Тыманча уверенно шел по следу раненого лося. Он точно знал, что примерно через час-два догонит сохатого, теряющего с каждым прыжком силы. Ведь темных и горячих капель его крови становилось на тропе все больше и больше. Тыманча, сын Аксика, вождя племени нямагиров[1], хорошо знал окрестную тайгу. Зверь убегал из последних сил к подножию горы Камит-Олого. Несчастный не знал, что там его настигнет следующая стрела Тыманчи и оборвет его жизнь в среднем мире[2]. После этого у подножия горы парень разведет небольшой костер и принесет духам тайги подношения в виде свежей крови добычи и самых лакомых подхребетных[3] кусочков мяса за удачу в сегодняшней охоте. Потом не спеша отведает горячих, еще не остывших почек[4] лося и спустится вдоль быстрой речки Каммитка к своему стойбищу. Его ждет любимая Соника, которой давно пора подкрепить силы хорошей звериной похлебкой, ведь она совсем скоро должна родить еще одного ловкого добытчика для племени нямагиров.
Оптимистичные и радужные мысли юноши о любимой жене прервал далекий треск сухих сучьев и затем глухой звук падения чего-то большого. С таким шумом мог идти только медведь. Или, как его назвали местные, амака. Тыманча сразу понял: случилось самое плохое — его добычу перехватил более сильный и могучий охотник — хозяин тайги. Медведь учуял кровь раненого лося и набросился на него. К этому времени у жертвы уже не было сил сопротивляться, отскочить или сбросить с себя хищника.
Тыманча от обиды и досады едва не сломал свою пальму[5], которой собирался добивать загнанного лося. Он решил подойти поближе и посмотреть на того, кто украл у него ужин, хотя и знал, что это смертельно опасно. Осторожно пробираясь через густые кусты и стараясь не наступить на сухие ветки предательского валежника, он добрался до бугра, за которым должен был находиться медведь с его добычей.
Там творилось что-то непонятное, слышались явно не медвежьи звуки. Тыманча осторожно подполз к стволу упавшей березы и заглянул туда, откуда ему послышались человеческие голоса. Удивлению его не было предела: возле туши сохатого, как и следовало ожидать, сидел медведь. Но он не раздирал клыками тушу лося, а наблюдал, как мальчик в остроконечной шапке с красной кисточкой наклонился и изучал стрелу Тыманчи, торчащую из шеи сохатого. Вот парнишка повернулся и что-то сказал человеку, который стоял рядом с ним. Странная троица: крупный бурый медведь, мужчина в оранжевой длинной одежде с бордовой накидкой через плечо и мальчик лет десяти в синем халате, подпоясанном кожаным ремешком, на котором висели серебряные ножны. Такие Тыманча видел у эвенков с далеких стойбищ Витима, которые живут по соседству с боренса[6] — народом, владеющим стадами коней и овец. «Боренса!» — промелькнула догадка в голове Тыманчи, и рука мстительно потянулась к луку, чтобы наказать обидчиков.
Вдруг раздался зычный голос мужчины:
— Тыманча, сын Аксика, вождя нямагиров, опусти лук и выйди из-за бугра, мы тебя видим и не причиним вреда!
Тыманча от удивления чуть не выронил лук. Говоривший изъяснялся на его языке, видел его, знал, кто он такой, да еще и стоял рядом с медведем, хозяином тайги. У мужчины не было оружия, если не считать небольшого ножа, висевшего на пояске мальчика. Тыманча, молодой охотник, вылез из своего укрытия и смело пошел к странной троице, разглядывающей его с неподдельным интересом...
Разделанные и подготовленные для хранения лосиные стегна медведь ловко поднял и забросил на лабаз[7]. Тыманча запрыгнул на дерево и аккуратно разложил мясо, сначала накрыл его тонкими ветками, потом надежно придавил стволами берез и, убедившись в крепости сооружения, осторожно спустился. Собрал свои заметно потяжелевшие пожитки, помахал свободной рукой медведю на прощание и легко зашагал вдоль быстрой и прозрачной речки к своему стойбищу. Медведь повернул свою крупную башку и посмотрел на охотника. Потом бросился догонять своих попутчиков, которые ушли на север.
