Социальный предприниматель Эдуард Баторов не из тех, кто зациклен на себе и своих проблемах, кто жалуется и требует поддержки. Как в инвалидном кресле, так и до него он привык действовать. И во многом делать это приходилось без единомышленников. Эдуард разработал антивандальную тротуарную плитку и запатентовал её. Мужчина рассказал, как авария поменяла его жизнь и что осталось неизменным, а также поделился историей своего изобретения.
Деньги не ставил во главу угла
Эдуард - инвалид-колясочник, директор ООО «Трудовые Резервы», член «Боевого братства» Бурятии, «Опоры России», Всероссийского общества инвалидов и просто человек с активной жизненной позицией. Утратив возможность ходить, мужчина на себе испытал и понял, чего не хватает доступной среде в его родном городе. Вместо уныния и жалости к себе Эдуард занялся делом. Он разработал антивандальную тротуарную плитку и недавно запатентовал своё изобретение. Плитка имеет особый способ крепления между собой всех элементов.
Эдуард согласился на интервью корреспонденту infpol.ru и рассказал об изобретении, а также о своей жизни до и после ДТП.
- Эдуард, расскажите, какой была ваша жизнь до аварии? В какой семье вы росли, как выбирали свой путь?
- Я родился в Улан-Удэ. Мои родители работали на стеклозаводе, там же прошли мои детство и юность. Мы считались семьёй среднего достатка. В 1988 году я окончил восьмой класс, и мне предложили поступить в Лесотехнический техникум. Признаться, в школе было не особо интересно, поэтому решил последовать совету. В техникуме же появился интерес к учёбе, плюс я понял, что, если буду хорошо учиться, стану получать повышенную стипендию. Это мотивировало.
В свободное от учёбы время шёл на рынок, два-три часа там стоял, что-то покупал в одном конце и продавал в другом. Так и приумножал свою стипендию. Но деньги я не ставил во главу угла и всегда знал, что смогу их заработать. Меня больше интересовала возможность куда-то съездить, что-то посмотреть, так как кроме Стеклозавода я раньше особо города не видел.
Когда за хорошую учёбу мне предлагали направление в Красноярский лесотехнический институт, стеклозавод закрыли, родители остались без работы. Я понимал, что помощи не будет, и поступил заочно в наш технологический университет на строительный факультет, чтобы попутно работать в местном ЖЭУ сантехником. Конечно, поступал не по принципу «лишь бы куда-нибудь». Мне всегда нравились архитектура и дизайн, а ещё я люблю работать с цифрами.
Когда я понял, что в жилищном управлении мне больше нечем заняться, устроился в школу водителем: после получения прав требовалась практика. Работал на двух машинах, на УАЗе ездил по продуктовым базам, получал продукты и развозил по двум школам - в основную и в филиал. На ГАЗе в холодный период возил уголь, шлак и дрова. А после сбора картофеля развозил его по домам учителей по всему городу. За год работы понял, что это не моё. Потому что я был и за грузчика, и за экспедитора, возил и уголь, и шлак - и всё это зимой и летом. Стоишь на морозе, окоченевшими руками колесо меняешь, а у тебя домкрат не справляется, потому что полный кузов угля. Романтика шоферская постепенно ушла (улыбается).
Зато я часто наблюдал, как работают коммерсанты, с какими бумагами, изучил все процессы. Видел, что вот они-то действительно зарабатывают. Я решил, что мне нужно ещё поучиться этому. Взять и заняться своим делом было страшновато. Но для обучения нужно время, поэтому, когда мне предложили поработать кочегаром в той же школе с графиком сутки через двое, согласился. Студентом я всегда проявлял активность, везде участвовал и был вхож в разные учреждения. Мог свободно что-то спросить и рассказать о себе, страха и стеснения не было. На выходных так же что-то покупал и перепродавал, стоял на рынке. Были у меня и торговые точки, в общем, старался, как и все, выживать. «Учителями» были люди старшего возраста, которые могли и подставить. На этом опыте и учился коммерции.
«У тебя будут новые друзья, на колясках»
- Ваш первый серьёзный бизнес?
- В 30 лет я женился, родились двое сыновей. У меня тогда была своя база на Кирзаводе, занимался распиловкой и заготовкой леса. Лесотехническое образование позволяло легко работать с древесиной. Деньги всегда были, и наша семья ни в чём не нуждалась. Однако мне хотелось чего-то большего, плюс были нюансы с рабочей силой. Когда ты руководитель, к тебе приходят устраиваться самые разные люди, в том числе судимые, не вполне надёжные. Сначала ты их обучаешь, а они после первой зарплаты пропадают.
Планов было громадьё, в том числе поступить на экономический. Но когда мне было 34 года, я попал в ДТП. Это случилось 14 сентября 2008 года. Я, как обычно, собрался по делам, когда мне позвонил старший брат и попросил помощи в заготовке дров. Мы поехали вместе - три брата, за рулём наш общий знакомый, я сидел на заднем пассажирском сиденье. Водитель, ехавший навстречу по другой полосе, выехал на нашу, устроив аварию. Наш водитель пытался уйти от столкновения, мы перевернулись и улетели в кювет. В считанные секунды меня выбросило из машины.
