В этом году в нашей стране отмечается большая и памятная дата – 80-летие победы в Великой Отечественной войне. В честь этого события «Информ Полис» совместно с историком и краеведом Батожаргалом Дармаевым запускает серию публикаций о воинских подвигах наших земляков.
Одним из таких героев был Жамбалдоржи Аюров, уроженец Зуткулейского сельсовета Дульдургинского района Читинской области.
Жамбалдоржи начал воевать на Западном фронте, а в 1942 году был зачислен санинструктором стрелкового полка. После ранения и последующего выздоровления его направили на учебу в Ленинградское медицинское училище. Завершив обучение в ускоренные сроки, он был отправлен в распоряжение 1-го Украинского фронта. Наш рассказ о времени, когда он с августа 1944 года по пятое апреля 1945 года находился в чехословацком партизанском отряде имени Сталина.
Шаг вперед
Выход Красной армии к границам СССР и Чехословакии привел к усилению партизанской борьбы в Словакии. В мае 1944 года на помощь словакам с территории СССР пошли десятки партизанских групп. В июне 1944 года к офицерам резерва медицинского состава 1-го Украинского фронта (коим был наш герой) обратился капитан Алексей Мартынов: «Кто желает стать начальником медицинской службы в вверенном мне партизанском отряде, выйти из строя!» Наш Жамбалдоржи сделал шаг вперед и добровольно вступил в отряд.
Капитан Алексей Мартынов
После состоялась беседа с командиром, который рассказал Аюрову, в каких условиях ему придется работать: оперировать порой под открытым небом, ночью при свете огня гильзы от снаряда, вне лазарета и при нехватке медикаментов. Так, недавно получивший диплом с отличием доктор начал службу в необычном подразделении.
В «позоре»
Пройдя краткосрочную двухмесячную подготовку в районе железнодорожной станции Верба, 25 отчаянных девушек ребят в ночь 14 августа 1944 года на самолетах вылетели с аэродрома украинского города Львова. Их должны были забросить на территорию Чехословакии. Но прежде они были обучены всем премудростям действий диверсантов и разведчиков: умели брать «языка», биться в рукопашной, метко стрелять, ставить мины.
Однако при заброске не всё прошло гладко. Летчики заблудились в ночном небе и разбросили десантников далеко от места сбора – села Матяжки. Жамбалдоржи приземлился в 25 километрах от точки высадки. Его парашют зацепился за вековую ель. Срезав ножом стропы парашюта, он спустился на землю. Его учуяли собаки и подняли лай. Жамбалдоржи, действуя согласно инструкции, убежал в глубь леса. Ведь это могла быть немецкая облава.
Утром Жамбалдоржи оценил местность и понял, что приземлился недалеко от населенного пункта. С горы он увидел немецкие посты у сельской околицы и подумал, что если бы покинул самолет на несколько секунд позже, то приземлился бы прямо на них. Не имея карты местности, Жамбалдоржи почти неделю искал своих товарищей, пока не встретил местных крестьян. На их вопрос, кто он, Аюров ответил, что русский военнопленный и бежит из немецкого лагеря. Для военнопленного Жамбалдоржи был слишком хорошо экипирован и вооружен. Крестьяне догадались, что перед ними солдат Красной армии неславянской национальности. Они не сдали его, напротив, проявили к нему симпатию.
Радистки
Местные сразу поняли, что Жамбалдоржи находится в «позоре» (в переводе со словацкого – в опасности). Молодые словаки сопроводили его до условленного места, где уже находилась одна из десантированных радисток. Вскоре к ним с гор спустился начальник штаба группы Черепанский в сопровождении бывших военнопленных словаков, немцев-антифашистов, венгров, югославов. Спустя две недели пришел худой, изможденный Мартынов, и его группа превратилась в крупный отряд, наводивший страх на немцев дерзкими рейдами и диверсиями.
Доктор Жордж
Начались трудные бои. Немцы сжигали одно партизанское селение за другим, приходилось всё время перемещаться. Село Калиште особенно запало в память нашему земляку. Расположенное на холмах в отдалении, идеальное место для партизанской базы. Гостеприимные крестьяне не раз принимали после тяжелых боев на постой мартыновцев. В очередной раз после прорыва вражеского кольца в горах отряд спустился на отдых. И тут их атаковали каратели. 11 партизан были убиты, 14 ранены. Пришлось вновь возвращаться в горы.
