Получив образование музееведа-историка, в какой-то момент жизни она стала воспитателем в детском саду, а затем возглавила отдел безопасности в женской колонии. При этом погоны в судьбе нашей героини присутствовали всю жизнь, будто указывая ей путь.
- Елена Михайловна, в правоохранительных органах вы работаете не одна. У вас, можно сказать, целая династия, насколько я знаю.
- Да, сейчас в УФСИН по Бурятии мы работаем с моей старшей дочерью Кристиной. Ранее здесь же работали мой свёкор, муж, его брат и жена старшего брата мужа. Все они теперь на пенсии. Также мой племянник нёсет службу в ГАИ.
Кристина работает в отделе кадров в колонии-поселении старшим инспектором.
От воспитания малышей до исправления взрослых
- Откуда вы родом, из какой семьи? Кем изначально мечтали стать?
- Мой старший брат, я и младшая сестра родились в посёлке Нижнеангарск. Росли в полной семье в нашем любимом бамовском посёлке, очень многонациональном и дружном. До сих пор помню, как открывали железную дорогу, как шёл первый поезд с красным знаменем и мы, ребятишки, бежали по полю. Нам было всё равно на грязь под ногами, такое яркое воспоминание (улыбается). Я мечтала стать археологом, обожала литературу, очень много читала.
Родители наши были разносторонними и увлечёнными людьми. Папа был художником, но при этом в электронике разбирался, и мебель мог собрать, и телевизор починить. Мама очень любила готовить и читать. Она работала в книжном магазине. Во всём посёлке наша домашняя библиотека была самой большой.
Я поступила во ВСГАКИ на музееведа-историка, ездила на раскопки, участвовала в конференциях. Вышли несколько научных статей под моим авторством. Но затем судьба дала резкий поворот. В 1996 году я познакомилась со своим будущим мужем Николаем. Он тогда был бойцом ОМОНа и только прибыл из Чечни. С тех пор мы уже 27 лет вместе.
Свёкор тогда служил старшим оперуполномоченным ИК № 4 - колонии общего режима, а Николай - старшим оперуполномоченным отделения розыска. Я же в систему ФСИН перешла по стечению обстоятельств. Когда родила старшую дочь, мне предложили поработать воспитателем в детском саду МВД «Родничок», заодно водить туда Кристину. Можно сказать, с тех пор меня всегда окружали и окружают погоны (улыбается).
В детском саду я проработала вплоть до его закрытия. Мы очень подружились с коллегами мужа и продолжали общаться. Однажды в 2006 году замначальника отдела безопасности предложил мне должность секретаря-машиниста: «Что ты сидеть будешь без дела». В мои обязанности входила непыльная работа - регистрировать все входящие и исходящие документы и приказы. Всё это печаталось на машинке, компьютеров тогда у нас ещё не было.
Затем меня перевели в отдел охраны, там я проработала три года и в 2011 году ушла в отпуск по уходу за вторым ребёнком. В то время начала образовываться женская колония, и мне предложили выйти и попробовать себя в отделе безопасности - дежурным инспектором по производственной зоне. Задача заключалась в контроле других инспекторов и осуждённых.
Но до открытия колонии требовался её полный ремонт. Для этого нам привезли 40 осуждённых мужчин из колонии-поселения. Их надо было организовать, потому что в основном это не особо любители поработать (улыбается). Наверное, тогда у меня открылись какие-то организаторские и лидерские способности.
- Был ли страх перед встречей с заключёнными?
- Конечно, волнительно поначалу. Ведь нужно было найти с ними контакт, но при этом не позволить себе лишнего, не грубить и не допускать с их стороны флирта. Вести себя авторитетно, чтобы тебя слушались.
Когда мужчины прибыли, мне поручили их «построить», определить фронт работ по объектам и проследить, чтобы не отлынивали. Старшие коллеги сказали, что подстрахуют меня и помогут, если что, но делать я всё должна сама. Помню, как пришла и увидела удивлённые лица осуждённых. «Ну-ка построились», - говорю. А они сидят на корточках, вальяжные такие: «Нам в поселении нельзя строиться!» Было тяжело заставить их слушаться, но обошлось без крика и привлечения старших коллег. Вообще да, «поселенцы» не строятся, но у меня они ходили ровным строем (смеётся). Со временем контакт наладился, и в отведённые сроки мы успели сделать ремонт.
На мужчин смотрят влюблёнными глазами
- Как проходила встреча с первыми заключёнными женщинами? Откуда их привезли?