— О, духи тайги и гор, помогите мне понять, — взывал Тыманча, шагая по каменистому берегу, — как двуногие, даже такие мудрые, как Ошир-ломо[8], в красных одеждах могут подружиться и жить с амакой — хозяином тайги? Правда, Ошир сказал, что раньше медведь был человеком, но что-то сделал неправильно и превратился в зверя. Сейчас он хочет снова стать человеком, но это очень трудно. У него это может и не получиться. Тогда он навсегда останется медведем. Откуда путники идут? Не ответили, промолчали. Оно и так понятно: из земли боренса, где люди не охотятся и не рыбачат, но пасут стада коней и овец, тем и живут. Еще у боренса много умелых кузнецов, которые делают хорошие ножи и красивые женские украшения из серебра. Ошир-ломо и Батуудай, как его звал Ошир, идут к земле Дзамбутива[9]. Мальчик не знает эвенкийского языка. Тыманча хотел обменять золотой самородок на его ножик, но тот вцепился в него и стал быстро твердить одно и то же: «Абин худага[10]! Абин худага!», или что-то вроде того. Напрасно Тыманча пытался ему объяснить, что за такой крупный кусок золота кузнецы боренса выкуют ему десять таких ножей. Ошир-ломо только смотрел на них и смеялся! Нет чтобы помочь обмену.
Они пожарили мясо на костре и отдохнули, прежде чем разойтись. На прощание ломо подарил Тыманче несколько стрел с серебряными наконечниками. Чужеземец сказал, чтобы он их использовал, когда наступит самое тяжелое время для его племени. Что такого страшного может случиться с нямагирами — не объяснил. Зачем путники идут в сумрачные земли Дзамбутивы — тоже не сказал. Наверно, ищут сильного шамана, чтобы тот превратил медведя обратно в человека. А может, пошли собирать сверкающие камни, которых полно в земле Дзамбутива. Говорят, за сто переходов на юг у людей страны Шон-шон[11] их можно обменять на все, что угодно.
В детстве бабушка рассказывала Тыманче, что у них в соседнем племени одна женщина по имени Аркука превращалась по ночам в сулаки[12] — лисицу. Аркука когда-то была тихой и спокойной, пока однажды ее муж не провалился зимой под лед и не утонул. Тогда от горя женщина стала злой и склочной. Из-за этого при дележе добычи ей доставались только протухшие внутренности и кости, которые никто не хотел есть. В отместку Аркука стала насылать порчу на самых лучших охотников. День за днем они возвращались домой с пустыми руками, а рыбаки не могли поймать даже маленькой рыбешки. Мальчики бегали ставить капканы на сусликов, но и те куда-то разбежались. Голод в племени еще не наступил, ягод и грибов в тайге пока хватало, но уже чувствовалось его приближение.
Лишь одному Берельтую удалось подстрелить несколько глухарей. Старый охотник не стал жадничать и сразу отнес двух самых жирных птиц Аркуке. Та молча взяла подношение. На следующий день почти все охотники вернулись с богатой добычей. С тех пор каждый заходил в чум к Аркуке и оставлял там лучшие куски. Так продолжалось много зим и весен. Эта женщина теперь ходила по стойбищу[13] с важным видом, перестала шить для нужд племени одежды и вязать сети для рыбаков, а только требовала самую вкусную часть добычи.
Дети шептались между собой: «Как только зажигаются звезды на темном небе, черно-бурая сулаки-лисица выползает из чума Аркуки и скрывается бегом в тайге».
Три дня совещались старики с вождем племени, выкурили целую кожаную сумку дорогого ароматного табака и порешили: сжечь жилище Аркуки, когда она в очередной раз превратится в лису и убежит в лес — может, там и останется. Сказано — сделано. Как только прибежали дети и сказали, что лисица скрылась в тайге, все мужчины бросились к чуму Аркуки, забросали его ветками и дровами и подожгли. Кто-то говорил, что слышались отчаянные крики женщины и мужчины, но никто на это не обратил внимания. Мало ли какие звуки могут раздаваться из чума такой злокозненной колдуньи?
Племя спешно откочевало на два перехода от недоброго места и больше туда никогда не возвращалось. Правда, потом выяснилось, что куда-то пропал самый неудачливый охотник племени Ындывул. Он всякий раз приходил из леса без добычи, но выглядел всегда таким гладким и упитанным. Не его ли крики слышали из горящего чума колдуньи? Или Ындывула задрали волки и медведи в тайге? Никто не знает этого, кроме духов тайги, которые когда-то превратили женщину по имени Аркука в лисицу-сулаки.
