Подобные двери изменили судьбу десятков миллионов людей, волею судьбы вынужденных жить во времена перемен. Эти перемены, немыслимые ещё пару лет назад, захлестнули всех, от мала до велика. Остаться сторонним наблюдателем не удалось никому. Так или иначе, все оказались втянуты в водоворот событий.
Дерзким и предприимчивым открылись доселе невиданные горизонты, не всем, правда, удалось насладиться новой, вседозволенной жизнью. У многих она оборвалась на самом взлёте, других искорёжила до неузнаваемости. Речь, конечно, идёт о знаменитых лихих девяностых.
Сокто и Баир, друзья, как в таких случаях бывает, в детстве терпеть не могли друг друга и не раз вступали в злые поединки. То тот, то другой ходил по школе, отсвечивая встречным ярким «фонарём». Как и все мальчишки Закаменского района, уже в начальных классах умели стрелять. Не только из рогаток, но и из огнестрельного оружия. В краю охотников стволы, как и хорошие ножи, всегда в цене. Другое дело, что самое хорошее ружьё со временем приходит в негодность. Ствол уже не так точен, ложе и цевьё также подвержены износу и старению. Конечно, в каждой деревне есть мастер, способный продлить жизнь оружию, но только на время. Потом ствол совсем расшатывается. Его сначала укрепляют, потом укорачивают и в какой-то момент делают что-то вроде обреза. С ним тоже можно охотиться, не на всякую, конечно, дичь, но всё же пусть что-то, чем совсем ничего. И когда оно совсем становится никуда не годным, из него делают то, что сами закаменцы называют «шифер».
Откуда пошло такое название, установить невозможно, означает оно некий полуобрез-полупистолет для мальчишек. Для взращивания молодого охотника необходимо, чтобы он с самого детства был приобщён к грохоту, пламени и запаху пороха.
Вот и Сокто с Баиром с младых ногтей были на «ты» с огнестрельным оружием. Став уже подростками и понимая, что очередная ссора может закончиться смертью одного из них, перестали задирать друг друга. К тому времени взрослые стали брать их на охоту и детские обиды были неуместны. Да и местные красавицы, нравами своими под стать местным кавалерам, сами не прочь пострелять. Единственно, традиционное воспитание подразумевает место женщины не в седле воительницы, а хранительницы очага. Так что волей-неволей отважным девицам приходится мириться с ролью собирательницы и хранительницы. Парням же сам Бог велел быть добытчиками, быть дерзким и хитрым, как и положено охотнику.
После шумно отпразднованного выпускного Сокто и Баир, учившиеся всю школу в параллельных классах, подружились. Деревенскую работу, как известно, всю никогда не переделаешь, и пока одно время года сменяло другое, незаметно подошла пора собираться в армию. Те, кто не служил, всё равно не поймут, а тем, кто отслужил, и рассказывать не надо, что такое день проводин. Служить обоим пришлось в ЗабВО, что и неудивительно. Сокто попал в разведбат, поскольку у него был разряд по боксу, а Баир — в танкисты, поскольку имел права тракториста. Спустя семьсот тридцать дней друзья встретились в родном селе. И уже начиналась новая жизнь.
Всё новое всегда вызывает повышенный интерес. А новое происходило каждый день. Ещё до того, как друзья пошли служить, откуда-то сами собой появились видеомагнитофоны. А уж после армии страна стала сначала другой, а потом и вовсе сменила флаг, герб и название.
Дальше стало ещё интереснее, жизнь забила ключом. И тут ещё на экраны вышел легендарный фильм мастера спагетти-вестернов Серджо Леоне «Однажды в Америке». Шедевр киноискусства, сведший с ума целое поколение молодых людей и приведший одних к краю могилы, других — в места, не столь уж отдалённые от человеческого жилья. Были третьи, те, кому посчастливилось выжить и разбогатеть, на зависть всем окружающим. Вот такими-то все мечтали стать, Сокто и Баир не были исключением.
