Наши сегодняшние героини проживали свои судьбы по-разному. Виктория росла в полной счастливой семье и успешно окончила 11 классов школы. Александра вела беспечный образ жизни, сбегала из дома и рано стала мамой. Их истории совершенно разные, но с одним финалом - тюрьма. Хотя сами они верят, что колония ещё не конец.
42-летняя Виктория в исправительном учреждении уже 15 лет. Казалось, у молодой девушки вся жизнь впереди, но один неверный шаг перечеркнул все планы.
«Я буду тебя ждать»
- Виктория, за что вы здесь? Откуда вы родом и как жили до заключения?
- Сюда меня направили из СИЗО-1 Амурской области в 2011 году. В моём регионе нет женских колоний. Я осуждена на 19 лет - по ч. 2 ст. 105 (убийство) и ч. 4 ст. 162 (разбой, совершённый с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия, с незаконным проникновением в чужое жилище, в особо крупном размере).
Родилась в городе Зее в полной счастливой семье, папа, мама, старшая сестра. Я ни в чём не нуждалась, в школе участвовала во всех мероприятиях и кружках. После 11-го класса отучилась четыре года в Московской академии предпринимательства и права, но ушла за год до защиты диплома. После окончила торгово-экономический колледж в Зее. В 2002 году вышла замуж и родила сына.
В 2005-м умерла моя мама. Что-то надломилось во мне, наверное. Через пять лет я совершила преступление.
- Что произошло?
- Не хочу вдаваться в детали, но скажу, что это было неосознанно. В какой-то момент я себя потеряла. Конечно, я никогда не заглажу свою вину ни перед потерпевшим, ни перед обществом, но я делаю все возможные усилия и очень раскаиваюсь. Я направляла письма с извинениями, а также на суде признала свою вину и попросила прощения.
- Для вас это, очевидно, тяжёлые воспоминания. Что было самым трудным после вердикта суда?
- Когда в ИВС закрылись двери, пришло осознание, что я надолго отрываюсь от родных. На тот момент моему сыну было 7,5 лет. За это время он вырос, окончил железнодорожный техникум и отслужил в армии. Сейчас работает помощником машиниста в Белогорске, планирует получить высшее образование. Всё это время он рос с моими папой и свекровью.
Поначалу не было минуты без слёз. Жалела не себя, а родных. Переживала, как они это восприняли, как им тяжело. Как отреагирует сын, когда поймёт, где я? Первый год ему ничего не рассказывали, а он потерял меня. Приходилось врать ему в письмах, что я на работе. Он писал, что скучает. Это больно... Когда меня перевезли в Бурятию, спустя недели две пришло письмо от сына. Он писал: «Я знаю, где ты, и буду тебя ждать. Очень сильно тебя люблю». Сына водили к психологу какое-то время.
- Родные вас осуждали?
- Со стороны отца и сестры осуждения не было. Со стороны свекрови - да, возникло недопонимание. Были моменты, когда я звонила сыну, она брала трубку и говорила: «Из-за тебя он постоянно плачет».
Понесёшь на волю клеймо, если хочешь
- Чего вы ждали от колонии и что получили?
- Одно дело, когда смотришь фильмы про женские колонии, другое - жизнь. Меня удивило, что тут все кровати белоснежными простынями заправлены. Что есть общая кухня, где можно пить чай с продуктами из передач от родных. Много мероприятий, в том числе творческих и обучающих. Отношение сотрудников хорошее. Когда мы приехали, с нами все знакомились, объясняли, что да как. Но нельзя сказать, что здесь хорошо. Это всё-таки разлука.
Но жизнь продолжается. Сейчас мы изготавливаем маскировочные сети и пончо для участников СВО - этому нас научили волонтёры, которые к нам приезжали. Мне, например, важно знать, что моё изделие может спасти чью-то жизнь.
Вообще здесь нужна занятость. Человеку в заключении просто необходимо чем-то заниматься. Были среди наших женщин те, кто говорил: «Я никогда не танцевала». Мы отвечали: «Научим!» (Улыбается.) Здесь многие раскрываются, чему-то учатся.
Я работаю дневальной во втором отряде, у нас 85 осужденных. Могу сказать, что мы одна большая команда. Конечно, нас не назовёшь семьёй или друзьями, но мы сплочены и стараемся поддерживать друг друга. Некоторые после телефонных переговоров возвращаются подавленными, их тут же принимаются расспрашивать. Но если раньше я думала, что это праздное любопытство, то теперь понимаю - тебя хотят поддержать.