Для Аюрова и его подопечных настало трудное время: лекарств нет, бинты, нарезанные из рубашек, и те закончились. На помощь пришли верные друзья словаки. Как-то в бункер зашел его коллега словак с хорошей новостью: «Содруг Жордж (так его звали в отряде), помощь пришла!» Выйдя на улицу, Жамбалдоржи увидел местных жителей с пакетами лекарств, одеялами, матрацами, подушками и продуктами. Аюров снял фуражку и в пояс поклонился им. Не успели люди всё, что принесли отдать, как услышали шаги. Оглянувшись, увидели, что супруги Гейкаловы несли на руках ещё одного раненого. Подойдя к доктору, пани Гейкалова плача проговорила: «Это наша Леночка. Помогите».
Он прооперировал раненую партизанку Леночку. До этого всегда спасал молодых крепких парней, а тут совсем юная девушка.
– Когда закончил операцию, у меня было очень тяжело на сердце. Мне хотелось сию минуту броситься в бой. Как раз Мартынов отправлял группу на разведку. Я попросился в эту группу. Мартынов всё понял и не отказал мне. Мы напали на небольшой курортный городок, разгромили и на двух подводах привезли продукты и медикаменты, – вспоминал Жамбалдоржи Аюров.
Так для Жорджа началась борьба за жизнь Елены Хутьковой (Литвайовой), позже она станет членом Президиума ЦК Компартии Словакии, председателем ЦК Словацкого союза женщин. Когда Елену занесли в «партизанску немоцницу» (лазарет по-словацки), надежд на спасение не было. Долго мужественная девчушка была между жизнью и смертью. Старания Аюрова увенчались успехом. Постепенно жизненные силы стали возвращаться к Елене, она стала транспортабельной. Ее эвакуировали в госпиталь Красной армии, где девушка получила качественное лечение, которое длилось несколько месяцев. Спустя годы о судьбе Елены рассказали в популярном в СССР журнале «Советская женщина».
Елена Хутькова
Тоска по родине
И под звездами словацкими вспоминал неспроста зуткулейские, агинские, дульдургинские места: «Всё, кажется, можно перенести и перетерпеть, но вот тоска по родине оказалась самой изнурительной. Смотришь, бывало, в небо, а оно голубое, как у нас в Забайкалье, и облака белые, как барашки по весне, и так в сердце занудит, до слёз. Один раз совсем невмоготу стало. Пища в основном консервированная, а я в степях к свежему мясу привык. Сижу, аппетит пропал. Ребята заметили. Ушли. Тащат через некоторое время оленя. Подстрелили где-то. Наварил я бухлеру. Всех до отвала накормил и сам наелся так, что петь захотелось. Ушел потихонечку подальше от лагеря, сел под ель, повернул лицо в сторону востока и запел ёхор. Спел – полегчало сразу».
Легчало на сердце и от снов, особенно когда снилась мать, которая всегда молилась за него, а вот сны о родных степных волках не сулили ничего хорошего.
Встреча с Густавом Гусаком
Памятных встреч на войне у нашего героя было несколько, но одна из них оказалась особенной. Вот как о ней вспоминает Жамбалдоржи Аюров.
- Вернулись как-то из разведки. Стоим оружие чистим. Вдруг выходят из землянки трое. Наш командир Мартынов, командир соседнего отряда Егоров и ещё незнакомый мне товарищ в очках. Как раз велись переговоры о совместных действиях всех партизанских отрядов в районе Банской-Быстрицы. Мартынов о чем-то говорил с Егоровым, а товарищ в очках внимательно посмотрел и подошёл ко мне.
– Здравствуйте. Вы откуда?
– Из России, из Советского Союза.
– А где ваш дом?
– В агинских степях. О Байкале слышали?
– Слышал.
– Так вот за ним. Ближе к монгольской границе.
– Далеко. А как воюете?
– Как положено.
– Спасибо, товарищ, – незнакомец крепко пожал руку. – Спасибо. Желаю вам боевого счастья.
Густав Гусак
Позже Жамбалдоржи узнал, что это был один из вождей словацкого подполья Густав Гусак, ставший после войны председателем Компартии Чехословакии.