Из всех сидевших в автомобиле лишь я пострадал серьёзно: перелом позвоночника. Врачи сказали, что мне повезло. Если бы авария произошла где-то за городом, вряд ли бы меня довезли, я бы умер от болевого шока. Мне говорили: «Теперь у тебя будут новые друзья, на колясках». Я не понял, какие новые друзья, у меня свои есть. Лёжа в палате нейрохирургического отделения РКБ, оптимистично строил планы: скоро выпишусь, и сразу в работу! Потому что есть договорённости и обязательства. У меня ведь дети, их растить надо. Я и по сей день верю, что встану на ноги. Когда человек не верит, это сразу конец. По телефону я просил жену дать послушать голоса сыновей. Они успокаивали и придавали мне сил.
«Я и по сей день верю, что встану на ноги. Когда человек не верит, это сразу конец».
- Как складывался ваш быт в первое время? Что было с работой?
- Я прошёл две операции, вторая - по установке импланта в позвоночник. Без дела дома сидеть не мог, починил все детские вещи и обувь, даже ту, что они не носят. На работе трудилась моя команда, я только накладные заполнял. Но со временем понял, что без меня там не могут - разброд и шатание, по-русски говоря. А однажды маленький сын подошёл ко мне и сказал: «Папа, я хочу лабико (яблоко)». Мы с супругой поняли, что доход хоть и есть, но всё равно стал скромнее. Раньше мы могли позволить себе больше, без ограничений.
Я начал работать над собой, разрабатывал группы мышц, даже лёжа в постели. Из-за моей чрезмерной активности саморезы из импланта стали выкручиваться и торчали под кожей. Поэтому я перенёс третью операцию в Новокузнецке. В целом шансы на восстановление есть, чувствительность в ногах не утрачена, нужна хорошая реабилитация. Однако в Бурятии для спинальников этого нет.
Со временем отношения с супругой разладились, мы стали жить отдельно. Я не хотел, чтобы она страдала из-за меня. Но мы в хороших отношениях, с детьми общаюсь. Мне было бы не по себе, если бы кто-то за мной ухаживал - эта помощь была бы уж точно не во благо.
Среда, условно доступная
- Когда вы впервые вышли в люди?
- Через год после аварии я сел в инвалидную коляску и попробовал выйти в нашу условно доступную городскую среду. Попытался проехать по нашим тротуарам, что оказалось непросто. Также были трудности с попаданием в различные учреждения, магазины и так далее. Мне сказали, что я просто не сравнивал с другими городами. Например, в Иркутске в плане доступной среды всё хуже. В Казани - гораздо лучше, удобнее.
«Травму я получил для себя, она моя, и кого-то обвинять в недоступности среды не имею права».
Поначалу я стеснялся просить помощи у прохожих, теперь отношусь к этому проще: мне надо, я иду. Вообще, я живу по принципу: травму я получил для себя, она моя, и кого-то обвинять в недоступности среды не имею права. Тот же чиновник, он же здоровый человек, откуда ему знать, что тебе надо. Всё это нужно доносить и объяснять, а не просто жаловаться.
- Как возникла идея создать плитку нового образца?
- Как-то я заметил, что на базе, где работал, сплошной суглинок. После дождя он мягкий, как пластилин, а когда высохнет, твердеет, как камень. Я понял, что это хороший материал, и решил провести испытания - сделать тротуарную плитку. Искал способ скрепления. У нас ведь как: если какого-то элемента не хватает, то вся плитка рушится - в таком виде, как есть сегодня, она себя изжила. Мне было интересно экспериментировать, пробовал разные варианты, чтобы было понятно, просто и недорого. В итоге мне удалось создать гибкое бетонное покрытие, которое не разрушается при механическом воздействии и не размывается дождями. Этот антивандальный вид плитки создан по принципу кольчуги. Благодаря армированию он очень крепкий. В зависимости от назначения - тротуарная плитка или плитка для промзоны - можно применять варианты с разными техническими характеристиками. А ещё, поскольку мне нравится дизайн, я сделал варианты плитки разного цвета и формы. Так, методом проб и ошибок пришёл к самому простому и доступному варианту и запатентовал своё изобретение.
В 2019 году в очередной раз пришёл в Минсоцзащиты, чтобы посоветоваться, как довести своё изобретение до властей. Там мне помогли, подсказали, как запатентовать его, свели с нужными ответственными людьми - есть определённый алгоритм, по которому нужно действовать. В итоге в Министерстве промышленности нужно было обосновать свою разработку с экономической, социальной и технической сторон. Без эмоций и жалоб.