Когда началась СВО, у многих наших женщин там находились дети, мужья. Некоторые получают извещения о том, что домой направлен цинковый гроб или кто-то из родных пропал без вести... Такие моменты очень больно задевают.
- Как поменялся ваш взгляд на жизнь?
- В неволе ты много размышляешь о своих и чужих поступках, во многом перевоспитываешь себя. Думаешь, что никогда больше никому грубого слова не скажешь. Понимаешь, что можно было поступить иначе. А ещё по-другому смотришь на солнечный свет. Поначалу казалось, светит и ладно, день прошёл и слава богу. А теперь вперёд смотришь по-другому, солнце ярче. Наверное, я чувствую скорое сближение с родными. Раньше они приезжали на длительные свидания, а сейчас у моего папы рак IV стадии, ехать ко мне очень далеко и тяжело для него. Каждый телефонный звонок воспринимаю с тревогой.
- Зачастую к бывшим осужденным пристаёт клеймо «зека», «зечки». Опасаетесь ли вы этого?
- Слово «зечка», да, оно в обществе летает. «Осужденная» помягче звучит. Конечно, внешний вид здесь теряется, потому что внутренний мир съедается переживаниями, а это, в свою очередь, влияет на внешность. Иногда смотришь на свои фото до и после, думаешь: «Вот здесь мне 27, а тут 42. Здесь я 85 кг, а сейчас 66». Сравниваешь глаза, как они горели раньше и какие теперь... Но к статусу «зечка» не хочется себя приравнивать. Если ты желаешь, чтобы это клеймо к тебе приклеилось, то ты понесёшь его на волю. Если нет, то оно к тебе не пристанет.
Бывает, что среди нас в разговоре вылетит мат, но это не конфликт, не наш привычный язык общения, как многие думают. Напротив, многие тут начинают читать столько литературы, сколько в жизни не читали. Мне, например, понравились произведения бурятских авторов. «Чёрный соболь» Д.-Д. Дугарова. А так, по настроению, могу Драйзера почитать, «Мать» Островского - в школе читала со слезами.
«Мечтаю, чтобы дождался папа»
- Есть ли у вас шанс выйти раньше? Чем займётесь?
- Мне осталось четыре года. Несколько раз подавала на условно-досрочное освобождение, на перевод в колонию-поселение, на исправительные работы. Но суд мне отказал - ещё остался исполнительный лист, плюс преступление моё особо тяжкое. Наверное, суд считает, что я ещё не встала на путь исправления.
Я хочу выйти не озлобленной, не опустить руки. И для меня очень важно то, какой я зайду в свою семью. Чтобы они без страха меня восприняли. Я готова к трудностям и считаю, что ещё есть шансы. Мечтаю, чтобы меня дождался папа.
А ещё молюсь за сына. Хочу внуков. Я восхищаюсь и дорожу своим сыном. Его поддержка меня сильно мотивирует. Когда он звонит мне по видеосвязи, всегда замечает моё настроение, даже то, подкрашены ли у меня ресницы (улыбается). И я стараюсь, чтобы он видел - его мама не совсем потеряна.
Также я бы с головой ушла в парикмахерское искусство. Мне очень нравится делать окрашивание, косоплетение, жгутоплетение. Хотя раньше я брезговала прикасаться к чужим волосам. Теперь у меня настолько сильное желание жить, что я бы изучила это направление вдоль и поперёк. Я бы за всё хваталась! В том числе за кулинарию и волонтёрскую работу. В заключении всё ценишь и любишь.
- Ваш совет тем, кто на свободе.
- Всегда можно найти в себе силы поступить по совести, безвыходных ситуаций не бывает. Делайте только обдуманные шаги, иначе рискуете потерять всё. Не употребляйте спиртное и наркотики. Цените то, что имеете. Радуйтесь каждому дню.
Суд сразу после родов
Александре 26 лет. Её история - яркий пример для бунтующих подростков и для людей, ищущих лёгких денег.
- Александра, почему вы здесь?
- За распространение наркотиков. Уже два года прошло. Однажды я услышала о возможности заработка. Это была закладка наркотиков. Проработала там месяц и получила 15 тысяч рублей. Как оказалось, за этой, так скажем, компанией уже была установлена слежка и обо мне сразу же узнали правоохранители. В 2022 году задержали. На тот момент у меня был пятилетний сын.