Любое большое следует начинать в большом городе. В данном случае таковым стал Улан-Удэ, столица солнечной Бурятии. Хотя с большой долей уверенности можно сказать, что как раз в те годы солнце над Бурятией померкло. Чтобы выжить в большом городе, нужно быть оборотистым парнем. Сокто и Баир оказались парни не промах, что на себе почувствовали некоторые жители столицы республики. Просто ходить воровать и грабить прохожих друзьям показалось скучным, нужно было найти что-то поинтереснее. И оно нашлось, им стал железнодорожный вокзал. В те неспокойные годы миллионы людей сорвались с насиженных мест и пустились, куда глаза глядят, в надежде обрести лучшую долю. Каждому досталась своя доля, и далеко не всегда она была сколь-нибудь сладкой, чаще пресной, горькой, едкой, иногда с привкусом собственной крови.
Тем не менее друзья на лихом поприще почувствовали себя в своей тарелке. Появившиеся деньги позволили жить на широкую ногу, обрести соответствующий круг знакомых: крепких ребят с золотыми цепями, длинноногих красавиц с хищными оскалами и разного рода тёмных личностей. Всё шло прекрасно, просто лучше некуда, можно было уже не грабить, а пытаться создать какое-нибудь совместное предприятие. В те годы в страну хлынул поток иностранцев со всего света. Одни хотели посмотреть, что же там за жизнь за этим самым пресловутым железным занавесом, другие ринулись, обуянные жаждой наживы, третьи, собственно, из авантюрных побуждений — поискать себе приключений. Некоторым иностранцам было не суждено вернуться живыми на родину.
***
В один прекрасный день Баиру сообщили, что едет целая делегация из Южной Кореи посмотреть красоты Бурятии, и им требуется гид из местных. Быть гидом на родной земле — удовольствие особого рода, что может быть лучше этого. И когда делегация появилась, то Сокто и Баир уже составили культурную программу, включающую в себя стандартные посещения буддийских святынь, озера Байкал и прочих достопримечательностей. В их числе оказалось сафари в горах.
Южные корейцы, в отличие от северных, как известно, люди успешные, сытые и изнеженные. В стране утренней свежести, в южной её части, настолько всё ухожено, что даже в лесу деревья растут в геометрическом порядке. А уж если болотце есть, то его берегут на уровне национальных проектов. Хотя некоторые злые языки утверждают, что эти болотца имеют рукотворную природу и их явно создавал ландшафтный дизайнер. Как бы то ни было, представители преуспевающего Востока решили близко познакомиться с красотами Сибири.
О Сибири в странах Юго-Восточной Азии ходит множество легенд. Некоторые гласят, что однажды, в незапамятные времена, жители нынешней Сибири в поисках лучшей доли пошли на восток, навстречу встающему солнцу. И дойдя до края Земли, осели на берегу. И так зародилась корейская нация, а некоторые, особо неуёмные, переплыли пролив и высадились на островах, и так появились японцы.
Что бы ни гласили легенды, южные корейцы были в полном восторге от увиденного. Центр буддизма России, священное озеро, пляски шаманов, православные купола — и всё это на фоне изумительно чистого неба, диких гор и моря тайги. Правда, их несколько смущали нравы местных жителей. Ведь, как все помнят, когда в России победила демократия, то первым делом отменили «сухой закон», чем не преминули воспользоваться туземцы во всех областях и весях бескрайней страны, распростёршейся на половину Евразии. В разных местностях свои нравы и обычаи. В Бурятии наиважнейшими из видов спорта традиционно являются борьба — национальная, вольная, греко-римская — и самбо. И когда пары зелёного змия в некоторых головах достигают определённого градуса и давления, то начинаются национальные игры: кто кого перекричит, кто кого перепьёт и кто кого (всех, в смысле) переборет.
