45-летний Дмитрий Лобанов рассказал «Информ Полису», как выбирал свой путь и почему в его мечтах никогда не было успешного бизнеса или непыльной работы в уютном офисе, а также о том, кто помог ему выжить на войне, когда казалось, что шансов на спасение уже нет.
Совсем скоро Дмитрий в четвёртый раз станет отцом. В семье мужчины три девочки и на подходе - мальчик. О своём сотруднике нам рассказали в ЖКС № 10 Филиала ЦЖКУ Минобороны России. Хотя сам Дмитрий говорить о себе не любит и по-простому это объясняет: «Я-то что... Есть мужики с более тяжёлыми травмами и военными заслугами».
Но и мы не ищем стандартных героев.
Старший из многодетной семьи
Дмитрий встречает меня в своей светлой, уютной квартире и, прихрамывая, провожает в гостиную. У него отсутствует стопа правой ноги, есть только пятка, на которую он опирается, используя трость. Чем-то серьёзным мужчина свою травму не считает, поэтому по возвращении из госпиталя не ушёл на заслуженную пенсию, а вернулся на родное предприятие - ЖКС № 10.
- Дмитрий, расскажите немного о себе. Откуда вы, из какой семьи? Как выбирали свой профессиональный путь?
- Я родился в селе Дубинино Кабанского района. Проучился до девятого класса и уехал в Новую Брянь, у меня там бабушка жила. Поступил в профтехучилище на электрогазосварщика. В 1997 году был призван на срочную военную службу.
Рос в многодетной семье. Мама работала на Оймурском рыбзаводе рыбообработчицей. В то время ещё рыбу добывали. Сейчас уже ничего нет там. Помимо меня, ещё два брата есть младшие и средняя сестра. Я старший. Отчим тоже работал на рыбозаводе какое-то время.
- Вы свою судьбу видели иначе? Кем хотели стать?
- Я в 1997–1999 годах служил в Хабаровском крае, в морской пехоте. После этого искал свой путь. Пошёл служить по контракту, служил в 11-й отдельной десантно-штурмовой бригаде. В 2003 году встретил свою первую и единственную любовь (улыбается) - Татьяну. С тех пор мы неразлучны. Жили сначала в Сосновом Бору, родили первую дочь. Потом вторую. В 2011 году я устроился газоэлектросварщиком в организацию, которая занимается обслуживанием объектов систем жизнеобеспечения военных городков Минобороны России, в дальнейшем она была реорганизована в ЖКС № 10 Филиала ЦЖКУ Минобороны России. Так и проработал до начала спецоперации.
В мае 2022 года я хотел отправиться на СВО добровольцем. Но в тот момент умер дядя Татьяны, я не успел вовремя пройти комиссию. Как будто меня что-то не пустило. А потом, когда началась мобилизация в сентябре, мне сразу же позвонили. Мобилизовали в пятую танковую, в мотострелковую роту.
«Понял: наши, буряты»
- Что «за ленточкой» вам запомнилось больше всего?
- Запомнилось, когда мы во второй штурм ходили под Угледаром. Меня ранили в ногу, и я не мог передвигаться. Пытался ползти к своим, а когда эвакуация подъехала, я не успел, остался один. Враг заметил меня и начал стрелять по мне из автоматов. Я их видел и слышал. Они кричали: «Ползи сюда, сдавайся!» Я ни в какую, полз дальше. Потом наши начали по ним стрелять, и они отступили.
Внезапно ко мне подъехали два танка, прямо под обстрелом. Как я понял по говору парней, это были наши, буряты. Я не мог к ним залезть, и они вылезли, схватили меня за руки и ноги, забросили на броню и собой сверху прижали. Так, под огнём, мы и выбрались оттуда. Жаль, но я в таком состоянии никого из них не запомнил в лицо. Хотелось бы увидеть этих ребят, поблагодарить.
- Какие ранения вы получили?
- Осколочное сквозное ранение бедра, ногу, вот, перебило. В госпитале потом пришлось стопу ампутировать, осталась одна пятка. Локоть раненый, лёгкое тоже пробито.
- В такой момент боль ощущается?
- На адреналине никакой боли не чувствуешь. Только волю к жизни. Я просто думал, что у меня дети дома и надо обязательно вернуться. Выбраться в любом состоянии, потому что я старшей дочери обещал на её выпускной приехать, а младшую в первый класс отвести. Не получилось: в госпитале пролежал. Но ничего, зато папа живой (улыбается).
«На войне неважно, какая у тебя религия»
— Многие бойцы из Бурятии везут с собой обереги. У вас был?
