Корреспондент «Информ Полиса» побывал в отделении для неизлечимо больных и узнал, как проходят будни медперсонала, почему практикант может научиться здесь всему и за что врачей иногда ругают родственники.
Паллиативное отделение городской больницы № 4 находится вдали от центра. Двухэтажное здание стоит обособленно от основного стационара, но его территория так же усеяна пышными зелёными деревьями и кустами благоухающей сирени. Единственное отличие, которое сразу бросается в глаза, – по тропинкам здесь не гуляют пациенты, а на лавочке их не ждут родные.
Меня встречает старшая медицинская сестра отделения Анна Шевченко.
– Наши пациенты почти не выходят, многие из них ослабленные и могут упасть, – объясняет она, вручая мне белую накидку. – Тех, кто сидит, можем вывезти на кресле-каталке на улицу, чтобы они подышали свежим воздухом, насладились солнышком, посмотрели на зелень. Родственники приезжают, выводят погулять. Для них визиты разрешены в любое время.
Первый опыт – онкодиспансер
Анна работает в «четвёрке» с 2018 года, а в паллиативном отделении – с момента его открытия в 2021 году. Со своей профессией она определилась давно, ещё со школы, когда на летних каникулах решила подработать.
– Я родилась в Тарбагатайском районе. У нас большая семья – я и три брата. Мама – ветеринар, а папа – механик, – рассказывает Анна. – Однажды после школы на летних каникулах моя тётя, которая работала медсестрой в онкодиспансере, позвала меня подработать санитаркой. Тем временем я поступила в технологический колледж, на менеджмент качества. Всё лето я проработала санитаркой в отделении реанимации и решила, что медицина – это моё. И через год поступила в медицинский колледж им. Раднаева на сестринское дело, в 2012 году окончила. Работу санитаркой при этом не бросала до 2011 года и после ушла в женскую консультацию второй поликлиники. Так что в медицину, можно сказать, пошла по стопам тёти (улыбается).
Поработав в поликлинике, Анна вместе с мужем уехала в Хоринский район, где устроилась в местный фельдшерско-акушерский пункт.
– Работа на скорой мне очень понравилась: вызовы, беременные, дети – нравилось всем помогать. Но всё-таки, как я потом поняла, мне больше подходит стационар, – говорит Анна. – В медицине меня всегда привлекали процедуры – всё, что нужно делать руками. Все процедуры я знаю от а до я. Ещё работая санитаркой, научилась внутривенным инъекциям, забору крови и так далее. Крови никогда не боялась, хотя поначалу думала, что будет страшно в операционной, реанимации. Но оказалось, что нет (улыбается).
«Мы можем всё»
Мы с Анной беседуем в её кабинете. Здесь она бывает редко, так как срочных дел в отделении обычно много. На полу стоят коробки, на столе бумаги. Медсестре неловко за небольшой беспорядок, но, на мой взгляд, он лишь подтверждает, что работа кипит. Хоть наша героиня и в отпуске, как выяснилось, она всё же забегает к коллегам каждые три дня, чтобы решить рабочие вопросы.
Свой стаж в четвёртой больнице Анна начала с должности постовой медсестры в неврологическом отделении в 2018 году, когда переехала в Улан-Удэ. Поначалу было непросто, говорит она.
– Страшно, конечно, видеть эпилептические припадки, алкогольные интоксикации, – вспоминает моя собеседница. – Но меня окружал такой отзывчивый тёплый коллектив, мы все друг другу помогали. Вместе мы прошли и пандемию, и инфекцию, и в воздушно-капельном отделении работали. Все, кто меня учил, теперь работают со мной в паллиативном отделении. Когда мне предложили должность старшей медсестры, сказали: «Набирай себе команду!» Я решила, что это будут мои девочки из неврологии.
Анна мне показалась очень позитивной. По её улыбке и бодрому настрою сложно сказать, что каждый день она взаимодействует с тяжёлыми больными, а иногда видит их смерть. Работать в паллиативном отделении под силу далеко не каждому, признаётся медсестра.
– Здесь нужна выдержка: и физическая, и эмоциональная. С умирающими людьми, с тяжелобольными, онкобольными очень тяжело работать, – говорит Анна. – Нужно многое уметь, из разных сфер медицины: у нас и терапия, и реанимация, и неврология, и онкология – весь спектр процедур. Поэтому мы можем всё. В других, обычных отделениях такого нет. Да и в других паллиативных отделениях нет таких сложных реанимационных пациентов, как у нас.
Анна проводит меня по коридору. Отделение рассчитано на 20 коек. Не больше, потому что здесь хоть довольно просторные палаты, но в каждой, помимо кроватей, стоят аппараты ИВЛ.
«Это не пансионат, это совершенно иное»
Наше с Анной интервью сопровождают стоны и крики из одной из палат. От чужих страданий становится не по себе. Но вскоре женский голос утихает. По-видимому, действует обезболивающее.
– Было ли такое, что вы хотели всё бросить?