Насладившись колоритом местной жизни, экспедиция подалась в горы. Для этого были наняты местные жители - профессиональные охотники и закоренелые браконьеры. Охота удалась на славу, подстрелили пару косуль, гости были в восторге. Но то, что они увидели дальше, повергло их в шок и трепет. Охотники, грубые мужланы со свирепыми рожами, вскрыли животы добыче и вырезали оттуда тёплую трепещущую печень и попутно перерезали глотки убитым животным и нацедили в железную кружку дымящуюся кровь. Поглядев на испуганных корейцев, усмехнувшись, начали откусывать куски сырой печени, смачно её жевать и запивать свежей кровью. Конечно, это сопровождалось принятием горячительных напитков, корейцев тоже заставили выпить огненной воды, невзирая на отнекивание. Ещё бы, когда тебе предлагает выпить страшный человек с вымазанным кровью лицом, сложно сопротивляться.
Тем более, что в руке у него нож, а в другой - кусок сырой плоти, которую он суёт гостю чуть ли не в рот. Местные повеселились на славу.
Потом было большое шумное застолье, во время которого было проведено несколько борцовских схваток. Кто кого победил, с утра никто вспомнить не мог. Сокто и Баир на правах организаторов сафари были бодрее всех и, организовав плотный завтрак, предложили гостям расплатиться с охотниками. Те, не долго думая, достали толстые бумажники и щедро одарили участников сафари. Зоркий глаз Сокто сумел оценить платёжеспособность дорогих гостей.
Немедленно было предложено продолжить путешествие по равнинной местности. Возражений не последовало, тем более, что гостеприимные буряты от души напоили приезжих странников. Те, не слишком понимая происходящее, погрузились в фургончик и путешествие продолжилось. Друзья, Сокто и Баир заметили, что гости крепко держатся за свои поясные сумки и небольшие рюкзачки. Это навело на мысль, что в них-то и хранятся главные сокровища иностранцев. Это и предрешило их дальнейшую судьбу.
Несколько дней шумная компания ездила по разным красивым местам. Потом ненадолго заехали в Улан-Удэ, чтобы весело провести время в горячей сауне с не менее горячими девчонками. За это время друзья-злоумышленники пришли к выводу о необходимости ограбить иностранцев. Но тут возникала небольшая неувязка, просто так поколотить и отобрать всё, что там у них есть, не трудно, но потом начнутся неприятности. Эти побегут в милицию, а поскольку они иностранцы, то и отношение к ним будет особое. А они все успели засветиться во множестве мест, и установить их местоположение будет вопросом времени. Но и отпускать так просто такую жирную добычу немыслимо. Нужно предпринять что-то такое, что позволит нагреть руки и остаться не при делах.
План созрел сам собой, − заманить приезжих в какую-нибудь глухую местность, предварительно основательно напоив, там их прикончить и избавиться от трупов. План показался отличным, никто ничего не поймёт, куда кто делся, менты они тупые, только алкоголиков могут собирать. А нужным подельникам глотки можно заткнуть деньгами. Когда иностранцев по-настоящему хватятся, они будут далеко. Где-нибудь в Нью-Йорке, или во Флориде, а лучше всего в Сан-Франциско. Так что нужно, не мешкая, искать тихое местечко.
Вскоре оно нашлось. Местность под названием Харьястка, недалеко от города. Неподалёку находится Тугнуйский дацан «Даши Чойнхорлинг», местная достопримечательность. Вот под предлогом посетить праздничные службы можно гостей и заманить. Харьястка - местность животноводческая, бараны всегда есть, можно хорошо посидеть на прощание.
***
На следующее утро Сокто и Баир на все лады начали нахваливать предстоящее мероприятие. Смысл его был в особой церемонии подношения духам местности и, конечно, Будде во всех его воплощениях. Но это будет завтра, а сегодня намечено посещение скотоводов в лучших традициях культуры кочевников. Один из корейцев мог относительно сносно изъясняться по-русски, поэтому особых проблем не возникло, тем более Будда на всех языках звучит одинаково.