Всем смертям назло
Кроме как «доктор Жордж» боевые друзья уважительно называли его «монголиком». С этим именем связан курьезный случай, когда после гибели одного из партизан соседнего отряда в деревне Доновале приняли того за нашего земляка и на могиле соорудили монумент с надписью: «Здесь покоится прах монгола-доктора». И вот спустя некоторое время в данный населенный пункт сам «монголик» пришел за медикаментами. Местные вместо радостных приветствий неожиданно стали сторониться и с опаской разглядывать его, пока один из жителей не показал ему то захоронение. Но доктор Жордж увидел в этом хорошее предзнаменование – будет жить всем смертям назло!
Как вспоминал Аюров, словацкие Татры оказались счастливыми для него. За восемь месяцев побывал в боях и в стычках в районах городов Банска-Быстрица, Прешов, Кошице, Ружанберг, Нитра, горных цепей Больших и Малых Татр. До словацкой земли его война несколько раз каленым железом метила, а тут только однажды.
Осадили немцы лагерь. Отделение, в котором был партизанский медик, приказ получило: «Сбить врага на одном из флангов». Бой затеяли, а у Жамбалдоржи, как на грех, два патрона осталось. Стал он к своим пробираться. За ним фашисты увязались. Прыгает от дерева к дереву. Они за ним. Выждал момент, снял одного, потом другого. И всё, патронов нет. Нож достал. И вдруг рядом автомат застрочил. Это один из словацких партизан пришёл на помощь.
Залегли на пригорке. Словак патронов дал. Держат оборону. Разозлились фрицы. Бац из миномета. Очнулся. Тело свинцовое, голова – чугун. Контузия.
По законам военного времени
Жамбалдоржи был не только отличный врач, но и настоящий воин. Были у него и по-настоящему опасные вылазки во вражеский тыл. Законы партизанской войны имели свои строгие запреты и требования, при их нарушении разбираться не позволяло время. Дисциплина была железной – единоличная власть командира имела исключительную силу.
В одном ночном бою партизаны потеряли контакт друг с другом. В таких случаях из окружения выходили отдельными группами или в одиночку. Аюров с сослуживцем целую неделю вдвоем выходили из окружения на запасную базу. Когда оказались в расположении отряда, на их лагерь внезапно напали немцы. Успешно отбив нападение, капитан Мартынов взял ребят в оборот: «Вы навели!» Он полагал, что бойцы при подходе к лагерю потеряли бдительность и по их следам подобрались каратели. Позже в отряде были выявлены засланные немецкой разведкой провокаторы. Однако в дневнике боевых действий отряда были сделаны соответствующие записи, а дневник после соединения с Красной армией сдали в штаб. В особом отделе записи изучили и отправили нашего героя в… штрафное подразделение.
Штрафрота и подвиг
В штрафную роту Жамбалдоржи Аюрова отправили с сохранением звания и должности. И здесь сибиряк проявил себя. Вот как об этом пишет командир роты лейтенант Лысенко: «В боях за овладение населенными пунктами Вишковице, Прошовице, Кошатка и Втирго Бель 30.4.45 и 1,2.5.45 под огнем противника, находясь всё время в боевых порядках роты, оказывал первую медицинскую помощь раненым бойцам и организовал их эвакуацию с поля боя в санитарную роту. Таким образом было эвакуировано 10 человек. Тяжелораненого командира отделения товарищ Аюров лично сам вынес с поля боя. При форсировании реки Одер один из первых бросился в воду и переправился, увлекая своим примером бойцов. 2.05.45 года, оказывая помощь бойцу, увидел, как к нему подползает немецкий солдат, чтобы бросить гранату. Аюров выстрелом из винтовки бойца убил немца».
Штрафной ротой героического партизана встретила Родина, но словаки никогда не забывали о его вкладе в их победу над фашистами. О нем много писали в чехословацкой прессе, разыскивали спасенные им раненые партизаны, интересовались его судьбой. И вот 30 лет спустя Жамбалдоржи удалось вновь ступить на землю, на которую он однажды спустился с небес. В 1974 году он получил приглашение Чрезвычайного и Полномочного посла ЧССР в СССР посетить их страну. Об незабываемых встречах с соратниками на местах прежних боев, об их воспоминаниях читайте в продолжении на следующей неделе.
Использованы материалы из книги Батожаргала Дармаева "Героические сыновья Зуткулея"