— Да, к нам на СВО приезжал лама. Он у нас в палаточном городке жил, когда мы в какой-нибудь деревне стояли. Ходили к нему я и двое моих товарищей. Сначала пришли, спросили, можно ли нам взять обереги, ведь мы православные христиане. Можно, сказал. Раздал нам. У меня до сих пор где-то оберег тот хранится. Жёлтенький такой мешочек на красной верёвочке.
На войне неважно, какое у тебя вероисповедание, религия. Хочешь не хочешь, а поверишь в высшие силы. В душе всё равно у всех Бог один. Как бомбёжка начинается, до последнего все лежат и молятся: «Господи, спаси и сохрани!»
- Вы обрели новых друзей, боевых товарищей?
- Там особо дружбу не заводишь. Лучше не привязываться к человеку: тяжелее терять. У меня был товарищ, Серёга, мы близко общались, жили в одном блиндаже, в окопе вместе лежали. А потом он погиб. Он тоже из Бурятии. На ЛВРЗ работал. Я даже фамилию его не знал, только позывной.
- Какой у вас был позывной?
- Дуб. Потому что я родом из Дубинино (улыбается). Да и писать везде удобно, кратко.
- Когда вы вернулись домой?
- Я приехал в 2023 году, после московского госпиталя. Провёл там месяца два, пока стопу ампутировали, пока нога заживала, потом протез ждал месяцев семь. Изготовить протез - дело не быстрое, то комплектующих нет, то ещё что-то… Санкции же.
В госпитале видел более ужасные вещи
- Насколько вам было тяжело принять тот факт, что придётся лишиться стопы?
- Думаю, я ко всему был готов, вплоть до потери ноги полностью. Был настроен чего-то лишиться. Потому что видел в госпитале и более ужасные вещи. А я хожу на своей ноге. Да, когда наступаю, болит. Да, использую трость. Но я хоть живой остался и к детям вернулся, к жене.
— Протез, который у вас есть, устраивает вас?
— Протез есть. Сейчас ещё фонд «Защитники Отечества» меня на протезирование отправляет в Красноярск, по-моему. Там они тоже комплектующие заказали. Сказали, сообщат, как всё будет готово. А ещё, что в новом протезе можно даже спортом заниматься, двигаться более уверенно. Видите, я вес набрал из-за недостатка движения.
В принципе, я и без протеза могу. Надеваю разве что, когда в деревню еду к родителям - маме и тёще, например, дрова наколоть, чем-то ещё помочь. В нём я устойчивее. Ещё у меня есть специальная обувь, в ней тоже хожу уверенно. Соцзащита обеспечила.
- Вы вернулись на работу вместо того, чтобы уйти на заслуженную пенсию. Как вас встретили коллеги? Вы остались в той же должности?
- До СВО я работал сварщиком в аварийной бригаде ЖКС № 10. Когда меня мобилизовали, рабочее место за мной сохранилось. После ранения был уволен со службы. Решил вернуться к своему коллективу. Меня перевели на более лёгкий труд - я стал дежурным оператором ЦТП - теплового пункта производственного участка № 10/3 посёлка Сосновый Бор. Снабжаю воинскую часть тёплом и горячей водой от котельной.
Коллеги встретили меня с радостью. Конечно, поинтересовались, как я, смогу ли работать.
- Есть ли у вас любимое дело, помимо работы?
- Рыбалка, наверное, для любого мужика увлечение. Скоро сезон. Я же с Байкала родом, поэтому люблю с удочкой посидеть. Домой ездишь, родителям помогаешь. Дел хватает.
А сейчас жена у меня на сносях. В марте, наверное, родит. Судя по результатам УЗИ, будет мальчик. Я его без ума жду!
- Какие жизненные принципы вы прививаете своим детям? Какие прививали вам?
- Мама всегда говорила, чтобы мы были честными и никогда не врали. Наверное, все, кто в деревне рос, целеустремлённые и ответственные люди, умеют вести хозяйство. С меня как со старшего сына всегда спрос был больше. Пока родители на работе, мы наводили дома и во дворе порядок.
Вся дурь 90-х как-то обошла меня стороной. Да и не любитель я этого всего. Компаний, разборок и прочего. У меня был свой круг общения, небольшой и адекватный. Сегодня никто из них не спился, не наркоман, не бандит (улыбается).
Не боятся только дураки
- Как думаете, что помогало вам на войне, помимо опыта военной службы?