Досужие корейцы, как и всякие азиаты, оказались людьми азартными, вытащить их из казино оказалось казнью египетской. Даже юные женские тела их не так привлекали как манящие огни одноруких бандитов. Лишь только смрадный запах гашиша и анаши оказался способен вывести их на свежий воздух. И пока дорогие гости пребывали в конопляной нирване, Сокто и Баир погрузили пожитки путешественников в нанятое авто и повезли в Харьястку.
Дорога оказалась недолгой, и вскоре автомобиль остановился возле старинного, но ещё крепкого зимовья.
Там же находились два чабана, один седовласый, в годах, другой тоже седой, но выглядел лет на двадцать моложе. Тут же стояли две крепкие женщины с суровыми, словно гранитными лицами. Мужчины, по знаку, поданному Сокто, подошли к приехавшим, поздоровались и не вступая в долгие диалоги, приступили к закланию двух овец. То, как оно было произведено, привело в ужас впечатлительных жителей тёплого полуострова. Действительно, способ заклания в Бурятии один из самых древнейших. В степи мало деревьев и барана некуда вешать, поэтому приходится резать лёжа. Это обусловило развитие борьбы как способа существования – необходимо поймать овцу, с арканом за ней не побегаешь. Поймать полдела, нужно её забороть, обездвижить, а если ты один, то придётся действовать ногами и одной рукой, вторая нужна для нанесения разреза на груди, куда просовывается ладонь и вырывается аорта.
Согласно древним, языческим, неписаным законам кровь без необходимости не должна проливаться на землю. Это считается большим грехом, осквернением Матери-Природы. В конце концов, кровь это высокоэнергетичный продукт питания. В итоге съедается всё, кроме рогов и копыт.
Когда с туш была снята шкура, все внутренности отдали женщинам, те, особо не мешкая, быстро их вымыли, разнообразными способами скрутили и вместе с мясом бросили в огромный котёл, уже стоящий на ножках над костром. Дабы вывести дорогих корейских гостей из транса им была поднесена молочная водка домашнего производства. Местным же поставили несколько литровых бутылок иностранной водки. Спустя полчаса начался пир, продолжавшийся до самой ночи. После этого гостей препроводили внутрь зимовья, уложили на нары спать. Скотоводов довезли до их стойбища, вручили пачку денег и канистру спирта.
В самый воровской час Сокто и Баир разбудили водителя Сергея, чтобы он завёл свой автомобиль, недавно купленную вазовскую девятку. Тот спросонья ничего не мог понять, полчетвёртого утра, куда в такое время можно ехать? Но, увидев направленные на него два хищных глаза, принадлежащие обрезу тридцать второго калибра, замер. Чтобы он смог придти в себя, втроём выкурили папиросу гашиша. Поехали, включив только подфарники, к зимовью, в котором ночевали уставшие корейцы. Уже подойдя к двери, Баир и Сокто внезапно почувствовали мандраж. Было страшно всё-таки убивать троих спящих людей, на это не каждый способен. Баир решительно повернулся и пошёл к машине, открыл багажник, там стояла коробка с несколькими бутылками водки. Открыл одну из них, отпил сразу треть и понёс её Сокто. Тот без слов раскрутил бутылку вокруг собственной оси и влил в себя остававшуюся водку. Потом размахнулся и зашвырнул её как можно дальше. Потом достал сигареты, протянул одну Баиру, другую закурил сам и стал жадно втягивать в себя табачный дым.
Никотин, смешавшись с алкоголем, дал желанную реакцию эйфории. Страх пропал, Сокто посмотрел в сторону автомобиля. За рулём, замерев, сидел Серёга и широко раскрытыми глазами смотрел на друзей, сумевших за три минуты осушить бутылку водки. Сокто криво усмехнулся, погрозил Сергею пальцем и решительно рванул на себя дверную скобу.