– Были моменты, да... До сих пор случаются. И не только у меня, но и у младшего персонала, у медсестёр. Порой думаешь: «Надоело!» Выгорел. И это можно понять: здесь бывает морально трудно, много тяжёлых, умирающих больных. Бывают скандальные родственники, которые ожидают от паллиатива чего-то другого. Не все понимают, какое это отделение.
– Они ждут выздоровления?
– Да. Кто-то ждёт полной поправки, кто-то – улучшения состояния больного. Поэтому родственники могут и пожаловаться на нас, и покритиковать. Так что да, раз в полгода примерно приходит такая мысль – уйти в терапию, в приёмный покой, хоть куда, лишь бы не здесь. Но желание помочь сильнее. Ты понимаешь, что наша с коллегами задача – облегчить пациенту страдания, обеспечить ему должный специальный уход и поддержку. Сделать его последние месяцы или дни максимально безболезненными, по возможности выполнить всё, что он захочет. Это не восстановительный пансионат, это совершенно иное. Наш заведующий Сергей Викторович – медицинский психолог. Он часто разговаривает с пациентами, их родными, объясняет им диагнозы и процедуры, которые необходимы.
– Бывает ли, что пациенты сопротивляются процедурам?
– Некоторые больные не воспринимают свой диагноз. Но никто не противится нашей работе. Понимают, что пытаемся помочь. Бывает, пишут отказ от госпитализации, и мы отпускаем их домой. Родные могут навещать своих близких хоть каждый день, поговорить с врачом, но мы, медсёстры, средний персонал, порой можем объяснить им намного больше, чем врач. Потому что мы круглосуточно с пациентом и знаем его от а до я.
Кто-то уходит быстро, кто-то медленно угасает
Мы с Анной выходим во двор. В тени деревьев я продолжаю интервью.
– Помните ли вы своего первого паллиативного пациента?
– Да, до сих пор помню. Это была женщина, она пролежала у нас около 30 дней. Диагноз уже был поставлен – рак четвёртой стадии, родственники осознали и готовились морально. Это была первая смерть в нашем отделении. Очень непросто такое видеть и понимать неизбежность. Вообще я помню каждого, многих по имени, возрасту. Кто-то уходит быстро, кто-то долго лежит, медленно угасая. Чаще умирающих забирают домой. Обычно они сами чувствуют, что конец близок, и говорят об этом. А некоторые не хотят, чтобы дети и внуки видели их смерть. Другие выбирают остаться у нас, но в окружении родных. В палате они и прощаются.
– Бывает, что выписанные возвращаются к вам?
– Да. Есть пациенты, которые ложатся к нам не в первый раз. Мы их выписывали, улучшив состояние, назначив определённые питание и обезболивающее. Но через месяц-два-три они возвращаются с некоторыми ухудшениями. Иногда перестаёт действовать обезболивающее. Как правило, такие пациенты всех нас знают по именам. Если кого-то из персонала нет, они сразу спрашивают: «А где она? А почему её нет?» Мы с улыбкой объясняем, что медсестра в отпуске. Иногда выясняется, что с кем-то из пациентов мы в обычной жизни пересекались – он, например, работал в магазине, где я закупалась. Один мужчина жил в том же СНТ, что и я, но познакомились мы здесь, в нашем отделении.
– Есть те, к кому никто не приходит?
– Одиноких, к сожалению, много. Иногда что-то купишь по просьбе пациента – фрукты, одежду. Или просьбу выполнишь – куда-то съездить, что-то сделать. Просто по-человечески. Многие старички капризничают, как дети, или замыкаются в себе, не разговаривают с тобой. А ты должен не дать им загружать себя плохими мыслями, разговорить, поддержать. Бывает, что какой-нибудь дедушка, наоборот, очень хочет поговорить. Тогда ты с ним общаешься почаще или подбираешь для него палату, где любят поболтать (улыбается).
«Не даём друг другу впасть в депрессию»
В отделении родственников пациентов обучают уходу за ними, если дело идёт к выписке.
– У нас много маломобильных, лежачих больных, и не все родственники могут позволить себе ухаживать за близкими на дому на таком уровне, на каком это делаем мы. У нас специально обученный младший, сестринский персонал. Когда пациентов выписывают домой, мы обучаем их близких тонкостям ухода, например профилактике пролежней, кормлению через зонд, обслуживанию стомы, уходу за дренажами. Показываем, как переворачивать больного, делать ему массаж, какие валики и средства ухода бывают и так далее.
Пребывание в паллиативном отделении обычно длится 21 день, но не все имеют возможность забрать близкого человека в этот срок. Поэтому некоторые пациенты лежат здесь и по месяцу, и по два.
– Как вы с коллегами справляетесь со стрессом, грустью?
– Мы все друг друга поддерживаем. Часто разговариваем о работе, советуемся между собой. Если у кого-то проблемы, остальные помогут. Иногда выезжаем куда-то – корпоратив или просто выход в люди. Не даём друг другу уйти в себя, впасть в депрессию. Мы, наверное, как друзья, если не семья (улыбается). Даже сейчас, находясь в отпуске, я прихожу на работу каждые три дня. Где-то помочь, что-то сделать или просто зайду, проходя мимо. Так на душе спокойнее, что ли...