***
Этой ночью филин поймал небольшого зайца-толуя[14], когда тот неосторожно вышел на лесную полянку полакомиться при лунном свете нежными побегами кустов голубики. Теперь, в разгар дня, пернатый хищник, насытившись мясом несчастного косого, мирно дремал в дупле старой кряжистой сосны, под которой расположились на отдых на мягком зеленом мху Ошир-ломо и мальчик в остроконечной шапке. Если бы филин понимал человеческую речь, то его очень заинтересовал бы разговор двух путников.
— Дядя Ошир, когда мы дойдем, наконец, до этих Черных земель?
Монах спокойно ответил на вопрос мальчика:
— Батамунко! — (это было настоящее имя ребенка, но при людях мужчина звал его для маскировки детским именем Батуудай). — Нам осталось пройти еще половину пути и потом еще четыре или пять переходов. Так что время зависит от того, с какой скоростью будем передвигаться.
Батамунко после некоторого молчания снова озабоченно спросил:
— А как мы найдем пещеру Умарад Газрын гал амины Луу?
Название пещеры означало «Огненный дракон северной стороны».
— В этом нам поможет наш друг, медведь Абаахай и... твой нож, — ответил Ошир.
— Медведь Абаахай, я знаю, приведет нас на Черные земли, — сказал рассудительно Батамунко, — а от ножа какая польза?
Монах закинул на плечо бордовое орхимжо[15] и воодушевленно начал объяснять:
— Ножны твоего хутага[16] сделаны из костей дракона. Чем ближе мы будем подходить к пещере, тем горячее и темнее они будут становиться.
Мальчик был очень любознательным, как и все дети при императорском доме Борджигин[17]. Поэтому он внимательно изучил искусные узоры на костяных ножнах своего хутага и снова спросил:
— Ошир-лама, ты говорил про нектар бессмертия дракона, напомни мне про него.
— Да, это поистине волшебный нектар! Он собирается по каплям сто лет на потолке пещеры дракона от его огненного дыхания. Превратившись в светящуюся каменную сосульку, висит прямо над изголовьем хозяина пещеры!
— И мы заберем ее? — немедленно спросил мальчик.
— Ее можно снять только твоим ножом, — ответил монах и продолжил: — Древние предсказания гласят, что нектар бессмертия «Умарад Газрын гал амины Луу» дает силу и мощь всему дому Борджигин. По легенде, твой великий предок Тэмуджин перед восхождением на престол побывал в стране дракона и забрал нектар бессмертия. До этого его не трогали со времен наших праотцов — хунну[18].
Батамунко внимательно слушал своего учителя, который продолжал рассказ:
— Тебе тоже предстоит взойти на белую кошму[19] и сесть на золотой престол, ведь ты Батамунко, сын Болхуу-джинона[20]. Ты будущий император Северной Юань[21]. Без нектара бессмертия тебе не успокоить распри, племенные войны и междоусобицу монгольских князей и полководцев. Нектар бессмертия дает ханам неизмеримую силу и мощь перед другими воинами, долгую жизнь без тяжелых ран и увечий, дарует многочисленных здоровых и удачливых наследников, приводит к победам над врагами, которых у тебя, Батамунко, к сожалению, будет очень много.
После слов монаха щупленький мальчик решительно вскочил, хотя было заметно, что он толком не отдохнул:
— Так давай же, дядя Ошир, пойдем скорей на север! Хватит отдыхать!
— Не торопись, медведь Абаахай уже мчится к нам на всех парах, ему осталось до нашего привала всего три полета стрелы. Да и медведям тоже ведь надо немного отдохнуть, они тоже устают...
Филин окончательно проснулся от громких голосов, освободился от дневной сладкой дремы, недовольно гукнул и выбрался из убежища. Эти люди не дадут отдохнуть удачливому ночному охотнику, придется лететь в запасное убежище на скалах. Но его плану не суждено было осуществиться. Едва он высунулся из дупла и взмахнул крылами, как неподвижно стоявший до этого монах молниеносно вытащил из складок красных одежд маленький арбалет. Тренькнув, небольшая стрела с серебряным наконечником мгновенно пролетела короткое расстояние и пронзила насквозь грудь хищной птицы. Она кувыркнулась в воздухе и упала к ногам монаха. Мужчина подошел и убедился, что это всего лишь обычный филин, а не заколдованная птица фэй. Следовало быть осторожным. В последнее время птицы фэй с глазами из желтого стекла, подосланные могущественным домом Мин[22], встречались в самых неожиданных местах.