Внутри напротив входной двери была примитивного вида печь, слева от неё стоял самодельной топчан, на нём спал кореец, умевший говорить по-русски. Справа у единственного окна стоял стол, на нём горела лампа «летучая мышь». Дальше у стены были широкие нары. На них лежали и похрапывали два других иностранца. Сокто, почувствовав прилив адреналина, залихватски по-разбойничьи свистнул. Спавший слева кореец-толмач испуганно вскочил и уставился на непрошенных гостей. В тот же миг из обоих стволов обреза вырвалось желтоватое пламя и двойной заряд картечи отбросил тело несчастного в угол.
Два других незадачливых путешественника, разбуженные грохотом выстрела, подскочили на нарах. Тот, что был с края, бросился было на нападавших, но, увидев, как Сокто перезаряжает обрез, заметался, ища спасения. Сокто, успевший перезарядить только один ствол, снова взвёл курок и выстрелил в него. Кореец успел пригнуться и шмыгнуть за печь. Баир схватил лежавший перед печью топор, быстро шагнул влево и обрушил остриё топора на темя пытавшегося спастись, затем ещё два раза с силой ударил раненого топором по голове. Тот бессильно повалился на стену и сполз на пол. Третий кореец, в ужасе сидевший на нарах, от страха закрылся от страшной картины одеялом. Сокто ещё раз, зарядив оба ствола, навёл оружие туда, где находилась голова обреченного, и нажал на спуск. В одеяле появилась дыра, и тело смертельно раненого отлетело в угол. Всё было кончено.
Друзья-душегубы стояли и озирались, у обоих спирало дыхание, пахло сгоревшим порохом, на столе чадила лампа, заправленная соляркой. Баир и Сокто, посмотрев друг на друга, внезапно дико расхохотались. Опьянённые своим страшным поступком, они вывалились на свежий воздух. Постояв возле избушки, смогли несколько придти в себя. Баир обнаружив, что до сих пор держит в руках топор, открыл дверь и бросил орудие убийства перед печкой. Сокто засунул обрез за пояс и убийцы двинулись к машине. Сидевший за рулём Сергей, услышав выстрелы, едва не ударил по газам, лишь страх перед отчаянными дружками заставил его сидеть не шелохнувшись.
– Домой, − коротко бросил Сокто. Сергей, не решившись переспрашивать, повёз дружков к почти такому же зимовью, в котором случилось непоправимое. По приезду, наспех было собрано нехитрое застолье, почти без слов длившееся полтора час. Потом Баир, замерев на некоторое время, промолвил: «С телами надо что-то делать. Короче, все следы надо уничтожить, а то с утра чабаны заявятся, а там полное мясо. Погнали обратно, надо сжечь всё, а то, мы с тобой, братан, себе вышак уже заработали. Если успеем концы в воду сунуть, и ноги сделать, может, пронесёт, а нет, так лоб зелёнкой помажут. И оправданий спрашивать не станут, да и какие тут оправдания – три жмура, да ещё и иностранцы. Надо сжечь всё к чёртовой матери».
После этого вся троица, прихватив канистру с бензином, вернулась на место преступления. Войдя в зимовьё, Баир и Сокто, как опытные охотники и скотоводы, стащили по очереди тела на пол. При помощи того же топора и охотничьего ножа отделили от тел несчастных руки, ноги и головы. Расстелили три одеяла и, плотно уложив останки на них, туго спеленали и связали верёвками. Получилось три плотных тюка. При помощи Сергея уложили два из них в багажник, один в салон. Захлопнув багажник и двери, вдвоём вернулись в зимовьё, прихватив с собой канистру бензина. Лампа к тому времени начала гаснуть и нещадно коптить.