Молодым коллегам, студентам-практикантам, когда они думают, что не справляются, я говорю: «Ничего, всё получится. Мы поможем». Многие после практики остаются у нас работать на всё лето. Настроение в коллективе часто зависит от старших, наставников. Через полгода-год молодые специалисты матереют, крепнут, становятся увереннее. У нас можно научиться всему.
«Мужчины сюда идут редко»
По словам Анны, как старшая медсестра, она контролирует работу младшего персонала.
– Мой рабочий день начинается с обхода палат, – говорит медсестра. – Я прихожу в 07:30, когда ночная смена сдаёт дежурство, проверяю гигиенический уход по каждому пациенту. Всё ли чисто, всех ли помыли, подстригли, переодели. Чтобы не было никаких грязных глазок, постельного белья и так далее. В 08:00 общая планёрка, где медсёстры отчитываются о состоянии своих пациентов. После начинается уже врачебный обход. Моя задача, чтобы во время этого обхода не было никаких замечаний. Я помогаю своим сёстрам, в кабинете не сижу (улыбается). К сожалению, мало кто из коллег идёт к нам, когда надо подежурить, помочь, потому что это трудно. Не все умеют то, что должен уметь работник нашего отделения.
– Сколько мужчин в коллективе?
– Из мужчин у нас только заведующий Сергей Викторович Дашибылов и медбрат Денис Маншеев. Мужчины сюда идут редко. Приходили на должность санитаров как-то. Думали, что будут выполнять работу младшего персонала, но нет – санитар занимается текущей и генеральной уборками, а младший персонал – только уходом за пациентом.
– Женщине наверняка трудно поднимать лежачих больных.
– Конечно. Но у нас есть специальные приспособления: вертикализаторы для позиционирования больного в вертикальное положение, подъёмники, скользящие простыни, каталки, которые поднимаются до уровня кровати или рентгеновского стола. А так, да, мужской силы не хватает.
«Молча ложку в рот засовывать»
– Разговариваете ли вы с пациентами?
– Обязательно. Многие из них одинокие люди, те, которых мало кто слышит. Мы стараемся общаться с каждым, невзирая на то, идёт он на контакт или нет. Например, подходишь кормить бабулечку, молча же не будешь ей ложку в рот засовывать. Нужно по-доброму поговорить, расположить к себе. «Давайте кушать. На обед у нас сегодня то-то» и так далее. От улыбки и ей, и мне становится радостнее и спокойнее.
– Людей с какими заболеваниями здесь больше?
– Чаще всего это неврологические – после инсульта – и онкологические больные. В основном, конечно, пожилого возраста – старше 70, 80 лет. И 100-летняя бабушка лежала. Но был и совсем молодой пациент – 21-летний – посттравматика.
Во время нашего с Анной разговора к нам подходит и. о. заведующего отделением Сергей Викторович. Он извиняется и что-то спрашивает у медсестры, а потом обращается ко мне.
– Анна Георгиевна очень ответственный, отзывчивый человек. Чтобы здесь работать, нужны эмпатия, любовь к людям. А ещё не могу не отметить наш младший персонал – ночную и дневную смены. Они также выполняют большую работу, – говорит доктор и вновь удаляется в коридор отделения.
– Кто из вас сообщает родственникам о смерти больного?
– Врач. В выходные дни – дежурный врач, в рабочие – лечащий. Это большая ответственность, к тому же эмоционально тяжело. Мы, средний персонал, никакой информации о состоянии здоровья и лечении родственникам не даём. А насчёт всего остального – да, разговариваем. Так как мы больше времени проводим с больным, то и знаем о нём порой больше, чем врач.
«Ане нужно бежать!»
Рассуждая о специфике профессии, мы вдруг вспоминаем, что скоро День медицинского работника. Наше интервью не приурочено к празднику, но Анна просит добавить поздравления для коллег.
– Я желаю всем коллегам здоровья, благополучия в семье, терпения, выдержки, стойкости. Мужества! Тем, кто сомневается, идти ли работать в медицину, скажу – идите. В медицину идти надо, людям помогать кто-то должен (улыбается). Но это должно быть призвание. Если у тебя в характере есть такое, что ты можешь поддержать, оказать помощь, поговорить, то это твоё. Ты должен быть человеком с открытой душой, сердцем, уметь сочувствовать, соболезновать, но при этом устойчивым. Иногда эти качества приходят с опытом.
У Анны пока нет своих детей, зато много племянников. С малых лет они запомнили её спешащей на помощь. Возможно, её светлый образ вдохновит кого-то из них на выбор профессии в медицине.
– Когда я работала в ФАПе ещё в Хоринском районе, за мной часто приезжала машина скорой. Услышав сигнал, моя племянница, которой было полтора года, бежала ко мне со словами: «Аня! Там за тобой виу-виу приехала!» И несла мой красный чемоданчик. Она всё понимала и грустно так спрашивала: «Кто-то заболел?» Я отвечала: «Да, Ане нужно срочно бежать!»