Почему некоторые тропинки кажутся легкими, а по некоторым так тяжело шагать? Батамунко, если бы знал ответ на этот вопрос, то всегда шел бы по хорошей дороге, а по тяжелой не ходил вовсе. Приятно мягко ступать по жухлой прошлогодней листве, которая слегка пружинит под ногами и помогает идти. Можно, не останавливаясь, набрать горсть голубики и отправить ее в рот. Вкуснее этой ягоды Батамунко ничего в жизни не ел. Виноград, персик, абрикос и другие фрукты, растущие за Желтой рекой[23], конечно, сладкие, но голубика все равно лучше. Батамунко набирает очередную горсточку, сдувает с нее зеленые и сухие коричневые листочки, а голубые, крупные, покрытые сверху беловатой влажной пленкой ягоды съедает и зажмуривается от удовольствия и счастья. Почему-то сразу приходят в голову воспоминания о доме, об Ордосе, до которого отсюда, даже страшно представить, как далеко. На такой легкой тропе Батамунко приходят разные мысли. Например, он раньше никогда не задумывался, почему одним людям жить просто, а другим сложно. Взять хотя бы этого парня — хамнигана[24] охотника. Как он сказал его зовут? Тэмээшэн, что ли. Он добывает самую простую пищу — дикое мясо. Сегодня ему попался большой лось, теперь его племя на несколько дней или даже неделю обеспечено едой. Этот парень будет отдыхать какое-то время, пока мясо не кончится, потом снова пойдет в лес. Ему не надо переживать, что его поймают враги или сборщики налогов Юань или Мин. Он ничего не боится, живет в своем лесу и в ус не дует. Его интересует только то, какой будет погода перед охотой: холодной или жаркой. Надевать шубу или дэгэл[25], или обе друг на друга.
***
Молодой шестнадцатилетний император минского Китая Чжу Цзяньшэнь с опаской переступил порог темного помещения с низким потолком, где тускло светили лишь несколько фонарей. Сюда он пришел по просьбе главного евнуха императорского двора Ван Чжи, занимавшего пост военного министра. Он сказал Чжу Цзяньшэну, что есть важная информация у руководителя департамента разведки Ли Вэйцзина.
— Приступайте, Ли! — раздался громкий голос главного евнуха, как только император приблизился к столу, где была разложена карта Китая на красной шелковой материи. Из кучки собравшихся генералов выступил вперед маленький, толстый начальник разведки Ли Вэйцзин, прославившийся во дворе искусством добывания информации с помощью пыток и истязаний.
— Мой император! Вчера на допросе по делу об измене общества «Белый Лотос» на нескольких даосских монахах-оракулах мы применили новые усовершенствованные методы выбивания показаний: использовали крыс-людоедов и…
— Генерал Ли! Императора не интересуют ваши методы добывания информации! Давайте по существу! — недовольно прервал слова начальника разведки голос главного евнуха.
— Почему же, пусть рассказывает, — заинтересовался крысами молодой правитель.
Ли Вэйцзин очень обрадовался и, поглядывая победно на главного евнуха, детально рассказал, как выращиваются и в каких условиях содержатся эти самые отвратительные крысы-людоеды. Оказалось, что один из монахов твердит о том, что Поднебесная в великой опасности. Якобы он видел на своем хрустальном шаре, как на далеком севере юный «Черный ворон[26]» идет за эликсиром власти в пещеру спящего дракона Далонга, и никто его не сможет остановить. Если он добудет эликсир, то сто лет поражений и унижений Поднебесной от Монголии гарантированы. У департамента разведки есть все основания полагать, что один из наследников престола Юань что-то замышляет на далеком севере.
— Генерал Ли, согласно высочайшему указу в присутствии его императорского величества строжайше запрещено произносить слово «Юань», как и слово «Монголия». Вы дважды нарушили приказ, и вам полагается смертная казнь путем отсечения головы! — довольным и торжественным голосом объявил сияющий от радости Ван Чжи.
— Ах, оставьте в покое эти приказы, которые вы сами и придумали, — сказал недовольно юный лидер государства. — Если по секрету, главный евнух тоже нарушил приказ, пока мы шли сюда, и его тоже надо наказать.
При мгновенно воцарившемся молчании император выдержал эффектную паузу и сказал:
— Так что убьем обоих, но сделаем это после совещания.