В ходе длительного следствия я забеременела вторым ребёнком. Думала, что точно не посадят. Об этом же мне говорили адвокаты и следователи. После родов, когда дочке ещё не было месяца, обвинение запросило для меня 15 лет. Адвокат успокоил, сказав, что прокуратура для всех просит наказание по максимуму. Так что, когда я поехала на приговор, оставила дочку с мамой, а сына в детском саду - не думала, что сяду. Но меня приговорили к семи годам и шести месяцам лишения свободы.
Тогда мы шок испытали. Написали апелляционную жалобу, просили отсрочку из-за маленьких детей. Но Верховный суд добавил мне ещё год. Добавили три эпизода, с одним из которых я не согласна. Мне его засчитали как оконченный, то есть товар дошёл до покупателя.
У мамы случился инсульт
- Не такие большие деньги. Да ещё и с таким риском.
- В том-то и дело. Через месяц я сама от этого отказалась. Хотя люди рассказывали, что чуть ли не миллионы зарабатывают на закладках. В общем, повелась на байки.
Помню, как стояла на суде, перед глазами всё мутно. Конвой с большими цепями. Я позвонила домой, трубку взяла сестра. Я сказала ей: «Кристина, меня посадили». Потом услышала крик мамы, а дальше как в тумане. Мне надели наручники и повели. Даже вспоминать не хочется. У мамы тогда инсульт случился.
Однажды она с детьми приехала ко мне на свидание. Это было ужасно... Дочка не шла ко мне на руки, потому что не знала меня. Сын, говорят, потом долго отходил, ни с кем не разговаривал. Хотя при мне даже не плакал, мужчина...
- Как он отреагировал, узнав, где вы?
- До этого думал, что я работаю в милиции. Спрашивал, что я там делаю. Теперь всё понимает, но не теряет надежды. Говорит: «Что надо сделать, чтобы тебя отпустили? Ты же там шьёшь. Может, побольше шить? Может, ты скажешь им, что у тебя мы есть?»
- Как вас приняли в колонии?
- Мне говорили, что такую статью плохо воспринимают на зоне и что меня встретят соответствующе. Но всё прошло нормально - здесь судят не по статье, а по тому, какой ты человек, как себя покажешь.
В первый день я прямо выплакалась психологу. Она меня внимательно выслушала и даже поплакала со мной.
«Где твои подружки?»
- На свободе у вас наверняка остались друзья. Как они восприняли случившееся? Может, кто-то отвернулся?
- Вообще все. Кроме родных. Поначалу подружки писали электронные письма. А сейчас уже и трубки не берут. Один раз приходила подружка. Теперь ни писем, ни свиданий, ни звонков.
Лет в 12–13 я бунтовала против мамы, даже отказалась от неё. Не знаю, почему я так себя вела. Возможно, переходный возраст. Прямо так ей и говорила: «Ты мне не нужна, ты меня не любишь! Вот мои подруги меня поддерживают!» Сейчас наоборот. Мама говорит: «А где твои подружки, ради которых ты отказывалась от меня?»
Она устаёт очень. Оттого что я здесь, что сын постоянно просится ко мне. С внучкой ей вроде легче, потому что она меня не помнит.
- Чем вы жили до заключения? Какие были цели?
- Тогда у меня ветер в голове гулял. Я не думала о сыне. Красиво выглядеть, нравиться мальчикам, вот и всё. Образование я получила здесь - швея и повар. А там мне было некогда.
Сейчас мой день проходит как предыдущий. Встаёшь, умываешься, делаешь зарядку, завтракаешь и на работу. Потом обед. С работы пришёл, помылся, книжку почитал и спать. Работаю швеёй, шью форму полиции. Шить я с детства мечтала. Но хотелось бы делать что-то разное, красивое. Бывает, сидишь за машинкой, делаешь одну и ту же операцию и думаешь: «Вот сейчас бы доче или сыну что-нибудь интересное сшить».
«Вот я бы ей дала в табло!»
- Во многих интервью я прошу собеседников развеять мифы об их работе и жизни. Что вы думали о женской колонии раньше и как всё обстоит на самом деле?
- Думала, что здесь процветает АУЕ (Верховный суд России признал движение АУЕ экстремистской организацией. - Прим. автора). Что здесь курят, пользуются телефонами. Были знакомые, которые когда-то сидели в мужских колониях, они и рассказывали всякое. У нас всё по-другому. Все хотят уйти пораньше. Поэтому ничего запрещённого, никаких драк. У кого-то на воле дети, пожилые родители.