Сокто закрутил кран и швырнул лампу на пол. Баир в это время облил нары, стол и часть стен бензином. Споткнувшись об топор, чертыхнулся, взял его и бросил в печку. Сокто, подумав, бросил обрез под стол. Затем чиркнула спичка и пламя весёлой змейкой побежало по разлитому бензину.
Уже отъехав с полкилометра, злоумышленники увидели, что зимовьё полыхает. Огонь вырывался из открытой двери, из лопнувшего окна и из-под крыши. Несколько минут все трое, как заворожённые, наблюдали за пляской огня. Сокто первым пришёл в себя: «Поехали», – коротко бросил он, и машина, тускло подсвечивая подфарниками, устремилась в степь.
У опушки небольшого сосняка кто-то однажды сколотил небольшой навес, стол и две лавки. Из камней соорудил небольшой очаг, накосил сена и поставил приличного размера копну. Вот к этому месту и приехали подельники. Походив, оглядевшись, никого вокруг не обнаружив, достали из машины три тюка, перенесли их на стол, разрезали верёвки, размотали одеяла. Охапками притащили сено, положили его под стол, вокруг него, и сверху покойников, вылили остатки бензина и подожгли. Пламя занялось сразу, в него бросили пустую канистру. Быстро сели в машину и вернулись к своему стойбищу. Обессиленные, выпили по стакану водки и попадали кто, где сидел.
С утра было страшное похмелье, хандра и полная обессиленность. Лишь к вечеру троица пришла в более-менее терпимое состояние. Перед тем, как начать злодеяние, Сокто с Баиром на всякий случай основательно запаслись водкой. Водка – главная валюта в деревне, кто ею владеет, тот и нойон. Поменяли два литра водки на разделанного барана. Наевшись мяса и напившись вдоволь бульона, приятели почувствовали себя снова в седле.
План Баира был до неприличия прост: с наступлением темноты выдвинуться к месту аутодафе, и поскольку какие-то кости могли сохраниться, раскидать их, как можно дальше друг от друга. Даже если кто-то и найдёт какой-нибудь фрагмент, то всё равно ничего не поймёт. Одним словом: концы в воду.
Когда приехали к месту сожжения, Баира и Сокто одолел нервный смех, временами переходящий в истерический хохот. В течение трёх часов Сокто и Баир, взяв в охапку то, что до конца не сгорело, уносили как можно дальше и расшвыривали в разные стороны. Сергей наотрез отказался носить горелые кости, и его оставили сидеть в машине. Когда всё было закончено, нервный смех сменился икотой. Лишь после того, как каждый выпил примерно по бутылке водки, икота прошла.
***
Исчезновения южных корейцев никто не заметил, тем более, что они громко говорили о намерении посмотреть Иркутск, а потом лететь в Москву. Спустя три недели из посольства пришёл запрос. Поскольку никто никого не видел, то запрос положили под сукно, в надежде, что загулявшие сами найдутся.
По поводу сгоревшего зимовья приехал местный сонный пожарный, и, походив внутри сгоревших стен, увидел лежащую на полу разбитую керосиновую лампу, сделал вывод – неосторожное обращение с огнём. То, что, рядом с лампой лежал сгоревший обрез, никакой роли не сыграло.
У исчезнувших оказались серьёзные связи, начавшие ноты дипломатического уровня. Волей-неволей оперативникам пришлось зашевелиться. В Харьястку были направлены лучшие опера убойного отдела, следователь по особо важным делам прокуратуры и самый опытный криминалист. Были исследованы руины зимовья, в стенах которого обнаружили немалое количество картечи, результат не вызывал сомнений. К тому же в печке нашли топор со следами крови троих человек. На топорище обнаружились отпечатки не идентифицированного человека. Криминалист обратил внимание, что крантик лампы был наглухо завёрнут, о чём не забыл отметить в своём протоколе. Местного пожарного после этого попросили уйти по собственному.