Успевший смертельно побледнеть Ли Вэйцзин первым из генералов понял, что его разыгрывают. Его лицо сморщилось от напряжения, мускулатура не хотела слушаться после недавнего шока и выдавливать смех, но что-то все-таки получилось:
— Хи-хи-хи!
— Хи! Хи-хи! — поддержали его остальные генералы.
— Если предсказания монаха правда, то есть ли возможность помешать Батамунко? — резко спросил император. Он действительно умел производить впечатление на подчиненных.
— Единственная возможность помешать — выслать отряд призраков из четырех боевых птиц фэй. Они завтра же долетят до места, — сказал главный евнух, — им на месте нужна будет свежая кровь, но там есть небольшая деревня лесных варваров. Крови им хватит. Наполнив себя силой, они догонят сына джинона Болхуу и покончат с ним.
***
Главный евнух все вроде бы просчитал правильно, и четыре смертельные птицы фэй вовремя вылетели из северной столицы Даду[27] в сторону Северной Юань с целью покончить с юным наследником трона чингизидов. Птицы фэй — симбиоз китайской древней магии и достижений конфуцианских ученых в механике. Они были изобретены алхимиком Ван Дусю как средство борьбы с усиливающимся в Китае тибетским буддизмом. Эти птицы-призраки делились на два вида. Первый — птицы-разведчики, размером и видом напоминали обычную сову. Второй — боевые птицы фэй размером с трехлетнего ребенка и кошачьей головой с длиннющими клыками и острыми, как бритва, металлическими десятисантиметровыми когтями. Разведчики высматривали окрестности и передавали увиденную и услышанную информацию хозяину. Большую опасность представляли боевые фэй: они могли пролететь тысячи километров над безжизненной пустыней, потом со страшными душераздирающими криками наброситься сверху на людей, напитаться их кровью и вырасти вдвое и втрое. Кровь делала их неуязвимыми и смертельно опасными. Как и всякая нечисть (а нечисть повсюду в мире одинаковая), они боялись стрел с серебряным наконечником, осиновых кольев, освященной в монастырях воды и т. д.
Птицы-призраки напали на деревню эвенков на рассвете, когда все охотники спали. Соника, жена Тыманчи, видела ночью тяжелый сон и проснулась под утро. Ей захотелось попить холодной родниковой воды. Она спустилась с пригорка, где стояли чумы их племени, к берегу ручья, который протекал в зарослях высокой травы. Оттуда вдруг услышала ужасные крики, свист и хлопанье крыльев, вопли и стоны умирающих сородичей. Тыманча успел как раз вовремя подойти со стороны реки к своему стойбищу, до которого он шел уже вторые сутки. Смертельно опасные птицы фэй еще не успели досыта напитаться кровью и превратиться в неуязвимых летающих монстров. Но времени оставалось немного. Они одна за другой взмывали вверх, удерживая в своих острых когтях самых беззащитных жителей деревни: детей и молодых девушек.
Мужчины же племени выстроились в центре села с луками и стреляли в чудовищных птиц. К их ужасу, ни один из охотников не мог поразить монстров — стрелы отскакивали от заколдованных перьев. Все были в отчаянии и не знали, что делать. Старик Аксик, вождь племени, перед выстрелом попробовал поджигать наконечники в костре. Огненное оружие ранило одну из птиц. Ужасный вой поднялся на небе — остальные три хищника налетели на Аксика и разорвали отважного старика на части. В эту минуту Тыманча вспомнил слова Ошир-ломо про самое тяжелое время для племени и достал подаренные им стрелы с серебряными наконечниками. Тренькнула звонко тетива его лука, и с ужасным душераздирающим криком упала одна птица с головой человека в когтях. За час Тыманча смог поразить всех остальных птиц-призраков и спасти свою деревню.
Народ понемногу успокаивался от пережитого ужаса. Дети нашли Сонику в кустах около ручья: от увиденного и услышанного она чуть раньше срока родила ребенка — нового охотника для племени нямагиров.
А Батамунко через год стал императором всех монголов, как прямой наследник великого хана Угэдэя[28]. Он правил семьдесят четыре года, такого долгого и успешного правления не было ни в одной из стран Азии и Европы. При нем Северная Юань достигла своего наивысшего могущества и силы. Были подавлены ойратские[29] племена, и ежегодно совершались успешные военные походы в Китай. У Батамунко родились одиннадцать сыновей и одна дочь. Небо и боги благословили семью Борджигин, как считали все царствующие дома Китая, Кореи и Японии.