- Да, опыт, конечно, помог, дал мне необходимые навыки. Тот же окоп выкопать - нужны не только силы, но и знания. Ты знаешь, что твой окоп тебе жизнь спасёт, потому что он твой, надёжный.
Совсем не боятся только дураки. Всё равно страх, переживания в душе есть, особенно поначалу. Но, когда смотришь на парней, приободряешься - все друг друга поддерживают. Потом просто прёшь вперёд.
- Как поддерживали связь с родными?
- Если где-то в безопасном месте оказывались, где люди живут, могли связаться с семьёй. Один местный мужчина давал нам доступ к своему Wi-Fi. Бывало, что я и месяц на связь не выходил, а когда наконец позвонил Тане, она аж дар речи потеряла. Я говорю: «Хватит охать, а то не буду тебе звонить больше» (смеётся). Спрашивает: «Ты чего на связь не выходишь?» А я: «Ну не на прогулку же вышел!» Хотя сам понимаю её переживания.
Некоторые парни, которые сейчас там, долго не выходят на связь. Их жёны звонят мне иногда, спрашивают. А я сам не знаю. Муж моей сестры сейчас тоже там, считается без вести пропавшим. Я предупредил её, что всякое может быть, но верить надо в лучшее. Хоронить не надо.
«Наши меня расстреляют, наверное»
- Вы сказали, что местные жители разрешали вам пользоваться их интернетом. Как в целом они реагируют на наших бойцов?
- Мы жили в одном населённом пункте, недалеко от линии соприкосновения, за водой ходили к местным. Деревенька была небольшая. Кто-то говорил: «Сейчас наши придут, вас закопают». А кто-то нормально с нами общался. Один мужчина кормил, разговаривал с нами по-доброму, а сам говорил: «Боюсь, придут наши и расстреляют меня, наверное. За то, что вам помогаю». Мы ему предлагали пойти с нами, а он: «Как я всё брошу? У меня коровы, козы, дом. Я здесь всю жизнь прожил». Жена его в Россию уехала от всего этого. Мы спросили мужичка, как они узнают, что он нам помогал. Он ответил, что односельчане его сдадут.
Одна бабушка хлеб специально для нас пекла. У неё советский флаг есть, показывала нам. На наш вопрос, не боится ли, ответила, что ей уже много лет и бояться нечего.
- По чему из родного вы больше всего скучали? Пища, климат.
- Служба по контракту мне много чего дала. Например, довольствоваться тем, что есть. Так что по привычной еде я не особо скучал (улыбается). У военных так: мы знаем, где находимся, и у нас организм автоматически перестраивается под новый рацион и распорядок. Да и все наши парни умеют готовить, знают, где что купить. Перед боем аппетита вовсе нет. В боевых условиях лишь бы вода была.
Скучал по климату нашему. Там, конечно, он мягкий, но всё не моё. У нас солнца больше, мороз стабильный, снег хороший. А у них постоянно дождь, слякоть, сырость. Я в Бурятии родился и вырос, мне никакого места больше не надо.
Лучше со своими да по любви
- Всего ли хватает военнослужащим, которые возвращаются с ранениями, с инвалидностью?
- Нам очень хорошая помощь оказывается. Я это ещё в госпитале заметил. Волонтёры со всей России едут к бойцам, всё везут. В том числе наши, из Бурятии. Буузы стряпают, приносят прямо персонально. Фотографируются с нами, желают скорейшей поправки. Если что нужно передать родным, передают. Такое чувство поддержки.
Хорошо помогает фонд «Защитники Отечества». Руководитель Илья Николаевич Михалёв, заместитель руководителя Алла Шагдаровна Гонгорова и куратор Яна Баировна Цыренжапова каждый месяц интересуются, нужна ли какая-то помощь. Мне, например, сделали «Умный дом». От государства финансовая поддержка мощная. У меня никаких нареканий нет. Порой мне даже неловко, ведь я как бы не совсем такой инвалид, которых мы привыкли видеть. Есть ребята без рук, без ног, кому действительно нужна помощь.
Если честно, я даже своим орденом Мужества немного ошарашен.
- Почему?
- Мне кажется, это чересчур для меня. Ну, может, начальство посчитало нужным, что я достоин.
- Таких скромных бойцов я ещё не встречала.
- Не знаю. Мне порой даже на концерт ехать неудобно. Там пиджак надо надевать с наградой вроде как. А хочется не привлекать внимания особо к себе. Я не любитель вот этого всего. Лучше дома посижу, в кругу друзей. По крайней мере, мы не пойдём по городу пьяными в военной форме, не будем шуметь и бравировать наградами. Лучше со своими да по любви.