- Первого августа 2011 года в колонию заехала первая женщина. Она отбывала срок по 228-й статье (наркотики). Меня как раз назначили заместителем начальника отдела безопасности, которым я проработала до 2019 года. В середине августа к нам стали прибывать уже по два-три человека из СИЗО. В сентябре пошли большие этапы - по 35 - 40 женщин. В декабре достигли лимита - 300 осуждённых.
Женщины приезжали из разных колоний, где свои устои. Всех нужно было обыскивать, чтобы не пронесли запрещённых предметов. Среди них были представительницы разных национальностей, в том числе цыгане, тувинцы и якуты. Они старались держаться обособленно, группами. Сегодня приезжих меньше, в основном из Забайкальского края. Важно было не допустить конфликтов между сформировавшимися группами. Всё-таки женщины более эмоциональны и своенравны в отличие от мужчин.
- С чего начинается ваш день в колонии?
- С инструктивного занятия, на котором сотрудники дежурной смены докладывают обо всём, что произошло за сутки. Также мы определяем задачи на день, смотрим, есть ли у нас сегодня освобождения или прибытия. Потом проводим опрос по нормативно-правовой базе среди сотрудников и практическую отработку действий младшего инспектора с осуждёнными. Именно младший инспектор всегда на передовой и должен знать каждого осужденного, его характер и поведение. Некоторым достаточно взгляда, чтобы успокоиться, с другими стоит быть строже, кого-то просто выслушать.
- Случаются ли провокации со стороны заключённых женщин?
- Нет, но к новеньким инспекторам они часто относятся вальяжно, тем более если сотрудник ещё не получил форму. Через два-три дня, видя её в форме, уже по-другому к ней относятся. Ещё смотрят на погоны - чем они серьёзнее, тем уважительнее отношение.
Если в своих силах я уверена, то за новеньких девчонок часто переживаю. Тем более сейчас, когда у нас идёт обновление штата. Кто-то уходит на пенсию, кто-то на повышение. Волнуюсь, будут ли слушаться новичков или нет. Важно перешагнуть через себя и сдержаться.
- По новичку вы сразу видите, справится он или нет? Как это проявляется?
- Да. По взгляду, по жестам. Неуверенность в человеке всегда чувствуется. Есть с виду бойкие, но когда идут в отряд осуждённых, чтобы их пересчитать, теряются.
Женщины-осужденные к мужчинам-сотрудникам совсем по-другому относятся. Смотрят влюблёнными глазами, сразу делают, что скажут. А с женщиной могут и поспорить.
О мужьях, свиданиях и беременности
- Какой контингент у вас сидит?
- В основном по статьям 105 (убийство), 111 (нанесение телесных повреждений) и 228 (наркотики). Есть и 159 (мошенничество). По убийствам в основном жертвами становятся мужья и сожители. Большинство это пьяные преступления. Возраст осуждённых женщин самый разный - от 18 до 65 лет.
- Были ли случаи, когда стажёр не выдерживал и уходил?
- Тех, кто не выдерживает, мы стараемся переводить на другие должности, где не требуется контактировать с осуждёнными.
- Мужья приходят навещать своих жён?
- Да. Как и другие близкие, родственники и даже бывшие осуждённые подруги. Как-то раз к одной из девчонок пришёл муж. Мы попросили стажёра позвать её на обыск перед свиданием. Она пришла, прошла досмотр, подходит к окошку, а там мужчина с удивлёнными глазами. Он говорит: «Это не моя жена». Оказалось, она однофамилица его супруги, да и мужа-то у неё нет. Но она об этом промолчала - просто из любопытства пошла на него посмотреть (смеётся).
Вообще у нас есть комнаты длительных свиданий, где осуждённые могут провести время со своими близкими в течение трёх дней. На каждую комнату составляется расписание на месяц по графику.
- А если такое свидание заканчивается беременностью осуждённой? Меняются ли условия её пребывания, труда, питание?
- В таком случае женщина находится у нас до семи месяцев. Временными караулами её возят на необходимые обследования. Затем будущая мама переводится в Хабаровск, в другую колонию. Браки тоже заключаются в колонии - раз в год точно, бывает и больше. Это происходит в комнате длительных свиданий. Для девчонок у нас даже свадебные платья есть.
Да, для будущих мам есть специальная диета, побольше фруктов, соков. Рацион увеличивается. У нас в принципе сбалансированное питание для всех осуждённых. Утром каша, в обед мясо, вечером рыба. Если женщина трудилась, к примеру, в фасовочном цехе, то, конечно, она переводится на более лёгкий труд. Сегодня беременных у нас нет.