Баир и Сокто, после того как посчитали добычу, составившую без малого восемьсот тысяч долларов, зажили на широкую ногу. Потом кривая жизни развела их в разные стороны, и каждый стал сам осваивать свалившееся на их головы богатство. О былой мечте уехать за океан оба как-то незаметно забыли. Единственно, Баир как более практичный, перевёл доллары в золото и недвижимость. Сокто же предпочёл нажитое спустить в ресторанах и появившихся во множестве борделях.
Через несколько месяцев доверенные люди шепнули: ищут тех, кто прикончил корейцев. Их останки случайно были найдены. Местность при помощи роты внутренних войск была прочёсана, и всё, что можно было найти, было собрано и отправлено на экспертизу.
Баир смекнув, что дело запахло жареным, совершил, как он думал, хитроумный трюк. Взломав в деревне магазин, утащил, что попалось под руку и устроил кутёж. Через сутки его взяли, и через три месяца он отправился в колонию на три года, полагая, что там его никто искать не будет. Напрасно. Снятые с него отпечатки пальцев совпали с теми, что были на топорище в Харьястке. Тут Баиру довелось узнать все «прелести» допросов с пристрастием.
За Сокто охотились два месяца. В конце концов взяли в Хоринске. Когда пришли его брать, он, изобразив, что сильно пьян, шатается, попытался прыгнуть «рыбкой» в окно, но получил табуретом по затылку. Следствие было недолгим − водитель Сергей, не выдержав мук совести, пришёл с повинной.
На суде Сокто, зная, что надеяться не на что, всё же выступил с последним словом, в котором сказал: как всякий человек, он хочет жить. Он осознаёт, что совершил непоправимое, и, ему, может быть, нет прощения, но всё же он просит суд рассмотреть возможность не применять смертную казнь.
В тот год небо над многими душегубами смилостивилось – в России был введён мораторий на смертную казнь. Сокто и Баир получили по пятнадцать лет лишения свободы – максимальный на тот момент срок.
***
И вот спустя четырнадцать с половиной лет Сокто и Баир готовятся выйти на свободу. Волею судьбы они оказались в одной колонии, хотя такое категорически запрещается. Но во времена перемен привычные правила перестают действовать.
Однажды друзья собрались организовать побег. Для этого на волю было отправлено письмо-малява, в котором они просили старых друзей прислать им два автомата Калашникова и пять гранат. Письмо каким-то образом оказалось в оперчасти. Подельников били трое суток.
Баира почти в коме отвезли в главный тюремный госпиталь, где он пролежал два месяца. Сокто, как более крепкий, отделался месяцем санчасти.
После всевозможных перипетий друзья тихо досиживали срок и даже сумели пройти на УДО. И вот завтра они пожмут руки всем, кого сочтут этого достойным, отправятся в спецчасть, где получат длинные зеленые бумажки с фотографией владельца – справку об освобождении, небольшую сумму наличности для проезда до дома. И в их непростой судьбе начнётся очередная глава. Впереди ждёт новая жизнь.
Основано на реальных событиях, все имена изменены.
Об авторе
Автор рассказа «Харьястка», занявшего третье место в номинации «Детектив (криминальный, политический)», — Константин Сонголов из Улан-Удэ. Призер предыдущего конкурса «Новая проза». Окончил ПТУ-2 по специальности «чеканщик-косторез», музыкальное училище им. П. И. Чайковского — «художник-педагог», ВСГАКИ — «художественный руководитель студии ДПИ», магистратуру ВСГАКИ. Работал художником-декоратором в разных театрах города. Публикуется в журнале «Байкал», в 2020 году стал лауреатом литературной премии «Дальний Восток» им. В. К. Арсеньева. Автор романа «Сказание о Саяне и Саяне», лауреат республиканского литературного конкурса драматургии. Автор пьесы «Два билета в Касабланку», рассказа «…А хочешь Москву увидеть», сборника рассказов «Если бы карма». Участник международных, зональных и республиканских художественных выставок. Художник-постановщик театра и кино.
