?» — безобразно спокойно спросил Вова.
Я сердито промолчал.
«Он здесь», — очень тихо сказал Володя куда-то вбок.
В опасной ситуации Легких делает все наоборот. Он совершенно перестает суетиться, лицо становится как во время поминального обеда, порой кажется, что он не дышит. Несмотря на это, он делает дело, именно то, которое нужно в данный момент.
Когда я провалился, все с воплями умчались вниз вдоль желоба в надежде выловить меня ниже по течению. Только Легких ничего не сделал. Он просто стоял и смотрел… и увидел!
В следующую минуту с нецензурными криками прибежали мужики, тут же передо мной появилась веревка, и я был спасен…
А что же Лиля? Она так и простояла в оцепенении в метре от места моего исчезновения. Когда Володя Яночкин за руку привел ее к нам, Коля Петров проворчал какую-то фразу со словом «бабы» и так посмотрел на нее, что нам всем стало страшно!