О профессиональной деформации и мифах
- Какие мифы и стереотипы о вашей профессии существуют и как на самом деле обстоят дела?
- Есть некоторые заблуждения о нашей работе. Например, что осуждённых постоянно бьют. Сразу скажу - нет. Особенно в нашей женской колонии такая специфика, что мы лучше выслушаем и поговорим.
В целом мы такие же люди, со своими переживаниями. Мы не деспоты, эмпатия и чувство юмора у нас тоже есть. Но и профессиональная деформация в нашей сфере имеет место. Например, мы чётко ставим задачи, следим за их выполнением, мы строги и требовательны. Работая с женщинами, ты понимаешь, что с ними нужно быть конкретным. Потому что волей-неволей она во всём пытается заниматься творчеством, внести свою лепту, своё видение, похозяйничать (улыбается). Но колония - это не твоя кухня, где ты решаешь, печь пирожки или жарить и сколько защипов будет в твоих буузах. Есть чёткий приказ - делай.
Да, на личной жизни профессия, безусловно, сказывается. Иногда муж говорит: «Ты прекращай нас строить! На работе будешь командовать». И действительно, если я решила, что надо сделать что-то определённым образом, значит, именно так и должно получиться. Ни влево, ни вправо. Был такой период. Сейчас у нас полная демократия в семье! Мы стараемся о работе много не говорить, её и так много.
- Пытаются ли заключённые вступить в сговор с сотрудниками, получить что-то сверх нормы?
- В целом попытки случались. В основном хотят какие-то преференции и поблажки. Но сотрудники сразу идут в отдел собственной безопасности и сообщают о таких случаях. Во-первых, от таких нарушений страдает репутация. Во-вторых, стоит ли так рисковать ради сомнительной выгоды? Колония - это маленькое государство, и о таких нарушениях всегда становится известно.
- Что запрещённое обычно перебрасывают или пытаются передать?
- Таких случаев стало меньше, потому что за это увеличились штрафы. За вторую попытку можно вовсе получить дополнительный срок.
Последняя передача с нарушением у нас была в 2013 году, когда женщине пытались передать сотовый телефон в коробке с молоком. А так, в других исправительных учреждениях через забор в основном пытались перебросить наркотики, часто - телефоны. Родственница одной из осуждённых пришла с перочинным ножиком и флешкой. На досмотре сказала, что просто забыла выложить.
- Чем условия отбывания женщин отличаются от мужских?
- У женщин меньше ограничений. Так, у них есть помещение для приёма пищи, которое открыто с утра до вечера. У мужчин в этом плане определённый график. Это же касается и посылок. У мужчин в зависимости от условий отбывания может быть одна посылка раз в три месяца. Женщина может получать передачи без ограничений по частоте, но по весу - не более 20 кг.
Встречи с бывшими зечками
- Есть ли среди ваших заключённых женщины, осуждённые по резонансным преступлениям? Как другие к ним относятся?
- Многие помнят громкую историю с чёрными риелторами из девяностых. Одна из них до сих пор сидит у нас. Какого-то особого отношения к ней нет. То же касается и женщин, попавших к нам за преступления против детей. Ни резонанс, ни категория преступления не влияют на отношение к ним. Все на равных условиях.
- Употребляют ли женщины тюремную лексику?
- Это уходит в прошлое. Возможно, между собой что-то и говорят, но не афишируют. Употреблять жаргонизмы, маты и в целом прибегать к блатной риторике - это нарушение. Во всяком случае в нашей колонии такого нет.
Вообще сегодня у наших осуждённых больше стремления попасть на волю. Тюремной романтики уже нет.
- Встречаете ли вы бывших заключённых на воле?
- В микрорайоне, где я живу, их очень много. Бывает, встречаю их на улице либо в общественном транспорте. Некоторые так и не находят себя на свободе и снова оказываются у нас. Но многих просто не узнать! По ним не скажешь, что было уголовное прошлое. Сердце радуется, когда видишь похорошевшую, добившуюся успеха счастливую женщину. Многое, если не всё, зависит от окружения.
Есть бывшие осуждённые, открывшие таланты в колонии. Например, одни девчонки научились шить. Некоторые благодарят за исправление, делятся новостями из жизни. Но бывает, кто-то старается не смотреть на меня при встрече. И я понимаю. Если я в форме, им неудобно со мной разговаривать на людях.
- Что может вас растрогать?
- Как и любого человека, грустный фильм или книга. Особенно о Великой Отечественной войне. Как женщина, я тоже люблю цветы и могу всплакнуть. Но на работе сентиментам не место.