Потом в Минсоцзащиты мне подсказали обратиться в центр «Мой бизнес». Он тогда только открылся, и я стал, наверное, первым из инвалидов, кто к ним обратился. С помощью центра запатентовал и забрендировал своё изобретение, сделал свой товарный знак и заявил о себе. К слову, там я встретил многих предприимчивых людей, кто заряжен, кто хочет не просто зарабатывать, но и быть полезным людям. По ним видно, что они в жизни не пропадут.
Инвалидность - не приговор, а жизнь по-новому, главное - найти в ней цель и сделать её смыслом, говорит Эдуард
- Где бы вы хотели видеть свой продукт?
- Где пригодится, где это требуется. Есть ещё и экологический аспект - изготавливать плитку с использованием зол, которые лежат без дела. Парадокс: эта бесхозная зола никому не нужна, но как только ты проявляешь к ней интерес, у неё сразу появляются и хозяин, и цена. Хотя я, по сути, мог бы очистить территории, которые она засоряет. Всё это решаемо, надо обсуждать. Скоро своё заключение мне дадут экологи. Уже есть заключение профессора технических наук, в котором он рекомендует использовать золу, это целесообразно.
Не привык обижаться
- Были ли в вашем окружении люди, которые отвернулись от вас после случившегося?
- Прямо так, чтобы отвернулись, нет. Но у некоторых в глазах читалось некое злорадство. Когда они видели меня, едущего по делам, удивлённо спрашивали: «О, а как ты... Ты ж вроде лежишь?» Я в ответ улыбался, мол, чего это я должен лежать. Кто дела делать будет, если не я? Со временем, конечно, круг общения изменился. Старых знакомых осталось два-три.
- Не обижены на тех, кто уже не рядом?
- Я не привык обижаться на людей. Даже чиновники, с которыми я поначалу встречался, говорили: «Приходи с конкретными предложениями». Я и сам понимаю, что после того, как получил инвалидность, не стал другим человеком, не стал героем или жертвой, которой все должны. Внутри я всё тот же, с теми же мозгами и душой. Хотя я вижу, что многие люди с инвалидностью, получившие её по своей неосторожности или из-за образа жизни, требуют всецелой поддержки от всех. Я так не могу.
«Если кому-то интересна моя разработка по плитке, то я готов сотрудничать во всех формах взаимоотношений» - говорит Эдуард.
«Нам по закону положено!»
- Кстати, среди этих людей не нашлось ваших единомышленников?
- Большинство из них не спешат примкнуть ко мне, да и вообще чем-то заняться. Для этого нужно чего-то хотеть, стремиться и работать. Кто-то даже недолюбливает меня, мол, «тебе что, больше всех надо» (смеётся). А мне нечего и некому доказывать.
Я заметил, что в основном люди с инвалидностью, которые сами угробили своё здоровье, больше всех кричат: «Дайте нам то, обеспечьте этим! Нам по закону положено!» Не говорю обо всех, и пусть кто-то на меня обидится, но закон у нас во многом способствует такому паразитированию.
Есть и препоны со стороны законодательства. Например, если человек с инвалидностью открывает своё юрлицо, то с него автоматически снимаются пенсионные выплаты. Почему-то государство за то, что я не сижу без дела, «поощряет» меня лишением этой доплаты. Я теряю 30 %. При этом мой доход значения не имеет. Тем же, кто ничего не делает, проиндексируют пенсии, хотя они у них и так выше моей. Это поражает.
Для меня деньги не самоцель. Они нужны для достижения целей. Например, я хотел бы мастерскую для изготовления индивидуальных средств технической реабилитации и всего, что может улучшить качество жизни человека с инвалидностью. Цель - восстановление человека. Ведь люди с инвалидностью есть не только среди гражданских. Сколько бойцов возвращается и ещё будут возвращаться с серьёзными ранениями. А ещё хочу продолжить учёбу и снова создать семью.
Если кому-то интересна моя разработка по плитке, то я готов сотрудничать во всех формах взаимоотношений.
Инвалидность - не конец жизни
- В чём заключается ваша работа в «Боевом братстве»?
- СВО сейчас в самом разгаре. Бойцы с инвалидностью ещё будут приезжать. Моя задача больше консультационная: подсказать, куда обращаться за помощью в плане оздоровления, открытия и развития своего дела. Важно, чтобы человек не уходил в себя и не обижался на государство, на чиновников, врачей. Чтобы он понимал и видел, как жить дальше. Я всегда говорю, что инвалидность - это не конец жизни, это начало жизни по-другому.
- Есть ли среди наших земляков люди с инвалидностью, которыми вы восхищаетесь?
- Эржена Будаева, Галина Горбатых, Ирина Баранова. Если кто-то скажет что-то негативное про этих женщин, это не будет означать ничего, кроме зависти.
- О чём вы мечтаете?
- Мечта, наверное, как и у всех - самореализация. Быть кем-то, а не просто быть. А цель у меня - встать на ноги. Глобально же я хочу улучшить жизнь - свою и других людей.
- Что бы вы хотели сказать тем, кто, получив новый статус, опустил руки?
- Жизнь продолжается. Она у вас одна, поэтому не нужно страдать и быть жертвой.
