Через что приходится проходить пациентам и их близким в борьбе за жизнь и каково будущее у помощи онкологическим больным в республике.
Борьба с раком – в приоритете
В России в 2018 году абсолютным приоритетом станет борьба с онкологическими заболеваниями. Об этом в начале года заявила министр здравоохранения Вероника Скворцова. Она также отметила, что на борьбе с раком сконцентрируют дополнительные средства – в частности, речь идёт об оказании пациентам высокотехнологичной помощи.
По словам министра, на помощь по разделу «Химиотерапия» ассигнования в текущем году выросли на 80% по сравнению с 2017 годом. На 60% увеличились выплаты на высокотехнологичную хирургическую помощь.
В Бурятии появится «ядерная медицина»
В нашей республике планируется создание центра ядерной медицины. Соглашение об этом уже подписали глава республики Алексей Цыденов и гендиректор ООО «Медицина и ядерные технологии». Это дочерняя структура НИЦ «Курчатовский институт».
Метод радионуклидной диагностики сегодня наиболее эффективный и востребованный в плане диагностики онкологических заболеваний, а также поиска отдалённых метастаз и оценки эффективности лечения.
В Бурятии распространённость злокачественных образований составляет 1,44 тысячи на 100 тысяч человек, что говорит о низкой выявляемости заболеваний. Новый центр позволит диагностировать на ранней стадии онкологические и кардиологические заболевания жителей республики и соседних регионов.
А пока борьба с онкологией в Бурятии набирает обороты, сами онкобольные и их родственники текущим состоянием дел, мягко говоря, недовольны. О том, с какими трудностями им приходится сталкиваться на пути к здоровью, они рассказали корреспонденту «Информ Полиса».
«Когда исчез препарат, мужа скрутило от боли»
Октябрина Бадашкеева, председатель региональной общественной организации помощи онкобольным «Я живу»:
- В Бурятии настолько всё сложно с лекарственным обеспечением тяжелобольных, что просто словами не передать. В 2000 году у моего мужа обнаружили рак почки. После операции у него произошла ремиссия, и болезнь отступила на 12 лет. Затем выяснилось, что рак вернулся и дал обширные метастазы в лёгкие, таз и позвоночник. Ему поставили IV стадию. За годы борьбы мы прошли через все круги ада.
Так как лекарства для тяжелобольных выдаются по особым рецептам, есть отдельные трудности с их оформлением. Требования к ним постоянно совершенствуются, что очень медленно доходит до первичных организаций – участковых терапевтов. Лекарства, относящиеся к наркотическим, выдают в аптеке поликлиники №6, а другие, рецепты на которые требуют нескольких подписей врачебно-консультационной комиссии, – в «БурятФармации». Получается, больной или его родственник должны бегать с этим рецептом и собирать подписи участкового врача и трёх членов ВКК, которые работают по разному расписанию. Слава богу, сейчас разработан новый стандарт: теперь вместо пациентов эти подписи собирает медсестра или врач.
То же самое с проблемой нехватки лекарств. Например, золедроновой кислоты для костей почему-то постоянно не бывает, а её нужно капать раз в месяц. Да, она есть в онкодиспансере, но, чтобы прокапать её там, нужно собрать все анализы, в том числе на гепатит и СПИД. На это уходит неделя.
Когда мой муж только привык к назначенному препарату «Нексавар», его перестали выдавать. У него отказали ноги, свело руки, он так мучился от боли. Препарат стоит 182 тысячи, его хватает на 22 дня. Я не знала, что делать, и мне посоветовали обратиться к главному экономисту диспансера. Она несколько часов сидела на телефоне - говорила с другими регионами и просила взаймы две пачки для нас!
Как бы то ни было, в последнее время на онкобольных обратили особое внимание. В Росздравнадзоре и Минздраве обещают, что с середины апреля таких перебоев с лекарствами не будет. Сегодня организации онкопациентов очень сильны, они стали активнее и громче заявлять о своих проблемах. А о них надо кричать! Ведь государство выделяет на онкобольных деньги, но на каком-то из этапов почему-то происходят сбои.
«Врач небрежно сказал моему отцу: «Чё, рак, да?»
Владимир Гамбаров, психолог:
- Зимой прошлого года у моего 66-летнего отца начались проблемы со здоровьем. Он жил в Хоринском районе и за помощью обратился в районную больницу. Врач диагностировал геморрой и назначил лечение, выписал свечи. Месяца два отец лечился и пришёл снова к доктору – улучшений не было. Позже возникло подозрение на онкологию. В результате мы узнали диагноз – рак прямой кишки III стадии.
В республиканском онкологическом центре нас сразу направили на операцию в железнодорожную больницу. Отцу вывели стому, но опухоль не удалили – направили обратно в онкологический центр на лечение. Оттуда послали в район за направлением и анализами. В районе мы сдали анализы и получили направление, но в онкоцентре нам сообщили, что места есть только на август.
Прошло некоторое время, и папу положили в онкоцентр на лёгкую лучевую терапию. После лечения направили наблюдаться по месту жительства. В районе опять нужно было брать направление, сдавать анализы и ехать в Улан-Удэ на операцию. В какой-то момент мой уставший от беготни папа разрыдался: «Они что, издеваются надо мной?».
О тактичности с тяжелобольным человеком речи вообще нет. На приёме врач прямо при отце сказал: «Чё, рак да?». Можно же проявить человечность и не говорить это страшное слово. Мы ведь пытаемся поддержать его, даём надежду. То есть поставили на человеке жирный крест.
Когда отца готовили к очередной операции и он был не в состоянии бегать, врач велел ему привезти с железнодорожной больницы протокол операции. Почему бы не позвонить мне как сыну больного? В результате моей беготни в поисках протокола оказалось, что его прислали врачу на почту.
Между тем все планы рушились, работа стояла, но я не обращал на это внимания. Наконец, когда операция состоялась, мне сообщили, что опухоль удалить уже невозможно, так как она глубоко вросла.
Вообще, когда началось лечение, чёткой установки нам не дали – что для чего нужно, какие биоматериалы и так далее. Потом, когда отец должен был лечиться у себя в районе, ему требовались лекарства. Их нам выдали по месту жительства, в районной больнице. Так как ехать туда несколько километров, и это было накануне Нового года, я попросил выдать двойной запас перед праздничными днями. Нам отказали с формулировкой «когда закончатся, тогда и придёте».
Калоприёмники мы покупали за свой счёт, хотя их должны выдать бесплатно. В Бурятию их доставляют почтой с большой задержкой. К больным и их близким у нас такое отношение, будто они сами должны всё знать и уметь. Вот сейчас, когда я прошёл через этот бюрократический ад, понимаю, как, что и куда, и другим могу посоветовать. Больше года ушло на забег от одной двери к другой. Сейчас я с головой окунулся в работу, иначе невозможно ужиться с мыслью об утрате.