Когда Батамунко стал главой государства, его провозгласили Даян-ханом[30]. В день восхождения на престол он отметил всех, кто ему помог. Друзей, родственников, союзников и сторонников наградил должностями, пленниками, наложницами, сокровищами, золотом, драгоценными камнями, табунами упитанных коней. Никто не остался без внимания.
Не забыл он и про Тыманчу. За уничтожение отряда птиц-призраков и спасение жизни хана Батамунко присвоил ему почетное звание «Смотритель тишины императорских охотничьих угодий». Это означало, что Тыманча теперь мог выбирать любые угодья для охоты. Кроме этого, его освобождали от трех тяжелых наказаний и от налогов на двадцать пять лет. А еще он получал денежное содержание в тысячу лян[31] серебра ежегодно. Щедрость молодого императора Даян-хана к своему меткому спасителю, охотнику Тыманче, сыну Аксика, вождю племени нямагиров поистине не знала границ! Пусть долгим будет его правление! Пусть бог эвенков Харги, хозяин нижнего мира, даст ему силу, а бог Сэвеки, хозяин верхнего мира, дарует ему удачу на охоте! Пусть Дябдар, морской змей, поможет достичь ему истинного могущества!
[1] Нямагиры известны как одно из племен эвенков. Они обитали к востоку от озера Байкал и занимались охотой и рыболовством (здесь и далее прим. автора).
[2] По представлениям эвенков, мир делился на три части: верхний, средний и нижний. В верхнем обитали духи, в среднем жили люди, в нижнем находились мертвые.
[3] В околопозвоночной области мясо копытных мягкое и сочное.
[4] Коренные народы Сибири употребляют в пищу сырую печень и почки добытых животных.
[5] Пальма — охотничье оружие, представляет собой ножевидный наконечник с хвостовиком, закрепленный на длинном древке.
[6] Боренса — так предки эвенков называли бурят.
[7] Лабаз — охотничий помост на деревьях.
[8] Ломо — искаженное от слова лама, буддийский священник.
[9] Дзамбутива — по представлениям монголов, мифическая страна на севере.
[10] Абин хутага (монгольское) — нож отца.
[11] Шон-шон — имеется ввиду Китай (китайская речь казалась эвенкам повторением этих звуков).
[12] Сулаки (эвенкийское) — лиса.
[13] Стойбище — временное поселение охотников.
[14] Заяц-толуй — вид зайцев, встречается в Центральной Азии.
[15] Орхимжо — монашеская накидка через плечо.
[16] Хутага (монгольское) — нож.
[17] Борджигин — монгольский род, из которого вышли ханы Монголии.
[18] Хунну — гунны, кочевавшие по степям Азии и Европы.
[19] Кошма — войлочный ковер из шерсти.
[20] Джинон — монгольский княжеский титул.
[21] Северная Юань — государство в истории Монголии, существовавшее после отделения Китая от империи Юань.
[22] Мин — китайская императорская династия.
[23] Желтая река — Хуанхэ.
[24] Хамниган — монгольское название лесных народов.
[25] Дэгэл — традиционная монгольская одежда.
[26] «Черные вороны» — китайский народ так прозвал кочевников, проживающих севернее Великой Стены.
[27] Даду — одно из старинных названий Пекина.
[28] Угэдэй — третий сын Чингисхана, хан Великой Монгольской империи.
[29] Ойраты — западно-монгольские племена.
[30] Даян-хан из рода Борджигин впервые в Юаньской империи объединил монголов под знаменем чингизидов.
[31] Лян — основная денежная единица Китая (1 лян — примерно 31,25 г серебра).
Об авторе
Доржи Бадмаев работает директором Агинского медицинского колледжа, в прошлом военный врач. Пишет стихи и рассказы со школьных лет. Публикуется в журналах «Байкал», «Слово Забайкалья», в газетах «Агинская правда», «Буряад Унэн» и других. Лауреат краевого литературного конкурса «Через сказки — к языку» (Чита), отмечен специальным дипломом конкурса за перевод стихов Д. Улзытуева (Улан-Удэ). Изданы его сборники рассказов «В краю добра и света», повесть «По дорогам Сагаалгана», сборник повестей «Три годли в Саадаке» и роман «Развевающийся на ветру орхимжо». Участник литературного конкурса «Новая проза» рассказ Д. Бадмаева «Старый ворон Тог-О-Нюк» вошел в альманах «Новая проза» (IV выпуск). Член Союза писателей Бурятии.