Да, у нас есть ШИЗО (штрафной изолятор) и ПКТ (помещение камерного типа). Но я туда не попадала, нарушений у меня нет. Туда можно попасть, когда часто нарушаешь - грубишь, не выполняешь установленные требования.
Хотя, честно, иногда, если кто из наших грубит, так и хочется ответить. Думаешь: «Вот я бы ей дала в табло!» Но сдерживаешь себя мыслями о детях и маме. На воле я была очень агрессивной. Мне слово - я десять в ответ. Частенько и подраться могла. Мотивация учит держаться. Не знаю, возможно, потом всё это выльется, потому что тут из страха ты борешься сама с собой.
- Есть ли здесь возможность делать что-то личное, что интересно только вам?
- Пробовала рисовать. Не думала, что смогу. Срисовывала портреты из журнала, и неплохо получалось (улыбается). Ещё плету браслеты мулине. Недавно сплела детям именные браслеты, хочу отправить домой.
- Есть ли у вас какие-то страхи перед будущим? Например, не наладить отношения с дочерью.
- Есть страх, что вернусь домой, а там кого-то не будет. По поводу дочи мама говорит: «Не переживай, мы всё установим». Когда сын кричит «мама», дочь повторяет за ним. Я стараюсь почаще звонить им по видеосвязи, чтобы они помнили меня. Мы с сестрой очень похожи, поэтому доча иногда зовёт её мамой.
- Нет ревности?
- Нет. Я буду стараться наладить контакт с детьми. Уже меняюсь: не матерюсь, курить бросила. Одно время сестра вместе с передачей отправляла мне сигареты. У меня всё внутри переворачивалось от стыда: там ведь дети, а они на меня ещё тратятся. Однажды вместо сигарет я попросила таблетки, чтобы бросить курение. Пообещала и сделала. В ноябре будет год, как не курю.
Когда выйду, хочу продолжить шить, открыть своё дело. Возможно, это будут семейные комплекты одежды. Ещё хочу свозить маму куда-нибудь. Она никогда даже на Байкале не была. Ей всю жизнь было не до себя, сначала она растила нас, теперь моих детей.
- Чувство вины?
- Вперемешку с благодарностью. Я бы ей памятник при жизни поставила. Весь подростковый период я сбегала из дома, школу нормально не окончила. Тем временем моя старшая сестра хорошо училась, на всех досках почёта было её имя. Она рассказывала мне о выпускных, студенческих годах - о том, чего у меня не было. Сейчас у неё есть дом, машина, дети. Многие говорят, что отличники ничего не добиваются, а двоечники - успешные люди. Нет. Моя жизнь тому пример.
«Если вас поймала полиция - ещё повезло»
- Мама сравнивала вас с сестрой? Не это ли причина разлада между вами?
- Раньше мне так и казалось. Что её она любит, а меня нет. Но теперь понимаю - мама и меня очень любит. Её любви хватает на всех. Когда я беременная вернулась домой в 17 лет, она делала всё для меня. А отцы моих детей никак не помогают.
Хочу обратиться к закладчикам. В мире наркотиков ничего не добьёшься. Если тебя не поймает государство, то накажут блатные, бандиты. А там разговор короткий. Они вылавливают и наказывают: ломают руки, ноги. Так что, если вас поймала полиция, можно сказать, ещё повезло.
«Сопереживаю некоторым историям»
Татьяна Петрова, начальник отдела по воспитательной работе с осужденными исправительной колонии №7:
- На сегодня в ИК-7 содержатся 184 осужденных женщины, в двух отрядах - с обычными и облегчёнными условиями отбывания наказания. Это женщины из Бурятии, Забайкальского края, Украины, Монголии и Беларуси. Наша колония, наверное, отличается от мужской тем, что все осужденные от природы умеют созидать, создавать уют своими руками. Вы, наверное, заметили, что у нас на всей территории много цветов, в отрядах чистота и порядок. Это не наигранно, так здесь всегда. Мы это всё поддерживаем, стараемся занимать женщин во всех начинаниях, а они всегда за любую активность. Я как женщина, конечно, сопереживаю некоторым историям. Бывают ведь плохие статьи, например, в отношении детей. О таких случаях всегда очень тяжело слышать.
